Эмилия не может пострадать! Госпожа Сидзукэ предсказала, что Эмилия родит князю Гэндзи ребенка. Если этого не произойдет должным образом, кто знает, к каким трагическим последствиям это приведет? Ханако постоянно смещалась влево-вправо, стараясь удержать всех своих противников в поле зрения.

Тут один из людей Таро с изумленным вскриком рухнул на колени и схватился за голову. Между пальцами показалась кровь. Взгляд у него поплыл.

Второй брошеный камень рассек другому самураю скулу до кости.

Третий чуть не угодил в самого Таро.

Молодец, Горо, — сказала Кими. — Молодец.

Кими, — отозвался Горо, подбирая очередной камень.

Запомни: если они погонятся за нами — беги со всех ног к Грибному горячему источнику, — сказала она. — Обо мне не беспокойся. Я маленькая. Я могу спрятаться в траве.

Кими, — сказал Горо.

Горо, — сказала Кими.

Горо швырнул камень. С расстояния в пятьдесят шагов он кидал их с поразительной точностью. В те времена, когда он еще не начал подражать монашескому образу жизни, он так убивал кроликов для матери. Она тоже была идиоткой, как и сам Горо. Лишь поэтому ревностные буддисты деревни не изгнали их из общины за убиение живых существ и нарушение закона Будды. Поскольку они были идиотами, они и так были вне общины. Впрочем, кое-что мать Горо делала лучше любого нормального человека — готовила. Кролика она тушила — пальчики оближешь. Но теперь, когда Горо принялся строить из себя монаха, он никого больше не убивал. Впрочем, поскольку мать его умерла, готовить тушеного кролика все равно было некому. Ну а с тех пор, как Горо перестал подшибать кроликов камнями, их не то чтобы носили в деревню связками, так что и это значения не имело.

Теперь, когда самураи-изменники увидели Горо, они принялись уворачиваться от летящих камней. Впрочем, камни все равно были на пользу, поскольку мешали им заниматься двумя госпожами. Но как им только в голову пришло выступить против князя Гэндзи? Кими, еще будучи маленькой девочкой, вместе с прочей деревенской ребятней видела знаменитую битву. Сотни мушкетеров окружили их и выпустили в них много сотен пуль — эти пули до сих пор во множестве валяются среди руин Мусиндо. И никто не попал в князя Гэндзи. Ну еще бы! Как может пуля попасть в князя, знающего будущее? Его просто не будет там, куда она прилетит.

При обычных обстоятельствах Кими никогда бы не посмела возражать самураям, и уж тем более кидаться в них камнями. Но тут было совсем другое дело. Она помогала князю Гэндзи. Князь Гэндзи всегда побеждал. Он видел будущее, и потому никто никогда не мог его победить. Несомненно, он предвидел это предательство, и уже принял меры к тому, чтобы сокрушить предателей. Он может прибыть в любой момент во главе отряда своих знаменитых кавалеристов, под развевающимися знаменами; копья с длинными наконечниками будут сверкать на солнце, а верные самураи — выкрикивать его имя как боевой клич. Вот здорово будет!

Конечно же, князь Гэндзи может одержать верх и совершенно другим образом, как-нибудь так, как она, Кими, не в состоянии и вообразить. Как там оно говорится? Старики в деревне всегда повторяют это высказывание, когда хотят выглядеть умными. А, да!

«Князь Гэндзи говорит: «Предвидение всегда исполняется непредвиденным образом».

Старики утверждают, будто слыхали это от него самого, после битвы, когда его немногочисленный отряд разгромил большой отряд Липкого Глаза. Интересно, это правда? В отличие от большинства односельчан, Кими и вправду видела князя Гэндзи вблизи, и слыхала, как он говорит. Правда, это был всего лишь случайный, ненароком подслушанный ею разговор — ничего такого особенного. Но этот опыт позволил ей до некоторой степени постичь характер князя. Кими полагала, что он, скорее всего, улыбнулся тогда и сказал что-нибудь забавное, а не столь высокомудрое, как ему приписывают здешние старики.

Целься вон в того, который держится за бок, — велела Кими.

Кими, — сказал Горо.

Горо, — сказала Кими.

Кими, — сказал он и кинул камень.

