— Ладно, будем считать, что ничего не было, — серьезно протянула девочка, — Да, кстати, вам не кажется, что нас зовут?
Мы с приятелем прислушались, и правда, улавливая какие-то слабые звуки, похожие на человеческий голос. Я только удивленно цокнула языком. Как могла Линерда такое расслышать, понятия не имею. Наверно, парни правы в том, что девочка может нам несказанно пригодиться. Пришлой идти обратно, во двор. Картина, которую мы там застали вызвала у всех троих невольный смех. Посреди двора, у кучи полуразбитых кирпичей стоял Тертен в одних штанах, багровый и пышущий гневом, как самовар. Казалось, что еще немного, и у него из ушей пойдет пар. В руках он держал громадную сковородку с приварившимися к ней капельками блестящего металла. Неверос вместе с Ирсианом пытались, не попадаясь под горячую руку собрать уцелевшие кирпичи.
— Нет, вы это видели?! Это же чистое издевательство надо мной! Я пытался выплавить пули, но серебро сначала не собиралось расплавляться совсем. А потом вдруг резко прилипло к сковороде. Ладно, что я потратил больше часа на эту муть, так еще и сковороду загнал и все серебро! Теперь нам точно никаких пуль не выплавить!
— Как это может быть, — изумилась я, пытаясь отобрать у разъяренного парня злосчастную посудину, но только обожгла при этом руку. Хэнеан незамедлительно схватил меня за поврежденную ладонь, с досадой наблюдая, как на ней начинают набухать волдыри.
— Ну вот, Мелитриса, какого черта надо было соваться, а? Теперь вот жди, пока рана заживет, — вскричал Тертен. Впрочем, несчастную сковороду он оставил в покое. Веисталь только покачал головой, поглаживая пощипывающую кожу нежными пальцами. От прикосновения боль стала затухать, я почувствовала, как в руку впиваются знакомые иголочки.
— Ничего, я сейчас йод и бинты принесу, — засуетилась Линерда, но я одним жестом заставила обоих паникеров успокоиться. Неверос отшатнулся, непроизвольно хватаясь за горло. Этот жест не остался незамеченный ни мной, ни приятелями. Ниточка, исходящая от парня стала тоньше и слабо завибрировала. На других это простая процедура никак не отразилась. Но не прошло и нескольких секунд, как волдыри постепенно сошли на нет, а коже вернулся ее нормальный цвет. Я благодарно посмотрела на Хэна, но парень только с серьезным видом выдал:
— А ты думаешь, мне приятно ощущать твою больную руку? Больше никогда так не делай. Неужели у тебя нет чувства самосохранения, а? А если бы Тертен невзначай, скажем, этой сковородой тебе по голове двинул? Я просто поражаюсь. Так кидаться невесть куда.
— Ты плохо обо мне думаешь, веисталь, я тоже отлично контролирую свои движения. А насчет Мелитрисы все давно ясно — она у нас безголовая. Тем более после падения со скалы, совсем страх потеряла. А чего ей. Привыкла, что ее из всех передряг спасают! — добродушно хмыкнул Тертен. Я не нашла ничего лучшего, чем показать ему язык.
— Ладно, все это, конечно, хорошо, но с серебром надо что-то делать. Из меня сейчас помощник никудышний. Я даже понять не могу, почему оно вдруг приварилось. А уж как его отскрести, тем более, — Ирсиан недвусмысленно кинул взгляд на Хэнеана. Приятель только закатил глаза, изображая крайнее недовольство, и наиграно вредно произнес:
— Ясно, чуть что — сразу веисталь. Как говориться, если что-то происходит у людей, во всем виновата нежить. Я, конечно, попробую помочь в этом, но отличный результат не гарантирую. Слишком невысокий силовой фон. Мелитриса, мне понадобиться твоя помощь. Ты поймешь сама, что делать.
Мне оставалось только пожать плечами. Раз Хэнеан говорит, что я сама все пойму, значит, так оно и должно быть. Приятель приподнял за ручку сковородку, осторожно проводя пальцами по застывшему металлу. Я ощутила, как меня окутывает знакомым коконом, как на секунду натягивается нитка. Веисталь едва заметно приподнял бровь, после чего положил утварь обратно на кирпичи и начал подкладывать вовнутрь импровизированной плитки дрова.
