И снова затеплилась там свеча высокая и изменился огонь её: любовь воинственная зажглась в Арлегах. Увидели они не только низы, но и миры в разных бесконечностях раскинувшиеся, куда призывались могучие борцы во имя блеска высочайшего, для того, чтобы заблестела в мирах этих правда-истина в простоте своей сверкающая.

Высоко-высоко, за светлыми Элоимами, за теми высотами, где мыслится людьми Тот, имя Которого всуе не произносится, по сверхнебесной дороге шел великан и с удивлением осматривал свой путь. Дорога слегка поднималась вверх и по бокам её имелись как бы растения из сверкающих, похожих на драгоценные, камней и кристаллов. Мертвыми были эти растения, листья которых казались сделанными из изумрудов, стволы из камней тёмного оттенка, а чашечки из блестящих, зачастую, огнистых камней.

Видит исполин, как по воздуху летают разные прекрасные цветы с крыльями, напоминающими крылья мотыльков. От них, как и от растений, исходят огнистые разноцветные лучи, но они тоже каменные, они тоже неодушевленные, состоящие из одной материи. Идет великан и чувствует, что рядом с ним идет кто-то. Смотрит — и видит похожего на себя исполина. Спрашивает: «Кто ты и откуда?» Отвечает исполин: «Не помню ни имени своего, ни страны моей. А ты?» — «Я тоже не помню. Не знаешь ли, где мы?» — «Нет, не знаю. Посмотри, там вдали подобные нам». Действительно, шагах в двадцати виднелись исполины, и число их увеличивалось, как будто они из воздуха рождались. Оглянулись назад разговаривающие и в нескольких шагах позади себя увидели многих исполинов, и росла численность их. Они догнали впереди идущих и остановились. Все спрашивали друг друга, откуда пришли они в страну растений каменных. Подошли к толпе и отставшие, и все они расположились на расширившейся дороге, образовав круг громадный. Все они схожи между собой, но все же намечается среди них три группы. Лица одних светятся, как ясные звезды, лица других ясны, спокойны и светом тихим от них веет, а лица третьей группы на лица многознающих мудрецов похожи.

Говорит один из мудрецов: «Я начал думать — что мне здесь делать надо, и смутно припоминаю, что жил когда-то в ином мире, население которого многопознавшие составляют». Говорит один из тех, чьи лица ясны и тихим светом обвеяны: «И мы, хотя неясно, но припоминаем, что среди себе подобных жили мы». Говорит и третий исполин с лицом, светом звездным сияющим: «И я помню свой светлый мир, из которого ушел я».

Встает один из круга и говорит: «Мы, конечно, долго здесь пробудем и вспомним, как жили мы в мирах низших, а сейчас надо выяснить, что в этом мире мы делать должны». Выходит из круга на середину другой исполин и говорит: «Ясно, что нам делать надо. Смотрите — мертвы растения мира этого. Все они из камня. Они не живут, но прозябают. Дадим им жизнь. Смотрите, вот цветы летающие. Они из камня. Дадим им души живые».

Выходит из круга на середину еще один и говорит: «Надо дать душу живую дороге, которая перед нами расстилается. Надо дать душу живую и земле, на которой произрастает вся видимая нами и огнем не сгорающим горящая растительность». — «Если мы хотим дать им душу живую, то нельзя попирать ногами дорогу и землю, — говорят исполины в один голос и тотчас же поднимаются над дорогой, вдаль идущей. — Мы все-таки с ними пойдем вперед, куда дорога ведет, хотя только над ней пойдем». — «Ах, малого хотим мы достигнуть! Ни нам, ни другим существам блага не будет. Ведь все эти сущие, нами одушевленные, видя нас, высших по форме, сетовать на свою судьбу будут». — «Так сделаем их всех нам подобными!» — «А где же мы все пребывать тогда будем?» — «Как где? В Ничто, нами созданном, которое мы частично заполним, никого не зная, кто ниже нас был бы». — «Но выше нас находятся сущие». — «Конечно. Когда кончим работу, нами намеченную, следуя указаниям дороги выше поднимемся и с собою всех, нам подобных, поведем». — «А сколько времени нам понадобится для того, чтобы всех нам подобными сделать?» — «Не все ли равно, хотя бы мирну лет, в степени мирн многих». — «А аэр, нас окружающий? И ему необходимо душу живую и дух, в верха рвущийся, и рассану дать».