Перестаньте скакать, как придурки! — рявкнул Таро. — Беритесь за луки! Эй, ты — застрели того идиота с камнями. И отродье. А ты убей чужеземную женщину. — Он зарубил бы Эмилию сам, если бы рана в боку не сделала это невозможным. — И постарайся не попасть по ошибке в госпожу Ханако.

Господин! — откликнулись двое его людей, вытащили стрелы из колчанов, натянули луки и изготовились стрелять.

Когда Чарльз Смит подъехал ко дворцу, у ворот его ожидали несколько самураев. Смит был верхом, поскольку Гэндзи пригласил его на утреннюю прогулку. Когда он спешился, самураи низко поклонились ему. Один из них, не выпрямляясь, взял поводья и произнес что-то по-японски: как предположил Смит, заверил, что за лошадью гостя присмотрят со всем тщанием.

Спасибо, — сказал Смит и поклонился в ответ. Он не так уж много знал об Японии и японцах, но считал, что вежливость поймут всегда и везде, даже если не поймут слов. Боковые ворота распахнулись, и самураи снова поклонились; их старший жестом показал Смиту, чтобы тот проходил первым. Главные ворота открывались лишь при приезде и отъезде князя Гэндзи, либо тогда, когда его посещали знатные господа. Смит на это не обижался. Древние культуры склонны к жесткому следованию традициям. Когда большая часть этих традиций отменяется или отмирает, культура тоже неизбежно гибнет.

Это произошло с ацтеками в Мексике и с инками в Перу, когда туда пришли испанцы. Когда англичане и французы явились в Новый Свет, это произошло с гуронами, могиканами и чероки, и происходило прямо сейчас с сиу, шайенами и апачами. Когда его собственные предки в начале столетия приехали на Гаваи, миллион гавайцев выращивали богатые урожаи таро, ловили рыбу в изобильных морях и исповедовали религию богов и табу, что предписывали равновесие и гармонию между природой и обществом. К сегодняшнему же дню число гавайцев сократилось вдесятеро, под воздействием болезней, завезенных американцами и европейцами; они пали духом, убедившись в несостоятельности своих богов, и теперь их народ двигался к вымиранию, а государство — к аннексии. То же самое творилось не только в Новом, но и в Старом Свете. Русская армия сокрушила татар и казахов, последние остатки монгольской империи, Золотой орды, некогда раскинувшейся на большей части двух континентов, от Тихого океана до Черного моря. Англичане и французы, и даже голландцы рвали Африку на куски, стремясь захапать себе побольше. В Азии Британская империя неостановимо поглощала Индию. Британия, Франция и Россия приценивались к Китаю. А после Китая не настанет ли очередь Японии? Японцы — воинственная нация, но то же самое можно было сказать и об ацтеках с инками, однако же, они пали. Японцы — многочисленный народ, их около сорока миллионов, но Индия и Китай намного больше, однако же, сейчас они терпят поражение. Японцы не так восприимчивы к незнакомым болезням, как гавайцы, но они вооружены мечами, копьями и древними мушкетами, да и тех немного, в то время как страны западного мира владеют самым смертоносным оружием, какое только сумела произвести наука. Для японцев современные методы ведения войны окажутся столь же смертоносны, как чума, с которой они совершенно не способны бороться.

Законы природы, открытые Чарльзом Дарвином, вполне применимы не только к диким животным, но и к людям, и к целым народам. Выживают самые приспособленные.

Смит это знал. Он знал, что японцы обречены, и потому их чрезмерная гордость или нескрываемое отвращение не задевали его. Это было невежество и тщеславие призраков, еще не осознавших, что их время уже миновало. Их кончина была так же неизбежна, как восход солнца. Бесспорно, в свое время цивилизации Востока были великими. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на Тадж-Махал, на Великую Китайскую стену или на громаду Золотого Будды в Камакуре. Смит видел все это собственными глазами, и потому он знал. Но теперь дни величия Востока остались в далеком прошлом. Индия, Китай, Япония и все прочие были статичными обществами, стремящимися к стабильности и неизменности, этому великому идеалу Востока. У них не было самой концепции прогресса, и потому прогресс сметет их с пути. Вопрос не упирался в одни лишь паровые двигатели, пушки, армии или военные флота. Вопрос, как это всегда было с людьми, упирался в веру. Запад верил, что золотой век человечества лежит впереди. Восток же верил, что он лежит в прошлом. В том-то и разница.