– Как тебе квартира? – Его тон был сугубо деловой.

– Не понравилась.

– Почему?

– Там жили бомжи?

– Не говори ерунды. Если не нравится, ее можно продать.

– Продавай.

– Наташа, ты человек непрактичный, деньги истратишь, где будете жить?

– Не волнуйся.

– Как скажешь. Не буду.

– Ты когда сможешь отдать деньги? – Вопрос прозвучал жалобно, словно просьба о милостыне.

– Думаю, через месяц.

– Тогда и звони. – Я злилась на свою мягкость и беспомощность.

– Постой-постой. Нам с Дашей уже сейчас негде жить. – Впервые он произнес ее имя.

– А нам?

– Ты же сама отказываешься от приличного жилья.

– А ты видел это жилье?

– Нет. Но Даша рассказывала...

– Поезжай посмотри.

– Я постараюсь побыстрее. – Мое предложение он холодно игнорировал. – Это в наших общих интересах.

Я хотела возразить, что у нас с ним теперь ничего не может быть общего, но промолчала.

– Пока. – Я торопилась распрощаться с ним, чтобы он не почувствовал, как я страдаю.

– Я скоро позвоню.

– Хорошо.

Он положил трубку. Уже не было ощущения, что он трогает меня за плечо, будит из-под одеяла. Мой Серый, Серенький, Сереженька вдруг стал чужим, холодным, злым.

Сейчас только семь часов утра. Но мне нужно действовать. Он выгоняет меня отсюда, выселяет вместе с Андрюшей. Может быть, это дурной сон? Я изо всех сил ущипнула себя. Больно! Останется синяк. Напоминание, чтобы не раскисала. Нужно позвонить тому человеку, чья квартира выходит на белые пароходы. А так не хочется ничем заниматься! Поплакать бы! Но некогда. Нет времени!

– Олег Петрович? Извините за ранний звонок.

– Посмотрели? – Лысый дядька мурлыкал, как старый кот, которого кто-то греет под боком.

– Да.

– Понравилось?

– Очень. Только с деньгами...

– Не волнуйтесь вы так. Договоримся. – Я тяжело вздохнула в трубку. – У вас, видно, дела плохи, коль спозаранку звоните.

– Не очень-то... у меня дела, – согласилась я.

– А у меня все хорошо! – И так слышно. Голос у дядьки довольный. – Но я вас так понимаю, – продолжил собеседник. – Сам пережил. Когда неприятности, вокруг всегда ни души, некому помочь. Ведь так? Люди должны друг другу в беде помогать. Им это зачтется. Согласны?

«А то», – хотелось крикнуть мне. Спасибо Лене, поработал с человеком. Может, он вообще мне ее подарит, как в сектах, я слышала. Там под воздействием гипноза люди последнее приносят и отдают.

– Я готов с вами встретиться и решить формальности.

– Мы с вами еще не условились о цене, – напомнила я.

– Я вам ее отдам за ту цену, что купил.

Что я слышу? Не может быть! Сейчас цены на квартиры подскочили так, просто ужас!

– Вы хотите сказать...

– Где встречаемся?

– Приезжайте ко мне прямо сейчас. Я в центре живу.

– Как скажете. К вам, так к вам. Прибуду через часок.

Олег Петрович действительно прибыл через час.

– Квартирка у вас знатная, – пройдя по трехкомнатной, с высокими потолками, резными бордюрами и узорным паркетом, похвалил дядька теперь уже не мое жилье. – Жаль-жаль. И в центре.

Он жалел то ли меня, то ли квартиру, которую мне предстояло оставить.

Сел в кухне за стол, вытер лысину и принялся рассказывать:

– Я человек немолодой, суеверный, бывший вдовец. Сейчас вновь женат. Богу стало угодно, чтобы бес покинул мою жену, слышали, наверное, она баловалась спиртным? – Я кивнула, опасаясь его перебить. – Молодая, глупая. А я, старый хрен, влюбился, как пацан, квартиру свою хотел ей оставить. Вот новую и строил. А она одумалась, полечилась и сейчас ни-ни. Беременная от меня, сынка ждет. Так что я подумал, если наживусь на вас, а у вас горе слышал, – я продолжала молчать, – и у меня все прахом пойдет, – заключил дядька. – Доктор Леонид, ваш коллега, очень хорошо мне все растолковал. Вы-то согласны на мою?

– Ну, если вас все устроит... – Я боялась что-нибудь ляпнуть, не то дядька открутит все назад.

