Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вбежали четверо лакеев, которые окружили лорда Бенсонхерста, защищая его.

— Ну, что вы на это скажете, Лэмбрик? — спросил тот.

— Ничего хорошего, Бенсонхерст. Я уже знаю ваш следующий ход. Буду ли я молчать или громогласно выскажу свои обвинения, в любом случае вы намерены меня убить. Не будем притворяться, будто мы можем стать друзьями.

— Сожалею, что вы такого мнения. Эй, люди, — крикнул он слугам, — препроводите, пожалуйста, мистера Лэмбрика в камеру. Пусть он узнает обратную сторону правосудия. Может быть, пребывание вместе с преступниками, которых он ловил, ослабит его упрямство.

Солтер не отводил глаз от лорда Бенсонхерста, когда лакеи его схватили.

— Постойте, — тихо сказала Минна, однако в комнате все сразу замолкли. Она посмотрела на лорда Бенсонхерста глазами, полными отчаяния. — Драгоценности. Вы можете их взять. Они являются единственным вещественным доказательством в этом деле. Считайте, что они ваши. Я собиралась придержать их, пока вы не освободите моего отца, но вы можете получить их прямо сейчас. Только освободите Солтера.

Лакеи повернулись к лорду Бенсонхерсту, ожидая дальнейших указаний.

Минна обменялась взглядом с Солтером. В этот момент она дала ему понять, как много он для нее значит. Ради него она готова пожертвовать всем.

— Люди, подождите меня снаружи, — распорядился лорд Бенсонхерст.

Лакеи отпустили Солтера и вышли из комнаты, закрыв за собой дверь.

— Давайте камни.

Минна сунула руку в корсет и достала мешочек, сделанный из шелкового чулка. Она протянула его лорду. Бенсонхерст заглянул в мешочек и улыбнулся:

— Прескотт совершил глупость, утаив эти драгоценности от меня. В конце концов он убедился, что я не тот человек, с кем можно играть в такие игры.

— Теперь мы можем уйти? — спросила Минна.

Лорд Бенсонхерст сунул мешочек в карман, достал носовой платок и приложил его к губам.

— Я нисколько не сомневаюсь, что вы будете хранить молчание относительно этого дела, мисс Холлидей. И вы, Лэмбрик. И я знаю, как гарантировать это.

Он подошел к двери, открыл ее и впустил лакеев.

— Отправьте этих двух преступников в камеры. Я постараюсь в скором времени их осудить.

— В этом нет необходимости, — раздался голос за спиной лорда Бенсонхерста.

Тот повернулся. Из-за находящейся в полумраке свидетельской трибуны вышел сэр Джайлс Морней. Министр внутренних дел подошел ближе и обратился к лакеям:

— Пожалуйста, отпустите их. Под мою ответственность.

— Джайлс, — удивленно сказал Бенсонхерст. — Что ты здесь делаешь?

— Александр. — Сэр Морней укоризненно покачал головой. Его глаза едва виднелись за толстыми стеклами очков, но было ясно, что чувство долга в нем возобладало над дружескими отношениями. — Я был удивлен, когда Лэмбрик попросил меня прийти сюда, чтобы лично убедиться в твоей преступной деятельности. Я бы никогда не поверил ему, но, оставаясь незамеченным, смог наблюдать и слышать все, что здесь происходило. Твои слова и действия подтверждают то, что Лэмбрик мне докладывал.

На лице лорда Бенсонхерста появилась натянутая улыбка, какую он обычно использовал для публики.

— Ты все неправильно понял. Это длинная история, о которой ты не знаешь.

— У меня нет желания слушать истории, Александр. Мы давно знаем друг друга. Ты сделал карьеру, которой могло бы позавидовать большинство мужчин. Я всегда подозревал, что главной чертой твоего характера является честолюбие, и именно оно завело тебя слишком далеко. Однако я не думал, что ты способен опуститься так низко. Начальник полиции Лэмбрик, выйдите вместе с этой юной леди из комнаты и подождите меня там. Сейчас от нас зависит, произойдет ли публичный скандал или нет, и мне необходима ваша помощь, чтобы решить эту проблему.

— Хорошо, сэр. Пойдем, Минна.

