Они безгранично веселы, они ничего не ждут и не надеются, и вместе с тем не удостаивают не ждать и не надеяться: они не верят ни во что, кроме духов Силы, которые рассматриваются ими как неодухотворенные силы Сверхприроды, и смеются над своим неверием и над приравниванием Сил к чему-то материальному. Они то считают возможным и существующим все, что доносится до них духами Фантазии, но немного спустя утверждают, что нет духов Фантазии, а существуют только никакого значения не имеющие измышления их самих, эфироидов.

В беспредельном полете они сами не знают, куда несутся их планеты, как алмаз блистающие, как лед холодные — не то в область Славы мчатся они, не то совершают гигантский никчемный круг.

И насытившись веселой жизнью, весело умирают эфироиды, алзами себя называющие. И перед самой смертью весело улыбаются они, не зная, будут или не будут жить после нее, и где будут жить, если будут жить.

Они встречают население разных сверх-космосов. Носясь по бесконечным меж космическим пространствам в Аресе, они не знают, встретятся они или нет после смерти со знакомыми по Аресу духами. Они уверены, что им не дано познание о будущей жизни, если есть эта жизнь, но не уверены, есть ли она. То ясно чувствуют они, что будут жить в новых мирах после своей смерти и будут вспоминать о прежней жизни, то это прозрение, как светом молнии озаряющее их, исчезает, и они снова сознают себя в темноте: снова верят, не веря, и не верят, веря.

Но они несутся к Силе и Славе, где все неясное ясным станет.

Как-то раз, далеко впереди планеты алзов, неслось гигантское крылатое похожее на человека существо. Вот оно приближается все ближе и ближе, и хочется жителям планеты побеседовать с ним. В ответ на их желание все меньше и меньше становится гигантская крылатая фигура. Наконец, её рост становится равным росту алзов — и перед ними точное их подобие.

Приветствуют его веселые алзы, и один из старейших говорит: «Привет тебе, по первому виду — бессмертный. Как хотелось бы и мне быть бессмертным, а то я умру и не увижу, к чему придут, чего достигнут грядущие за мной поколения».

И отвечает ему Эон Мудрости (ибо это Он посетил землю алзов): «И ты все познаешь, что твои потомки познают, хотя и не в этой жизни придет это познание. Ведь и ребенок познает основы многого, что постигнуто тысячелетиями, и, став зрелым мужем, знает из прошлого почти все, что знать нужно».

«Но мне хотелось бы знать, где я буду после того, что смертью у нас именуется».

«Ты, и все вы, будете там, где Сила и Слава Элоа», — ответил Эон.

«Что же там? Снова жизнь и достижения, жизни присущие?»

«Конечно, но не те, которые современной вашей жизни присущи, а те, которые свойственны грядущей жизни. Смотрите, здесь, на вашей земле и на мириадах других земель обитатель планеты является сначала ребенком, потом подростком, затем юношей или девушкой, далее мужем или женщиной и, наконец, стариком или старухой. А с общекосмической точки зрения здесь и теперь ты — младенец, позднее — дитя, а там и потом ты будешь юношей».

«Я теперь хотел бы знать будущее», — говорит алз.

«Дитя не может познать то, что легко узнает юноша», — слышится ответ.

«Весела и радостна наша жизнь, и нас не омрачает мысль о неизбежной кончине. А там, где Сила и Слава, тоже радостная жизнь?» — спрашивают алзы.

«Да, — отвечает Эон. — Она веселее и радостнее, чем у вас, ибо глубже и многограннее. Как звук простой дудки отличается от оркестра, как балалайка в руках неумелого игрока отличается от игры на скрипке величайшего виртуоза, а картина великого художника — от нелепого лубка, так то веселье, та радость отличаются от ваших».

«Но будет ли для нас иная жизнь, кроме текущей?» — спрашивает молодой алз.

«Если есть та, в которую ты попал, почему не быть и другой? Если эта жизнь вспыхнула, почему не вспыхнуть для тебя и новой жизни в новой сфере?»

