Старатели вскочили и на цыпочках приблизились к стене, надеясь подслушать разговор. Слова сливались в сплошной гул, и их нельзя было разобрать. Наиболее отчетливо слышались числа. И числа были невероятные, известные только астрономам.

— У меня такое ощущение, — ехидно заметил Мамай, — что эти молодожены связывают свое будущее с нашим кладом. Эй! — позвал он, стукнув три раза кулаком в стену. — Э-эй! Тумаковы! Эдуа-ард! Не могли бы вы дать небольшой кредит двум бедным студентам?

— Какая сумма вас интересует? — крикнул в ответ Эдька после короткой заминки.

— Пары тысяч нам хватит, — резвился Потап.

— Ваши условия?

— Нам, студентам, положены льготы! Мы надеемся на скидку!

— Вообще-то я буду давать под двадцать процентов в месяц, но вам, как льготникам, одолжу под десять.

— Мы вам очень признательны! Когда можно получить?

— Заходите в марте, после пятнадцатого, когда откроется филиал нашего банка.

— Угу, зайдем, — буркнул Потап, укладываясь. — Гена, я рад за тебя, ты не самый последний идиот в этой квартире.

Такого же мнения придерживалась и Натка.

— Ты что! — нападала она на мужа. — Десять процентов! Взял хотя бы пятнадцать!

— Молчи, — огрызался глава семейства, — нельзя отпугивать клиента сразу. Вот смотри, десять процентов от двух тыщ — это двести. А за пять месяцев будет тыща чистого дохода. Поняла?

— И тогда мы купим мне шубу, — вставила она, — норковую.

— Нет, песец лучше носится, у него ворса длиннее.

— А норка богаче!

— А песец лучше.

— Нет, норка!

— Нет, песец!

— Козел.

— Если будешь оскорблять — останешься без шубы, — пригрозил Эдуард.

— Как это — без шубы? Ты будешь в кожаном плаще, а я без шубы? Фигушки!

— Зато у тебя сапоги есть ботфордовые.

— А у тебя — часы японские!

— А у тебя — свитер ангорковый.

— А у тебя — два золотых перстня!

— Хорошо, куплю тебе кольцо.

— Нет, лучше кулон и серьги комплектом.

— Жирно тебе комплектом.

— А тебе два перстня жирно!

Эдька перевел дух:

— Ты меня разоришь со своими замашками. Все женщины — невозможные люди. С ними нельзя вести никаких дел.

— А ты чем богаче, тем жаднее становишься.

— Я думаю о нашем сыне, нужно обеспечить его будущее.

— У нас не будет никакого сына. Я тебе сто раз говорила.

— Почему же?

— Потому что мне нравится имя Диана, а так можно назвать только девочку.

— Если тебе так хочется, то давай назовем сына Дианом.

— Такого имени не бывает.

— Бывает.

— Не бывает!

— Слушай! Давай работать, — призвал супруг. — Нa чем мы остановились?

— Последняя сделка была с коромыслами. Мы купили миллион коромысел.

— Да? И куда мы их будем девать?

— В Москву, Петербург и Харьков.

— Почему туда?

— Вот идиот! Ты хоть раз там видел в свободной продаже коромысла?

— Нет.

— Ну вот! А почему? А потому, что они там в дефиците. Нужно заполнить пустую нишу, пока другие нас не опередили.

— Говори тише, а то соседи подслушают.

Деньги вновь потекли рекой. На продаже коромысел в многомиллионных городах Тумаковы нажили еще одно состояние. Бедные студенты спали, не подозревая, что есть куда более прибыльные виды деятельности, чем поиски клада.

Ночь была темная и подозрительно тихая. Именно в такие ночи обычно происходят тайные заговоры, совершаются кражи и другие противозаконные деяния. Изредка из-за облаков осторожно выглядывала луна, оценивала обстановку и тут же пряталась обрано. Дремали в будках сторожевые псы и, спасаясь от холода, усердно дышали себе в брюхо. Вяло поскрипывали деревья. За каждым столбом мог стоять грабитель. Как это часто бывает в таких случаях мороз крепчал. Неизвестно, какая часть населения Козяк в эту ночь спала, но точно известно, что как минимум шесть местных жителей и двое приезжих бодрствовали.

На перекрестке улиц Ярмарочной и Фундаментальной маячила чья-то тень. Она перемещалась зигзагами, переходя от одного угла к другому и оставляя на снегу хаотичные узоры. Когда из-за облака в очередной раз выползла луна, ее прищуренному оку уже представилась плотно утрамбованная площадка. Таинственный незнакомец остановился на углу, попав в салатовый свет фонаря. Потоптавшись на месте, он медленно разогнулся, застыл в напряжении на несколько секунд и вдруг, сломавшись пополам, громко чихнул. С ближайших веток осыпалась пороша. С другого угла кто-то шикнул, и долговязая фигура испуганно шарахнулась в темноту. Когда луна опять исчезла, две тени начали нерешительно сходиться, словно дуэлянты.

