— Трис, я тут тебе хотел предложить одно дело, — задумчиво произнес парень, вставая с земли и помогая подняться мне, — Ты бы не хотела спуститься на лодке до водопада?
— Конечно! — воскликнула я. Мне столько говорили о водопаде, что я уже была просто в нетерпении, жаждая его увидеть. Хэнеан согласно кивнул, но сразу предупредил:
— Придется несколько дней подождать, прежде, чем ты полностью придешь в себя. Но, думаю, суток через трое мы с тобой отправимся в небольшое путешествие. Обратно, правда, придется идти пешком. Но, уверяю тебя, это будет того стоит.
Я только улыбнулась, уже начиная считать часы.
Следующие три дня Хэн не выпускал меня дальше своей комнаты. Единственной отрадой в эти дни, тянувшиеся для меня словно год, стала занимательная книга красивых и жутких, но достаточно реалистичных легенд, которую мне в первый же день подсунул парень. Естественно, что если бы я читала подобную литературу в своем мире, они бы показались мне сказочными. Почти все страницы были усыпаны описаниями необычных существ, невиданных чудищ и магией. Но, пройдя сквозь столько испытаний и познав тяготы лишений на своей шкуре, я вполне принимала сейчас все за чистую монету. Хэн приходил редко, чаще всего, по ночам. От его присутствия, даже находясь в глубоком сне, я просыпалась. Приоткрывала глаза, смотрела на задумчивое лицо парня и делала вид, что продолжаю спать. На третий день, точнее вечер, когда я дремала, готовясь полностью погрузиться в объятия морфея, дверь в комнату открылась, и вошел Хэн. Он незамедлительно уселся на кровать, прислушиваясь к моему дыханию. Заметив, что у меня из-под одеяла торчит нога (лень было поправлять, да это и не особенно мне мешало), он аккуратно прикрыл ее, осторожно погладил меня по голове. Я не шевельнулась, хотя мне очень хотелось открыть глаза и уличить его в этом занятии. Но любопытство распирало еще больше. Парень долго и пристально глядел на меня, потом немного горько улыбнулся и вышел. Я удивилась, но спрашивать на следующий день побоялась.
Еще более странным в поведении Хэна было то, что он мог прямо посреди разговора вскочить с места и уйти, не объясняя причины. А мог так же спокойно прийти, когда ему вздумается. Я, конечно, понимала, что он хозяин дома, но все же все его действия были подчинены внутреннему импульсу, а не голосу разума. На второй день моего заточения в комнате ранним утром, когда я только проснулась, он проскользнул в нее так, что я этого и не сразу заметила.
— Привет, Трис. Как спалось? — я пожала плечами. Уже ничего не болело, от моих ранений к этому времени оставались только кровавая корочка чуть выше лба, в волосах, и пара синяков на спине. Я, вообще, не понимала, почему мне нельзя выйти наружу. Не то, чтобы меня запирали в спальне, но в первый же день Хэн намекнул, что лучше мне оставаться в ней и не вылезать.
— Нормально.
— Вот и отлично. Наверно, ты хочешь погулять? — спросил парень, усаживаясь напротив меня на стул. Утро было на редкость чудным. Теплый ветерок задувал в открытую форточку, синее, глубокое небо было только кое-где побелено кусочками облачков. Из леса доносились голоса птиц, а весь воздух был пропитан теплом и какой-то ленью.
— Да, неплохо было бы, — ответила я, привычно натягивая одеяло по самые плечи. Хэн смущенно вздохнул, но произнес:
— Трис. Я тебя прошу пока не выходить никуда. Я все понимаю, что ты уже почти совсем здорова, что тебе хочется побывать на свежем воздухе, но умоляю, не выходи пока за пределы комнаты. И не спрашивай, почему, — Я озабоченно посмотрела моему спасителю в лицо, отмечая общую усталость и бледность. Казалось, что даже глаза у него стали еще более светлыми, словно в одночасье выцвели на ярком солнце. Я только прикусила язык. Именно о причине моего заточения я и хотела спросить. Мне хотелось вызнать это любым способом, но отчего-то внутренний голос подсказывал, что правды от парня я все равно не добьюсь. Не слушая умного советчика, я все-таки поинтересовалась:
— Хэн, может, у тебя случилось что? Ты хоть скажи. Я беспокоюсь, — Хэнеан расплылся в улыбке, осторожно беря мою ладонь в свою и привычным жестом поглаживая ее тыльную сторону большим пальцем. Почему от этого непроизвольного жеста на душе сразу посветлело.