Как только они вышли из этого ужасного помещения, Минна бросилась в объятия Солтера.

— Прости меня. Прости. Прости.

Это единственное, что она могла сказать.

Он усмехнулся, прижимаясь лицом к ее шее.

— За что?

— За то, что не доверяла тебе. За то, что не понимала, как ты обо мне беспокоился. Я думала, твое сердце принадлежит другой женщине, и слепая ревность не позволяла мне понять, что все не так.

— Мне тоже следует извиниться перед тобой. Я должен был раньше рассказать тебе о Селесте.

— Я злилась на нее, потому что она обладала всем, что я хотела бы иметь. Включая тебя.

— Однако сейчас не она, а ты в моих объятиях.

Минна вопросительно посмотрела на него.

— Минни, — сказал он, гладя ее по волосам, которые теперь были слегка растрепаны. — Я отказался от брака с Селестой.

— Почему?

— Потому что я ее не люблю. Я люблю тебя.

— В самом деле?

Он улыбнулся:

— Да.

Послышались приближающиеся шаги, и перед ними появился Чейз Олкотт.

— Вот вы где, начальник. Прошу прощения, мисс Минна.

Он снял шляпу.

— Где ты был, черт побери? Ты опоздал на два часа. Где кучер кеба?

— Мне не удалось привести его сюда.

— Почему?

— Бедняга повредил лодыжку. Что мне было делать?

— Пригрозить, что сломаешь другую.

— Начальник…

— Впрочем, не важно: Бенсонхерст уже арестован. Будь уверен, теперь его отдадут под суд.

В фойе вышел сэр Джайлс:

— Никакого суда не будет.

Солтер сдвинул брови:

— Сэр? _:.

— Я не хочу, чтобы об этом скандале узнал весь мир. Все останется между нами и их величествами. Больше никто не должен знать об этом деле. Я попрошу премьер-министра объявить завтра о заседании парламента, где он объяснит, что лорд-мэру стало тяжело исполнять свои обязанности и он по совету врача решил уйти в отставку.

— Но, сэр, он должен предстать перед судом.

— Он предстанет, начальник полиции, но это будет суд иного рода. Я должен проконсультироваться по этому вопросу с его величеством и порекомендую отправить его в прекрасное заведение, где он не будет испытывать недостатка в физических нагрузках и свежем воздухе. Это то самое заведение, мисс Холлидей, где по ложному обвинению находится ваш отец.

Минна улыбнулась, окрыленная надеждой.

— А что будет с моим отцом? Состоится ли пересмотр его дела?

В маленьких глазах сэра Джайлса промелькнули веселые искорки.

— В этом нет необходимости. Ваш отец будет освобожден, как только губернатор Австралии получит мое сообщение.

Минну охватило радостное чувство, которым она хотела поделиться с Солтером. Она повернулась и обняла его. В ответ он тоже крепко ее обнял.

Минна стояла перед большим зеркалом. Ее парчовое платье было расшито гирляндой из бутонов белых роз, а грудь опоясывала светло-розовая лента. Короткие рукава заканчивались фестонами, прямоугольный вырез подчеркивал округлости ее грудей. Это было самое красивое платье, какое она когда-либо имела.

Хотя ее волосы были собраны в пучок и украшены розами, внутренний голос не уставал твердить, что сама по себе она некрасивая. Однако, топнув обутой в туфельку ногой, она постаралась заглушить этот голос и еще раз взглянула на себя в зеркало.

Ее образ изменился; теперь она выглядела весьма эффектно.

Минна открыла дверь и вышла из комнаты. Мужчина, сидевший в кресле в холле, не слышал ее приближения. Погруженный в воспоминания, он смотрел куда-то вдаль невидящим взглядом. Загорелая кожа его лица была обветренной. Морщинистые руки сжимали край шляпы, лежавшей на коленях. И хотя его короткие каштановые волосы слегка выгорели и были тронуты сединой, он выглядел безукоризненно в своем темно-зеленом сюртуке и белоснежном галстуке.

— Пора, отец, — сказала Минна.

Эммет Холлидей повернулся к ней и встал.

— Вильгельмина, — сказал он, улыбаясь. — Ты прекрасно выглядишь.

— Ты действительно так считаешь?