«Если так, то буду ли я помнить об этой, ныне проходимой мною жизни?» — спрашивает пожилой алз.

«В грядущем младенчестве будешь помнить, потом забудешь, как и теперь забываешь о переживаниях своего младенчества».

Спрашивает алз: «Ты скажешь еще, что я жил ранее?»

«Да».

«А я думаю, что я ранее не жил!» — весело говорит один алз.

«Это потому, что ты считаешь своей жизнью жизнь в теле алза, — отвечает Эон, — а о жизни предшествующей не только забыл, но и жизнью её не считаешь».

«Мне и моя жизнь кажется временами чудом. Но я хотел бы иметь доказательства неоспоримые, что я буду жить после смерти моего тела», — говорит другой алз.

«Нельзя даже доказать, что мы через час будем жить на нашей планете», — говорит третий.

«Тем не менее, вы будете жить. Я говорю это, потому что вижу вперед так, как вы прошлое видите», — отвечает Эон.

«Хорошо было бы знать точно, хорошо бы и нам видеть будущее», — заметил один из алзов.

«Если бы ты увидел свое будущее, то сказал бы: „Это не мое будущее, я совсем другое существо, чем то, которое мне грезится“. Сильно изменитесь вы в других космосах! Поэтому и не нужно вам точное познание будущего».

«Мне кажется, — говорит алз, — мы потому не понимаем будущего, что нельзя одновременно быть и здесь, и там, в будущем».

«Ты прав! Но если бы ты и увидел свое будущее, все равно тебе пришлось бы поверить, что это именно твое будущее, и эта твоя вера ничем не отличается от той, которая теперь может быть у тебя, когда ты не видишь себя в будущем. Нельзя предвидеть, если речь идет о других космосах. Даже некогда здесь, на земле живший, мало схожий с тобой твой прародитель не мог предвидеть, какими будут его далекие потомки».

«Как трудно познать все, что ты говоришь! Выходит, что мое сложное тело, этот удивительный аппарат, брошен будет моим духом, которого я почти что не постигаю. Итак, дух несравненно выше тела?»

«Ты можешь жить в прошлом, но не телом живешь ты в нем. Можешь, хотя и с большим трудом, жить в будущем, хотя твои мысли телом на язык тела переводиться будут. Но вкус кислоты и воспоминанье об этом вкусе или ожидание вкуса, — не одно и то же…»

Не совсем поняли сказанное алзы и хотели попросить объяснить, но перед ними никого уже не было.

На другой день весело рассказывали алзы о своем свидании и разговоре, но другие им отвечали: «Какая удивительная массовая галлюцинация была у вас. Мы не подверглись ей».

Так и не поверили остальные алзы говорившим с Эоном.

И алзы не изменились после беседы с Эоном, здесь так переданной, как её могут воспринять люди земли. И только те достижения, которые даются как результат телесной жизни, только они одни считались алзами достоверными. Они увлекались своей удивительной техникой, своим познанием материи, и, несмотря на отчуждение от всего, что верой дается, были добрыми, а потому и веселыми, но между ними все больше и больше появлялось тех, кто своим девизом ставил:.

Алз умер. Он сразу почувствовал себя где-то в другом месте. И какое-то новое чувство, имеющее нечто аналогичное со зрением, но дающее более точные результаты, раскрылось у него. Алз увидел быстро уносящуюся от него свою старую планету, превратившуюся в небольшой сверкающий шарик. Мгновение — и исчез и этот шарик.

Оглянулся алз и увидел многих, одновременно с ним умерших алзов; число их с каждым мгновением увеличивалось. Но чем то особенно отличался внешний вид алзов, около него бывших.

Вдали показалась как бы широкая полоса света, со страшной быстротой несшаяся на алзов. Их охватила теплая волна, и они почувствовали, что вместе с ней куда-то несутся.

Но не успели они осмыслить свое положение, как все изменилось. Их притянуло какое-то гигантское шарообразное тело, сверкающее разными необычными цветами, и они почувствовали, что какая-то новая материя обволакивает их силовые линии… и на новой странной планете очутились облаченные новыми телами алзы.