— Это вы? — взволновался долговязый. — Вы, Лев Аронович?

— Ты бы еще в дудку задудел, — раздался недовольный шепот. — Зачем чихал? В тюрьму захотел? На весь район один фонарь, так тебе именно под ним чихать вздумалось.

— Виноват, Лев Аронович.

— Тихо! Тсс! Никаких имен, Коняка. И что это за тайны такие? Как это понимать: "Обстановка тяжелая. Дело касается прошлого. Связь через связного…" ну и прочий бред? Это ты связной, что ли?

Мирон Мироныч пожал плечами:

— Я.

— Ну, выкладывай поживее.

— Обстановка тяжелая. Дело касается прошлого…

— Это я уже слышал, — нетерпеливо оборвал Брэйтэр. — Что конкретно?

— Конкретно? Обстановка очень тяжелая…

— Тьфу ты! Если б я знал, Коняка, что это ты…

— Это не я! Я думал, что это вы! — закричал баптист и сбивчиво принялся объяснять, что ему велено встретиться с Брэйтэром и явиться с ним на конспиративную квартиру.

— Да кем велено-то? — злился директор базара.

— Не знаю. Таинственные люди.

— Где квартира?

— У Цапа дома.

— А тут ты что делаешь?

— Следы путаю. Дело, кажется, серьезное. Обстановка тяжелая…

— Заткнись, Мирон Мироныч, — сказал Брэйтэр задумчиво. — Ладно-м, веди. Посмотрим.

Храня молчание, конспираторы пришли на явку. Баптист огляделся и постучал в ставню условным стуком.

— Кто? — спросили изнутри.

— Мы, — шепотом ответил Коняка.

— Хвоста за вами нет?

— Все тихо.

— Пароль!

Сконфуженно хихикая, Мирон Мироныч проговорил:

— Сантехников вызывали?

— Сантехники не нужны. Ждем грузчиков для переноса рояля, — прозвучал ответ. — Проходите, товарищи.

Дверь бесшумно отворилась.

"Какие грузчики! Какой рояль! — пыхтел Брэйтэр, путаясь в потемках среди чужих ботинок. — Кошки-мышки какие-то. Что я здесь делаю!"

В комнате царили мрак и таинство. На столе тлела керосиновая лампа, вокруг которой, словно индейцы у костра, сидели хмурые личности, также попавшие в засаду. Впрочем, всех сидящих Брэйтэр сразу же узнал.

— А, торговый магнат! — возрадовался Потап, встречая гостя с распростертыми объятиями.

Увидев колдуна, Лев Аронович попятился.

— Мне ваши фокусы надоели, — раздраженно молвил он и, круто развернувшись, направился к выходу.

— Куда же вы? — настиг его Мамай. — Вы больше не хотите приобрести у меня открытки?

— Таких открыток, как с вашими голубями, полон город.

— Вам разонравились птички? Возьмите с цветочками! Есть чудные незабудки, — благодушно улыбнулся колдун.

— Вы мошенник, — задохнулся коммерсант. — Вы меня обманули. Такие открыточки продаются на каждом углу по десять тысяч за штуку!

— Не отрицаю. Но я вам продал не просто картинки, а носители положительной энергии. И уступил, между прочим, по сносной цене. Здоровье нынче дорого стоит. Так что сядьте, — в голосе пророка послышался металл. — Сядьте, у меня к вам будет дело. Потом.

— Я с вами дел иметь не желаю-м, — проговорил Брэйтэр, покорно опускаясь на табурет.

Пересчитав собравшихся по головам, Мамай перекрыл выход и выразил чувство глубокого удовлетворения. Чувство же это у него возникло от того, что в одной скромной хижине собрались такие почтенные люди, как господин Брэйтэр, директор центрального колхозного рынка, господин Куксов, президент страховой компании "Боже упаси", господин Харчиков, начальник отдела сбыта завода им. Котовского, господин Коняка, крупный производитель продуктов питания, господин Сидорчук, местный гений, и, наконец, господин Цап, вольный животновод и вообще радушный хозяин данного помещения. Видя в лице собравшихся цвет городской общественности, великий маг Абу-Малаку и его верный последователь сочтут за честь показать уважаемому собранию совершенно бесплатный сеанс ясновидения. Последователь еще раз выразил удовлетворение и на том прелюдию закончил.