Только вот хватит ли нам дурацкой пантомимы по разные стороны магического барьера, чтобы сообща решить, что теперь делать?

— Позвать, что ли, наставника Ринхата? — по новой начала кипятиться я. — Вдруг у него в гостевых кельях крепости еще парочка боевых магов завалялась на замену?

— Очень смешно, Алата, — с укором отозвался Эштерил. — Эх, если бы я не подвернул ногу, как не вовремя!

— Если бы ты не подвернул ногу, Юч не перестал бы быть капризным и своевольным мальчишкой, — припечатала Натэя.

— Только давайте без спора на тему «Кто виноват», а? — вклинился Шактаяр. — Что делать будем? Дельные предложения есть?

Эш смерил аларинца взглядом, как будто первый раз увидел.

— Ты темный…, - задумчиво проговорил он.

— Ты только что это понял? Молодец, — Шактаяр сложил руки на груди и чуть наклонил голову, насмешливо глядя на воина. — И что из этого?

— Ты можешь вызвать демона…, - продолжал размышлять вслух Эштерил.

— Можешь не продолжать, — губы аларинца искривились в усмешке. — Я вызову демона, и тот бросится по моему приказу через Купол вызволять это ходячее недоразумение. Гениальный план. Ты видел среди тех резвых молодцов, убежавших вперед нас, аларинцев?

— Видел, — уже понимая, что сморозил глупость, ответил Эш.

— Как ты думаешь, сколько раз каждый из них пытался таким образом сбежать? Сколько раз его оставшиеся на воле дружки пытались его так вызволить?

— Ты прав, извини, — воин умел достойно принимать поражение.

— Вот и отлично, — усмехнулся Шактаяр. — Я могу вызвать демона. Ты можешь достать меч, которым прекрасно владеешь, Алата тоже. Натэя может смешать все свои зелья, а наша приблудная кошка — попытаться прокрасться к Ючу по дороге снов. Только это нам ни разу не поможет, шкруть побери этот Купол!

Юч смотрел через барьер обиженно — он видел разговор и не мог принять в нем участие. Позже он сказал: больше всего я боялся, что вы плюнете на меня и уйдете. За что заработал полный немого укора взгляд Эша, фырканье магички и подзатыльник от меня.

Балбес, конечно, но все-таки свой. Без нас он пропадет, а мы без него безнадежно заскучаем.

Скучать долго не пришлось. Юч, вообразив себя гениальным лицедеем, таки стал изображать нечто в пантомиме. Он выразительно тыкал себя пальцем в грудь, потрясал в воздухе Лолой, махал руками куда-то вдаль и вообще делал все, что мог, чтобы мы его поняли.

Осложнялось дело тем, что мы могли до посинения выкрикивать свои догадки по поводу шарад мага. Он бы все равно не услышал.

— По-моему, он изображает женщину, — задумчиво выдал Шактаяр. — Фигуристую даму. И дракона. Маленького.

Юч часто взмахивал «крыльями», зажав Лолу между коленей, а потом показывал на себе пышные дамские формы.

— И кого-то, метающего ножи, — поскреб макушку Эштерил, следя за пантомимой.

— Сдается мне, он намекает на короткое сражение с матушкой нашего темного, — догадалась я. И адресовала Ючу вопрос-уточнение. То есть ткнула в Шактаяра, нацепила надменную физиономию и сделала вид, что достаю метательный нож. Юч радостно закивал и снова стал бить себя кулаком в грудь, потрясая Лолой. Потом маг сделал вид, что что-то оттуда читает и произвел ложный пасс в нашу сторону. Я даже подумала, не пригнуться ли на всякий случай.

— Он хочет воспользоваться тем же заклинанием, что тогда срикошетило и перенесло нас сюда, — магичка сказала это тоном, в котором явно слышалось «какие же вы все тупые».

— Ну уж нет! — проявляя необычное межрасовое единодушие, воскликнули Эш и Шактаяр.

— Этак не только Купол, пол-Виннея снесет! — поддержала парней я. — Знаем мы его методы.

Видя наш протест против его выдающегося магического таланта, Юч из умеренно-виноватого сделался упрямым. Гордо выпрямился, нарочно медленно и торжественно раскрывая Лолу — наугад, разумеется.

— Ложись! — коротко скомандовал Эш. Командный голос у воина прорезался неслабый — даже я сначала послушно ткнулась коленями и носом в жухлую траву полосы отчуждения и только потом подумала, а надо ли было.

