И рад я, если кто-нибудь

В меня с презреньем бросит камень.

Бедняк! и из чего попрал

Ты долг священный человека?

Какую подать с жизни взял

Ты – сын больной больного века?..

Когда бы знали жизнь мою,

Мою любовь, мои волненья…

Угрюм и полон озлобленья,

У двери гроба я стою…

Ах! песнею моей прощальной

Та песня первая была!

Склонила Муза лик печальный

И, тихо зарыдав, ушла.

С тех пор не часты были встречи:

Украдкой, бледная, придет

И шепчет пламенные речи,

И песни гордые поет.

Зовет то в города, то в степи,

Заветным умыслом полна,

Но загремят внезапно цепи -

И мигом скроется она.

Не вовсе я ее чуждался,

Но как боялся! как боялся!

Когда мой ближний утопал

В волнах существенного горя -

То гром небес, то ярость моря

Я добродушно воспевал.

Бичуя маленьких воришек

Для удовольствия больших,

Дивил я дерзостью мальчишек

И похвалой гордился их.

Под игом лет душа погнулась,

Остыла ко всему она,

И Муза вовсе отвернулась,

Презренья горького полна.

Теперь напрасно к ней взываю -

Увы! сокрылась навсегда.

Как свет, я сам ее не знаю

И не узнаю никогда.

О Муза, гостьею случайной

Являлась ты моей душе?

Иль песен дар необычайный

Судьба предназначала ей?

Увы! кто знает? рок суровый

Всё скрыл в глубокой темноте.

Но шел один венок терновый

К твоей угрюмой красоте…

<1855 – июнь 1856>

Прощай! Завидую тебе -

Твоей поездке, не судьбе:

Я гордостью, ты знаешь, болен

И не сменяю ни на чью

Судьбу плачевную мою,

Хоть очень ею недоволен.

Ты счастлив. Ты воскреснешь вновь;

В твоей душе проснется живо

Всё, чем терзает прихотливо

И награждает нас любовь, -

Пора наград, улыбок ясных,

Простых, как молодость, речей

Ночей таинственных и страстных

И полных сладкой лени дней!

Ты знал ее? . . Нет лучшей доли!

Живешь легко, глядишь светлей,

Не жалко времени и воли,

Не стыдно праздности своей,

Душа тоскливо вдаль не рвется

И вся блаженна перед той,

Чье сердце ласковое бьется

Одним биением с тобой. . .

Счастливец! из доступных миру

Ты наслаждений взять умел

Всё, чем прекрасен наш удел:

Бог дал тебе свободу, лиру

И женской любящей душой

Благословил твой путь земной…

<21 июля 1856>

Прости! Не помни дней паденья,

Тоски, унынья, озлобленья, -

Не помни бурь, не помни слез,

Не помни ревности угроз!

Но дни, когда любви светило

Над нами ласково всходило

И бодро мы свершали путь, -

Благослови и не забудь!

<29 июля 1856>

– Ну, пошел же, ради бога!

Небо, ельник и песок -

Невеселая дорога…

– Эй, садись ко мне, дружок!

Ноги босы, грязно тело,

И едва прикрыта грудь…

Не стыдися! что за дело?

Это многих славный путь.

Вижу я в котомке книжку.

Так учиться ты идешь…

Знаю: батька на сынишку

Издержал последний грош.

Знаю: старая дьячиха

Отдала четвертачок,

Что проезжая купчиха

Подарила на чаек.

Или, может, ты дворовый

Из отпущенных?.. Ну, что ж!

Случай тоже уж не новый -

Не робей, не пропадешь!

Скоро сам узнаешь в школе,

Как архангельский мужик

По своей и божьей воле

Стал разумен и велик.

Не без добрых душ на свете -

Кто-нибудь свезет в Москву,

Будешь в университете -

Сон свершится наяву!

Там уж поприще широко:

Знай работай, да не трусь…

Вот за что тебя глубоко

Я люблю, родная Русь!

Не бездарна та природа,

Не погиб еще тот край,

Что выводит из народа

Столько славных то и знай, -

Столько добрых, благородных,

Сильных любящих душой,

Посреди тупых, холодных

И напыщенных собой!

<Лето 1856>

Как ты кротка, как ты послушна,

Ты рада быть его рабой,

Но он внимает равнодушно,

Уныл и холоден душой.

А прежде… помнишь? Молода,

Горда, надменна, и прекрасна,

Ты им играла самовластно,

Но он любил, любил тогда!

Так солнце осени – без туч

Стоит, не грея, на лазури,

А летом и сквозь сумрак бури

Бросает животворный луч…

<Лето 1856>

Я посетил твое кладбище,

Подруга трудных, трудных дней!

И образ твой светлей и чище

Рисуется душе моей.

Бывало, натерпевшись муки,

Устав и телом и душой,

Под игом молчаливой скуки

Встречался грустно я с тобой.

Ни смех, ни говор твой веселый

Не прогоняли темных дум:

Они бесили мой тяжелый,

Больной и раздраженный ум.

Я думал: нет в душе беспечной

Сочувствия душе моей,

И горе в глубине сердечной

Держалось дольше и сильней…

Увы, то время невозвратно!

В ошибках юность не вольна:

Без слез ей горе непонятно,

Без смеху радость не видна…

Ты умерла… Смирились грозы.

Другую женщину я знал,

Я поминутно видел слезы

И часто смех твой вспоминал.

Теперь мне дороги и милы

Те грустно прожитые дни, -

Как много нежности и силы

Душевной вызвали они!

Твержу с упреком и тоскою:

"Зачем я не ценил тогда?"

Забудусь, ты передо мною

Стоишь – жива и молода:

Глаза блистают, локон вьется,

Ты говоришь: "Будь веселей!"

И звонкий смех твой отдается

Больнее слез в душе моей…

<1856>

1.

Тяжел мой крест: уединенье,

Преступной совести мученье,

Нужда, недуги. Говорят,

К цветущей юности возврат -

Под старость нам одно спасенье,

Отрада верная. – "Живи,

Покуда кровь играет в жилах,

А станешь стариться, нарви

Цветов, растущих на могилах,

И ими сердце обнови…"

И я попробовал… но что же?..

Душа по-прежнему нема,

И с одичалого ума

Стереть угрюмости клейма

Ничто не властно. Правый боже!

Ужели долгая тюрьма,

Ограбив сердце без пощады,

Душе моей не даст отрады

В воспоминаньи юных лет?..

Иль точно нам отрады нет?

Увы! Там душно, там пустыня.

Любя, прощая, чуть дыша,

Там угасает, как рабыня,

Святая женская душа.

Переступить порог не смея,

Тоски и ужаса полна,

Так вянет сказочная фея

В волшебном замке колдуна.

Воображенье прихотливо

Рисует ей другие дни:

В чертогах, убранных на диво,

Горят венчальные огни;

Невеста ждет, жених приходит,

И речь его тиха, нежна…

Где ум красавицы не бродит,

Чего не думает она?

Ликует день, щебечут птицы,

Красою блещут небеса,

Доходят до дверей темницы

Любви и воли голоса, -

Но ей нет воли, нет отрады.