– Устроит, устроит, – проворчал старый человек. И, будто разговаривая сам с собой, продолжил: – На мой век денег хватит и еще сынку останется. У меня ведь деньги откуда? Покойной жены квартиру продал. Ей от тетки по наследству досталась. Тоже ведь просто так Бог послал! – Дядька поднял вверх палец. – А у нас с ней... и своя неплохая. Я к ней привык. А в новой, той, что хочу продать, приживаться в моем возрасте трудновато. Да там еще строить и строить. Не знал, что в таком виде сдадут дом! Жена моя, Зоя Ивановна, светлая ей память, доброй женщиной была. Тоже бы мне так поступить посоветовала.

– Спасибо вам. Я вам задаток в самое ближайшее время дам. Кредит в банке оформлю. А вторую половину ровно через месяц. Муж обещал. Тут, – я показала на наше с Сережей жилье, – сын прописан.

– За такую квартиру вам знаете сколько полагается? – Олег Петрович посмотрел по сторонам.

– Это не моя, а его родителей. – Я оправдывала Сережу перед чужим человеком. – Просто я тут уже шестнадцать лет... – Я вдруг разрыдалась. То ли от доброты дядьки, которого Леня уговорил не наживаться на мне, то ли от холодной беседы с Сережей, то ли от того и другого вместе.

Дядька достал мятый носовой платок из кармана брюк и, протянув мне, стал утешать:

– Что ты, милая, не расстраивайся так. Все в жизни проходит. И это пройдет тоже. Я вот, когда моя Зоя Ивановна умерла, с ней хотел рядом лечь. Зачем жить? Ан нет. Жизнь распорядилась видишь как? И жена молодая, да еще дите мне рожает. И у тебя все будет.

Когда он ушел, я долго размышляла обо всем. Как это посторонний, чужой человек оказался ближе, чем муж, сын, родители?

Звонок от отца прервал мои размышления.

– Ты не одумалась? Слышала, сколько авантюр сейчас с квартирами?

– Пап, у меня не будет как у всех!

– Все так говорят, а потом... Однако ты наша дочь, и мы не хотим оставлять тебя в беде. Тебе ведь помощь нужна!

– Спасибо.

– Мы собираемся показать твоему подлецу мужу...

– Папа, только не это! Я сама...

– Вот видишь, ты не даешь себе помочь!

– Я позвоню вечером, пока.

– Помни, – кричала трубка, пока я не успела ее отложить, – ты останешься у разбитого корыта!

Мою работу никто не отменял. Даже наоборот. Теперь мне стало необходимо работать больше. Я взяла полторы ставки. Эта профессия требует огромной отдачи. Моя внутренняя энергия, точнее, энергетика, должна воздействовать на людей с бедами и несчастьями. Их нужно внимательно слушать и лечить. Во мне же сейчас пустота.

Пациентом Лени, которого я пообещала принять, оказался солидный мужчина, философ по образованию, на вид вполне крепкий, интеллигентный, но не уверенный в себе, с комплексом неполноценности. Он принес фотографию жены. Пухленькая, разбитная толстушка, со смешинкой в хитрющих глазах, изменяла ему со своим начальником. Казалось бы, банальная ситуация – служебный роман. С такими историями ко мне приходят десятки: командировка, шеф зашел вечерком в номер на рюмку коньяку или... чая. Женщина не выдерживает соблазна. Не беда, что некрасив, похабен, да и мужские достоинства оставляют желать! Важен его авторитет в глазах сослуживиц (от бабского внимания не ускользнет ни одна деталь его одежды, парфюмерии и прочих мелочей), а также вероятное продвижение по служебной лестнице. Но главный мотив измен – женщины в этом признаются сами – исключительность положения по отношению к другим сотрудницам в том случае, если скажешь «да». Из-за этого дамочки идут на все.

Однако тут случай иной. Жене пациента нужен абсолютно другой человек. Не тонкий, чувствительный философ, предугадывающий все желания и капризы, а мужичок попроще, с которым можно и закусить, и выпить, и крепким словцом перекинуться. Однако вот парадокс, моему пациенту не хотелось взять в жены очкастую библиотекаршу с зализанным пучком волос. Не пожелал он долгими зимними вечерами дискутировать с ней о Гегеле или Шопенгауэре. Его тянуло именно к такой – веселой, разбитной, пухленькой блондинке, с кудряшками, свисающими на глаза.