— Тертен, дай-ка мне зажигалку, — Хэнеан одним легким щелчком поджег хворост под сковородой. Густой дым сыроватых веток повалил из всех щелей между кирпичами. Веисталь сосредоточено смотрел на все более ярко вспыхивающие всполохи огня. Воздух не просто накалился, как при применении заклинаний. Мне показалось, что большой двор со всеми постройками, садом и домом сузился до величины маленькой светящейся горошины, горящей рядом с сердцем Хэнеана. По лицу парня покатился крупными градинами пот, словно он не у костра стоял на продуваемой всеми ветрами площадке, а у доменной печи. Одновременно с этим я ощутила странное головокружение такой силы, что захотелось немедленно присесть. Я падала в глубокую пропасть без дна, но от чего-то получала немыслимое удовольствие от полета. Теплые, медово-рыжие глаза веисталя стали для меня на мгновение центром всей вселенной, а все краски мира отодвинулись за спину. Если бы парень захотел править миром — он бы завоевал его за час. Стоило ему выпустить на волю всю свою энергию, силу и обаяние, как никто уже не мог не смотреть на него. Даже приятели и те остолбенели, наблюдая за тем, как по сковороде медленно текут серебряные капли, больше похожие теперь на шарики ртути. При всем этом сама железяка оставалась почти ледяной. Нет, для того, чтобы проверить это, не надо было прикасаться к ней. Я просто чувствовала, как огонь накаляет только серебро, оставляя холодной темную поверхность посудины.
— Тертен, заливай в формы, я не смогу долго держать все в таком виде, — не переводя взгляда от костерка, произнес веисталь. Тертен, переменившись в лице, опрометью схватил небольшой лоток, в котором были выдавлены несколько капсул. Начальник отряда осторожно залил серебро в формы и металл, над которым клубилась легкая дымка, стал остывать. Хэнеан моргнул, устало присаживаясь на порог. Я плюхнулась рядом, доверчиво ткнувшись ему в плечо. Парень перевел на меня взгляд, словно прочитав мысли, и произнес:
— Трис, я очень боюсь раскрываться среди вас. Просто ты не сможешь удержаться. Люди правы в том, что в нас можно раствориться, как жемчужине в уксусе. Поэтому лично на тебя я потратил только сотую часть своего обаяния.
— Так ты тогда жульничал? — возмутилась я, вспоминая, как странно мне не хотелось отрываться от созерцания приятеля на речке и потом, в земляной пещерке. Я было уже стукнула веисталя, но тот ловко перехватил мою руку, улыбнувшись так, что душа невольно перевернулась вокруг своей оси, — Ладно, живи, жулик!
Местное кладбище ничем не отличалось от всех других кладбищ. Унылое, неприветливое место. Деревянные, покосившиеся кресты в лучах стареющей луны выглядели еще более покосившимися. Небольшие скульптурные композиции смотрелись в темноте очень натуралистично. Не то, чтобы было страшно — я никогда не боялась ходить по таким местам. Просто неприятное чувство упорного, немигающего взгляда, направленного в затылок, подобно пистолетному дулу, никаких положительных эмоций не вызывало. Я шла рядом с Ирсианом, тащившим на спине большой, красивый меч. Оружие мы взяли напрокат в сельской кузнице. Некоторые, особо ценные экземпляры пришлось купить. Правда, конечно, на "благое дело во спасение всей деревни", нам их отдали подешевле. Ребята шли почти не слышно. Даже малявка, видно научившаяся много раз убегать из дома и при этом не шуметь, ступала, подобно невесомой кошке. Только я да Неверос постоянно шелестели опавшей листвой, трещали редкими веточками и буквально что не оступались о могильные холмики. Время давно перевалило за полночь, вдалеке четыре раза подряд ухнул филин. Лично я поежилась, веисталь чуть заметно перекривился. И только Тертена, казалось, нельзя ничем пронять. Я давно уже не видела в нем такой холодной собранности. На неуловимое лицо бывалого шпиона снова была надета маска, а серые глаза блестели в молочном свете металлом. Тени искажали пропорции, ветер глушил едва слышные шорохи. Хирург выглядел более чем подавленным, постоянно оглядывался и озирался. Клен внимательно следила за каждым движением парня, а Лин держалась рядом, готовая в любой момент пойти за ним. Но подозрительный тип пока вел себя в пределах положенной подозрительности.