Принялись за работу исполины. Отрывают они части сердец своих и отдают их растениям, согревают они растения каменные своим горячим дыханием, и пламя, в высоких сущее, переливается в растения, камням подобные. Ранят груди острые края растений каменных, с болью передают исполины кровь, из ран текущую, и перекликаются могучие: «Смотрите, осторожней. Ни одного листочка нам ни помять, ни сломать нельзя».

Оживают растения каменные. Отделяют их от земли могучие и придают им свой образ, свое подобие точное. Голая, более твердая, чем камень, земля открылась перед ними, и ложатся на нее исполины, стараясь согреть её своим дыханием, и земля в великого, могучего, с духом познания сходного Духа превращается. Обнимают исполины руками своими аэр, который они от себя, пустотой оградившись, отодвинули, передают ему дыхание свое, и в исполина мощного, духа Гармонии напоминающего, превращается аэр. Ложатся великаны на дорогу, в верха ведущую, согревают её кровью сердец своих, и превращается дорога в исполина мощного, и становится исполин этот во главе всех и, духа Света своим видом напоминая, ведет великанов все выше и выше. Идут они в верха, и вздымается к верхам их поток мощный.

Но скучна стала жизнь много поработавших. Решили они прекрасной сделать жизнь свою, и в мечтах своих стали жить они в роскошных садах, в прекрасно устроенных и чудесно убранных замках. Видели они леса зачарованные, моря и корабли призрачные, которые казались им реальнее где-либо существующих. Видели они чарующие образы, более красивые, чем образы ангелов светлых, слышали проповедь, выше которой не раздавалось в мирах и веках, о лестнице мистической, к Эонам Любви, Воли, Мудрости и к Отблескам ведущей. Видят они в грезах своих жизнь сложную и разнообразную миров, в низах лежащих, и только прекрасные стороны жизни этой видят.

И казалась им жизнь призрачная так же реальной, как людям земель реальной их жизнь представляется. Не делали они различия между кажущимся и действительным, ибо нет его, различия точного, в жизни мистической. Но как бы наскучила им жизнь ирреальная, а жизнь реальная еще более скучной казалась им: многое познали они в своих прошлых жизнях, и неизмеримо выше фантазии величавой были их мечты.

Стали они рассказывать друг другу как жили они в мирах гармонических, в мирах светлых, в мирах, много познающих. Тайны неисповедимые рассказали им те, которые материей неодушевленной были. Кончились рассказы эти, и снова идут в верха все исполины бесконечности высокой. Наконец, заговорили те, кто ранее в светлых обителях были: «Снова тяготит скука. Не от того ли, что неумело мы материю живой сделали?» — Испугались, услышав слова эти многопознавшие, и говорят: «Нельзя добрыми средствами добро делая неумело работать. Мы просто не знаем, что нам делать». Говорят пришельцы из миров гармонических: «Мы не окончили работы нашей. Иначе не тосковали бы мы. Но возможно и то, что пришло время нам в бесконечностях высших работать».

Призвали они к себе Эона Красоты несказанной, и он прилетел к ним вместе с братьями своими, Эонами Любви, Мудрости и Воли. Рассказывают исполины Эонам все, с ними случившееся, а Он говорит им: «Что же, не хотите ли вы с тоской, вас охватившею, в мир высший перейти?» Все отвечают: «Нет не хотим мы мир высший тоскою нашей затёмнять». — «Тогда у вас остается один исход, — говорят Эоны непостижимые, Эоны, с высот несказанных слетевшие. — Ибо вы не здесь, а в низах не закончили дел своих».

Поняли слова эти исполины; поняли их и те, кто материей недавно в мире высоком был, и все решили спуститься в низы и в них начать новую работу, работу подъема. И по низам рассеялись исполины, форму низов этих принявшие: все они стали проповедовать учение высокое, но не понимали их сущности, низы населяющие. А когда говорили они о любви высокой, хихикали гады низов глубоких. Когда говорили они о справедливости, громко хохотали тупоумные и не могли воспринять справедливость иначе, как что-либо им выгодное. Когда говорили им о мудрости, они понимали под ней устройство своих подлых и глупых мелких делишек и крупных злодейств.