Госпожа Новаки поклонилась ему.

Я сожалею, что причинила вам неудобство, мой господин.

Хиронобу поклонился в ответ.

Я счастлив видеть вас снова, госпожа Новаки.

Он попытался придумать, чего бы еще такого сказать, но на ум ничего не шло. Новаки улыбнулась ему, и Хиронобу почувствовал, что краснеет. Когда она только стала такой красивой?

Госпожа Новаки сказала:

Как же он вырос за столь краткий срок!

Да, — согласилась госпожа Киёми, — дети… — Она вдруг запнулась на этом слове, а потом продолжила чересчут поспешно, — дети поразительно быстро растут.

Вам есть, что предвкушать, — сказала госпожа Новаки. — Молодого господина ждет великолепное будущее.

Глаза ее увлажнились, но на губах играла улыбка, и ни единой слезинки не сползло по щеке.

Хиронобу не слышал детских воплей. Наверное, младенец спал. Незадолго до их с матерью поездки Хиронобу подслушал разговор двух служанок. Одна из них сказала другой, что она слыхала от служанки господина Бандана, что этот ребенок не кричит, лишь когда спит. Вторая же сказала, что слыхала от сестры одного из конюхов, что когда этот младенец кричит, кони впадают в панику и принимаются лягаться, пытаясь разбить двери денника и удрать из конюшни. Никто из служанок не знал никого, кто знал бы кого-то, кто мог бы сказать, что видел все это собственными глазами, но, тем не менее, обе были уверены, что смотреть на этого ребенка очень страшно.

Пока мать беседовала с госпожой Новаки, Хиронобу попытался как можно незаметнее оглядеть комнату. Он думал, что спящий младенец должен находиться где-нибудь поблизости от госпожи Новаки, но здесь его не было. Хиронобу был разочарован. Его терзало любопытство. Го сказал, что ребенок не урод, но Хиронобу ему не поверил. У нормальных детей не бывает такого жуткого, звериного голоса, и они не могут вопить так громко. Нормальный ребенок не мог бы нагонять страх на лошадей, особенно на свирепых боевых коней, на которых ездит господин Бандан и его самураи.

Как же она выглядит на самом деле? Хиронобу был уверен, что у этого младенца должен быть большой рот, и, может даже, морда как у медведя. И острые зубы. Ну, пока она еще слишком маленькая, чтобы у нее были зубы, но когда они появятся, они точно будут острые. Может, даже в несколько рядов, как у акулы. А может, у нее немигающие глаза, как у змеи? Густой мех, как у барсука, или короткая, жесткая щетина, как у дикого кабана? Длинный хвост, как у кошки? Должно быть, это настоящее маленькое чудовище! Неудивительно, что господин Бандан сослал свою дочь в такую даль от дома. А кто же отец ребенка?

До ее рождения служанки называли имена многих самураев, которые могли бы им оказаться, — самураев, состоящих на службе у господина Бандана, господина Хикари и дуже у самого Хиронобу. Но теперь, как говорили служанки, уже никто таких предположений не строил. Теперь все были уверены, что это работа демона или призрака. Он мог использовать тело мужчины, но мужчина был всего лишь его орудием, и совершенно неважно, кто именно это был. Важно было совсем другое: что это за демон или что это за призрак? Чтобы произнести правильные молитвы, тот, кто изгоняет духов, должен знать, какой именно злокозненный дух повинен в содеянном. Заклинания, которые изгонят одного духа, с легкостью могут произвести на другого совершенно противоположное воздействие, и сделать его еще сильнее и ужаснее, чем прежде. Но все служанки единодушно сходились на одном: что ситуация сложилась воистину трагическая и очень опасная, и для всех намного лучше, что мать и ребенка отослали в монастырь, на север, поскольку злокозненное существо наверняка последовало за ним.

Хиронобу, ты думаешь, что ты делаешь? — Слова матери застали Хиронобу врасплох. Он-то думал, что она не обращает на него никакого внимания. — Ты ведешь себя, словно вор, вынюхивающий, чем бы поживиться.

Я ничего не делаю, мама. Я просто сижу здесь с тобой, потому что Го сказал, что так надо.

