Башка, что целый дом, Возможно всё решительно В нем делать и на нем: Плясать без затруднения На брюхе контраданс, А в брюхе без стеснения Сражаться в преферанс! Столь грузное животное К нам трудно было ввезть, Зато весьма доходное, Да и не просит есть. Дерут за рассмотрение Полтинник, четвертак, А взглянешь – наслаждение Получишь на пятак! 10 Вот май… Все разъезжаются По дачам, отдохнуть… Больные собираются К водам, в далекий путь. Лишь я один, тревогою Измученный, грущу. Душевных ран не трогаю И сердца не лечу. Изведал уж немало я Житейской суеты… Ах, молодость удалая! Куда исчезла ты? Бывало, лето красное Мне счастие несло: На сердце радость ясная, Безоблачно чело! Светила мне незримая Звезда издалека, Грудь, страстью шевелимая, Вздымалась, как река. Тогда за что ни схватишься - Всё с жаром; хоть порой И дорого поплатишься, Зато живешь душой! Бывало, заиграешься - Огромный ставишь куш, Дадут – не отгибаешься, Как будто триста душ! Не мысля о погибели, Рад сам себя на (пе), Согнувшись в три погибели, Пустить, назло судьбе. Дотла пропонтируешься, Повеся нос уйдешь, На всех день целый дуешься, А там – опять за то ж! Бывало, за хорошенькой Верст десять пробежишь, Пристукиваешь ноженькой Да в уши ей жужжишь: "Куда идти изволите, Куда вы, ангел мой? Что пальцы вы мозолите, Поедемте со мной?.." Теперь… увы! безжизненно На целый мир глядишь, Живешь безукоризненно - Страстями не кипишь, Забывши и поэзию, И карты, и дебош, Поутру ешь магнезию, Микстуру на ночь пьешь, Нейдут на разум грации… 11 Кончаю, скромен, тих, У Лерхе в ресторации Остаток дней моих, Из службы в биллиардную Прямехонько иду, Игру там не азартную, Но скромную веду. Там члены все отличные, Хохочут и острят, Истории различные Друг другу говорят… Никто там не заносится, Играем чередой, И гений Тюри носится Над каждой головой… 12 Здесь будет заключение Второй моей главы. Итак, мое почтение, Читатель добрый. Вы Ценитель снисходительный, Я знаю вас давно. А впрочем, мне решительно, Поверьте, всё равно. За опыты в пиитике Я не прошу похвал. Пускай иные критики Отхлещут наповал - Ей-богу, не посетую! Свое я получил: Брамбеус сам с кометою За ум меня сравнил. << Глава 3 >> Мотивы итальянские Мне не дают заснуть. И страсти африканские Волнуют кровь и грудь: Всё грезятся балкончики, И искры черных глаз Сверкают, как червончики, В день по сту тысяч раз! Отбою нет от думушки: Эх!.. жизнь моя!.. увы! Зачем женили, кумушки, Меня так рано вы! На свете много водится Красавиц, и каких! А нам любить приходится Курносых и рябых. Что за красотка Боржия!.. Менялся весь в лице И даже ( не топор же я! ) Заплакал при конце; Во всем талант, гармония… Видал не много лиц Таких, как у Альбони, я - Певица из певиц, В уме производящая Содом и кутерьму, Так много говорящая И сердцу и уму; Высокая и белая, Красива и ловка, И уж заматерелая - Не скажешь, что жидка! Избытки даже лишние Заметны в ней души, И верхние, и нижние - Все ноты хороши!.. Чтоб только петь, как Гарция, И удивлять весь свет - Не пожалел бы гарнца я Серебряных монет. На миг заботы вечные Смолкают, не томят, И струны все сердечные В груди дрожат, звучат - Звучат в ответ чудеснице. Могуча и легка, Душа как бы по лестнице Восходит в облака. А мира треволнения - Служебный весь содом, Начальник отделения С запуганным лицом, Скучнейшие нотации Ревнующей жены, Червонцы, ассигнации
И самые чины - Всё в мелочь и ничтожество Тотчас обращено… Чего бы уж художество И делать не должно! Подобные влечения В неведомый предел Ввергают в упущения Житейских наших дел. От итальянской арии, Исполненной красот, К занятьям канцелярии Трудненек переход; Спокойствие сменяется Тревогою души, И вовсе страсть теряется Сколачивать гроши. Но лишь предосторожности Вовремя стоит взять,- Как не найти возможности Всему противустать? На то и волю твердую Дал человеку бог, Чтоб кстати душу гордую Воздерживать он мог… Вот мне ничто решительно Не помешает спать, Ни счет вести рачительно, Ни даже… взятки брать ( Не то чтобы с просителей, А в картах… Что сорвешь С столичных наших жителей? Голь продувная сплошь!")- А всё же я признаюся, Что Гарцией порой Так сильно восхищаюся, Что слезы лью рекой. Растрогает татарина! Так хорошо поет, Что даже у Фиглярина Ругательств не стает; Глаза большие, черные, И столько в них огня… Жаль – силы стихотворные Слабеньки у меня; А будь-ка красноречие!.. Но про меня и так Трубит давно злоречие, Что будто я дурак. Молчу! Где нам подобные Предметы воспевать: Мы дураки, способные Взятчонки только брать! Над нами сочинители Смеются в повестях… А чем мы их обидели? Будь я в больших чинах, Тотчас благоразумие Внушил бы им, ей-ей! Давай нам остроумие, Но трогать нас не смей! Чем хуже я профессора, Художника, врача? Коллежского асессора Трудами получа, Я никому не здравствую. Небезызвестно вам, Что я давно участвую В литературе сам; Но никогда решительно ( И бог храни вперед ) Не нападал презрительно И на простой народ! Без вздоров сатирических Идет лишь Полевой В пиесах драматических Дорогою прямой. В нас страсти благородные Умеет возбуждать И, лица взяв почетные, Умеет уважать; Всем похвалы горячие, Почтенье… а писцы И мелкие подьячие - Глупцы и подлецы, С уродливыми рожами .. И тут ошибки нет (Не всё же ведь хорошими Людьми наполнен свет)… 1843 – 1845 |