Конечно же, не надо — сейчас заклинание мальчишки, каким бы они ни было, срикошетит от Купола, благо если сам жив останется… Сердце злорадно приготовилось устраивать второй акт вселенской скорби по безвременно почившему соратнику по кварте — на сей раз всерьез.

— Шкруть бы побрала этого недо…, - начала было я, поднимаясь с четверенек, как вдруг чье-то колено больно надавило на хребет.

— Какого…, - уже по-боевому вскинулась я, почти сумев сбросить нападавшего и переворачиваясь на спину. Надо мной нависал жилистый йон с красным пятном на бледном горбоносом лице. Его собратья пытались скрутить остальных. Шактаяр успел выхватить меч и даже кого-то задеть, но аларинца тут же обездвижили три дюжих берсерка. Эш катал по земле массивную йоншу с копной пестрых, похожих на перья волос, пытаясь скинуть женщину-птицу с себя и приложить побольнее. Натэя молча вырывалась из объятий еще одного горбоносого, Азаль шипела и извивалась в руках сразу двоих — йоны почуяли в девчонке сайг и были готовы к тому, что та попытается перекинуться в звериный облик. Увы, когти разъяренной кошки людям-птицам не грозили.

— Н-н-на! — извернулась на земле я, с наслаждением засаживая пяткой йону в челюсть. Эти твари всегда умели подкрадываться незаметно, а тут еще Юч, на которого мы так вдохновенно глазели. Ничего, сейчас я высвобожу вторую ногу, достану меч и…

Свет неба над Синейской пустошью померк. Я еще успела удивиться — почему? — а потом почувствовала удар и кровь в носу.

В далекой Колыбели Героев невольно вздрогнул Ринхат, как наяву увидев перед собой образ убитой йонами Ламиры.

За непробиваемым Куполом, глядя на расправу над товарищами, плакал злыми слезами Юч.

Боги бывают разные.

Взять, к примеру, тех, кого сайг зовут Отцом и Матерью. Или духов-покровителей у аккуров. Или кочевых богов-близнецов у феари, Хонна и Льеха. Ни дать ни взять любящие родители — и выслушают, и помогут, и заботой обогреют.

А вот эльфийские боги — иные. Что красавица Шейрилин у светлых эльфов, что насмешник Оллохор у аларинцев — с характером. Подопечными они занимаются только в свободное от своих непостижимых дел время. Могут и обидеться, и возненавидеть — совсем как простые смертные. Можно хоть лоб себе расшибить, усердно вознося молитву статуе гордой Шейрилин, пока та разбивает сердца неосторожных богов совсем другой вселенной. А то было, завязался у Шейрилин и Оллохора короткий, но бурный роман. Что тогда творилось с жителями Виаллари и Аларина! Рьяные блюстители чистоты обеих рас до сих пор не могут вспомнить то столетие без содрогания.

Бывают боги вроде Единственной. Той, кому поклоняются в Колыбели Героев. Странное божество, служить которому — значит выходить на поле боя с доброй сталью в сильных руках или магическими словами на языке. Добывать победу. А простые жители Энейи знай себе молятся, чтобы грозная богиня подольше не обращала взор в сторону их королевства.

Бывают боги и вовсе странные, типа Великой Шишки у жителей Караги. Там и не поймешь, бог это, богиня или просто модель разумной вселенной. Конечно, рядовой карагинец и слов-то таких не знает — «модель разумной вселенной». Но старается по крупному не грешить — авось, удастся в следующей жизни родиться поближе к благостной сердцевине Великой Шишки, на золотой чешуйке. Там, говорят, куда получше нашего живется.

А еще есть в Мире Сэнтарэт бог Вель. Бог, который по легенде дал начало расе йонов. Говорят, он вылупился из золотого яйца, которое упало с небес в самом начале времен. Случилось это в горах, которые теперь зовут горами Вель, а на месте падения золотого яйца ныне бьет из земли родник, питающий реку Йонга. Там же, на словно выточенной бессмертной рукой колонне из скальной породы, лежит огромный валун, формой похожий на яйцо. Он отливает золотом на закате, и йоны считают, что это и есть яйцо, подарившее миру их бога. Они свято верят, что сам Вель, создав расу, заперся обратно в каменную скорлупу и выйдет только тогда, когда йонам будет угрожать великая опасность.