Я уверена, что Го вовсе не хотел сказать, что тебе следует оставаться здесь. Теперь, когда ты выразил госпоже Новаки свое уважение, ты можешь вернуться к Го.

Но Хиронобу не спешил повиноваться. Он остался на месте и, упрямо нахмурившись, уставился на мать.

Нет. Мой телохранитель и моя мать отсылают меня то туда, то сюда. Это не подобает князю.

Госпожа Киёми улыбнулась.

В целом ты прав. Но это вполне подобает семилетнему мальчику. Так что будь хорошим мальчиком и делай, что тебе говорят.

Она поклонилась, но это был неглубокий поклон — так мать кланяется своему ребенку, а не благородная дама — своему господину.

Эти два понятия не сочетаются между собою, — сказал Хиронобу. — Если я князь, то я князь. Если же я просто маленький мальчик, то тогда я — всего лишь маленький мальчик.

Да, две твои роли не сочетаются, это верно, — согласилась госпожа Киёми. — И тем не менее, я прошу тебя совместить их. В будущем, когда ты станешь главой нашего клана на самом деле, а не только по титулу, тебе иногда придется исполнять две, три или даже четыре роли одновременно, и не всегда они будут сочетаться между собою. Если ты не сможешь справиться с ними и сделать их гармоничными, даже когда гармония будет казаться невозможной, ты никогда не станешь истинным князем. Ты будешь им лишь по титулу. — Мать снова поклонилась, на этот раз ниже, и задержала поклон. — Я надеюсь, что мой господин узрит в моих словах некоторый смысл.

Хиронобу ответил поклоном должной глубины и тоже задержал его. И сказал столь же официально:

Ваши слова обладают множеством достоинств. Я благодарю вас за них.

Когда он уже направлялся к выходу, чтобы вернуться к Го, он услышал, как Новаки сказала:

Вы проделали потрясающую работу. Он скорее маленький мужчина, чем маленький мальчик.

Покидая храм, Хиронобу улыбался еще шире, чем когда входил туда. Ему так и не удалось увидеть младенца-уродца, вопреки его упованиям. Ну да неважно. Еще успеется. Когда-нибудь он все-таки ее увидит. Хиронобу пообещал себе, что непременно сделает это. Может быть, он даже сможет срезать у нее кусочек шерсти, чтобы показать потом своим товарищам в замке.

Го как раз завершил обход — он прошелся вдоль стен монастыря, — когда увидел возвращающегося Хиронобу. Он искал слабое место, через которое можно было бы незаметно проникнуть в монастырь как-нибудь ночью, но так ничего и не нашел. Господин Бандан построил Мусиндо как маленькую крепость. Го знал, что монахини, проживающие здесь, прежде были служанками во внутренних покоях, при госпоже Новаки, а это означало, что они искусно управлялись с копьем-нагинатой, коротким мечом и кинжалом. Кроме того, вполне вероятно, что они умели бросать и калечить нападающих, если не хуже. Он не узнал троих мужчин с воинской осанкой, занимающих хижину привратников, но это явно были самураи, а не садовники.

Мне не дали посмотреть на младенца, — пожаловался Хиронобу.

Как я вас и предупреждал, — сказал Го. — Госпожу Новаки и младенца отослали сюда, чтобы спрятать их, а не затем, чтобы выставлять напоказ.

Я все равно думаю, что это уродец, — заявил Хиронобу. — Что ты делаешь?

Прогуливаюсь. А вы что подумали?

Не знаю. Что-то больше, чем просто прогуливаешься.

Го улыбнулся. Хиронобу был куда наблюдательнее, чем большинство мальчишек его возраста. Это внушало надежды. Возможно, когда-нибудь он оправдает репутацию, созданную двумя странными полетами птиц и цепочкой неожиданных побед.

Го!

Да, мой господин.

В чем разница между духом и демоном?

А почему вы спрашиваете?

Потому, что это может помочь понять, от кого же родила Новаки.

Го остановился и потрясенно уставился на Хиронобу.

Кто такое говорит?

Да все, — пожал плечами Хиронобу, — только не могут понять, кто же это был. Так в чем же разница? Ведь и тот, и другой — сверхъестественные существа, разве не так?

Демон — это существо, которое происходит из иного царства, — объяснил Го. — А призрак — это дух существа, которое некогда жило на земле.