— Все хорошо, Трис. Спасибо, конечно, за заботу, но все нормально. По крайней мере, в тех пределах, в каких должно быть. А если ты и, правда, хочешь узнать, почему я тебя пока не выпускаю из комнаты — почитай ту книгу, которую я тебе дал, — парень снова улыбнулся и незамедлительно вышел. Я проводила его взглядом, и как только дверь за ним закрылась, бросилась листать знакомый томик. Что же он имел в виду? Я шелестела страницами, пытаясь вспомнить все легенды, которые уже читала и, начиная внимательно смотреть новые. Но ничего не наталкивало меня даже на приблизительный ответ. Я несколько раз пролистала содержание, прочитывая, страница за страницей глазами, посмотрела книгу на свет, даже потрясла ее. И тут вдруг, словно прилипла взглядом к одной из строчек оглавления. Меленькими, красиво вырисованными буковками четко стояла одна единственная надпись — название рассказа "Ветер". Я, не долго думая, бросилась искать его, пока не добралась до нужной страницы. К этому рассказу я еще не подошла, но отчего-то он мне показался очень необычным. Буквально с первых строк я узнала этот миф. Еще Тертен, рассказывая мне о веисталях, намекал о нем. Что, якобы, душа веисталя становиться песком на дне Исамблийской реки. Из этого песка был сделан мой кулон. Я читала, и до меня постепенно доходил смысл. Кусочки мозаики складывались в моей голове в единую картину. Веистали — древний, могущественный род, получивший от богов силу, необыкновенную силу энергии, души, способную излечивать и управлять стихиями. Но за нее они отдали очень дорогую плату — каждое новолуние, в течение трех дней и ночей, они теряли свой нормальный облик, превращаясь в странных, не имеющих речи существ. Сам сюжет легенды был таков, что когда-то один парень влюбился в девушку, но едва не потерял ее. И вот, стоя на коленях перед погибающей любимой он просил богов даровать ему умение, чтобы излечить ее. Те, в принципе, не были против, при этом отняв у парня "возможность видеть тьму". То есть три ночи и три дня должен был тот мучиться, превращаясь в существо "подобное кошке". Я так и застыла, прочитывая последнюю строчку: "С тех пор все потомки его стали зваться веисталями — кошачьими бурями". Значит ли это, что Хэн — веисталь? Я попыталась изо всех сил вспомнить, как описывал их Тертен, и поняла, что так оно и есть. То-то приятель меня предупреждал об исходящей от этих существ необыкновенной энергетике! От Хэна, и правда, словно веяло чем-то теплым, кошачьим, мягким и легким. Словно он был этакой энергетической рекой или ветром, затягивающим меня в свой поток. Я довольно хмыкнула. И вдруг осеклась. А если Хэнеан и есть тот преступник, которого мы ищем? От этой мысли у меня даже испарина выступила. Возможно он потому меня и не выпускает, что раскусил, узнал, кто я. И теперь хочет отдать меня друзьям в обмен на свою свободу. Но почему-то мне никак не хотелось верить этому. Конечно, всякое может быть. Но, ведь, Хэнеан — не единственный веисталь на земле. Может быть, он вовсе и не знает об убийстве министра и его жены.
Половину дня я мучилась от этих мыслей, то склоняясь к выводу, что мой спаситель не тот, кого мы ищем, то почему-то мне казалось, что он и есть наша цель. Эти сомнения мог разрешить только сам парень. Я была до обеда, словно на иголках, пытаясь успокоиться. В конце концов, когда дверь в мою спальню открылась, и на пороге появился Хэн с полным подносом еды, я не выдержала и закричала:
— Ну, наконец-то! — парень улыбнулся, принимая, видимо этот возглас в адрес очередных кулинарных шедевров.
— Я тут кое-что раздобыл из десертов, думаю, тебе понравиться.
— Хэн, нам надо поговорить, — я упала на стул, отодвигая от себя поднос. Парень тут же посерьезнел, садясь напротив. Он словно был готов к моему расспросу, поэтому, когда я, громко вздохнув, выпалила свой вопрос, даже не удивился:
