– Значит, ты им сработал на руку?

– Верно! Так же считает мой полицейский.

– Я бы тоже могла предположить такое, если было бы время подумать!

– Ты хороший психолог.

– Не хвали меня, я загоржусь.

– Я не хвалю, а говорю правду.

– Спасибо. Только что дальше? – Мною завладела тревога.

– Дальше... Кому-то вся эта возня с исчезновением Константина выгодна. Кому?

Я задумалась.

– Из тех, кого я знаю, никому. – И правда, это не было выгодно ни жене, ни любовнице, ни даже охраннику, которого уволили. Стоп! Первым сплетню об изменении пола пустил именно он, его охранник и шофер.

Своими мыслями я поделилась с Женей.

– И где он теперь?

– Его взял партнер Кости по бизнесу Николай Островский.

– Кстати, что он за человек?

– Понятия не имею. Я ничего о нем не знаю. Видела пару раз, и он мне не нравится.

– Да? Чем?

– Не могу сформулировать.

– Постарайся.

– Он мог бы быть главой мафиозного синдиката.

– Важное замечание.

Я подумала, что Женя шутит.

– Я не шучу, а действительно считаю, что ты хороший психолог.

– Ты это к чему?

– Может быть, именно ему нужно, чтобы Константин исчез? Только я этого не утверждаю, а предполагаю. Натали, я тебя хочу кое о чем спросить. Только ты не нервничай. Договорились?

– А ты плохой психолог, я уже разнервничалась после такого вступления, спрашивай побыстрее.

– Твой муж работал на них?

– Да... и что?

– Ничего, – замялся Джек, явно чего-то недоговаривая.

– Женя, – сказала я строго, – скажи быстро, ты о чем?

– Дорогая, твой бывший муж писал для двух крупных боссов секретные банковские программы. В случае если один из партнеров исчезает по каким-то причинам, доступ к ним может иметь только другой и...

– Ценное замечание.

– И тот, кто их создал.

Я сообразила быстро.

– Ты считаешь, что целый самолет... могли из-за Сережи...

– Нет, дорогая, не я так считаю, это одна из версий криминалиста. У него же крен в сторону терроризма. Однако возможны и политические мотивы. Не баллотировался ли Константин Алегров на какой-то важный пост?

– Я не знаю, но, наверное, слышала бы. Его жена могла бы что-нибудь заподозрить в связи с его исчезновением.

– Могла бы?

– Конечно. Она неглупая женщина. У нас с политиками частенько что-то случается – то в борделе с женщинами на всю Россию по телевидению показывают, то, как в случае с Костей, исчезают на пару дней, а потом выясняется... Нет, Костя не такой. Поэтому его жене это даже в голову не пришло. Нет, – еще раз повторила я. – Костя занимался только бизнесом!

– Значит, остается бизнес.

– Послушай, – мысль о том, что кто-то мог взорвать самолет из-за Сергея, не давала мне покоя, и я вернулась к волнующей меня теме, – на возможную роль Сергея в авиакатастрофе тебя полицейский навел?

– Да, – коротко отозвался Женя. – Я повторяю, у него крен в сторону терроризма. Ты выясняла, кто мог звонить няньке? Я обеспокоен.

– Мне не удалось ее найти. Она уехала к себе в деревню. Я, конечно, могу...

– Нет-нет. У тебя и так много дел.

– Женя, я хочу удочерить девочку мужа, – вдруг ни с того ни с сего выпалила я. Мне нужно было об этом с кем-нибудь поговорить.

– Это хороший поступок, мы могли бы ее взять с собой, – без размышлений отозвался Джек.

Я промолчала, не желая объяснять, что Андрей не даст мне ее увезти из страны.

– Только... только ты не торопись с этим, пока не будет подтверждения о смерти ее родителей.

– Женя, это тебе тоже полицейский подсказал?

– Что?

– Ну, что Сережа... возможно, жив?

– Нет.

Однако он все равно внес смуту в мою душу.

К вечеру следующего дня у Машеньки, как это и бывает у детей, все прошло. Наконец-то отойдя от переживаний, я показала Кате картину Гарика, привезенную в чемоданчике вместе с кучей женского барахла.

– Действительно, настоящая ценность! – всплеснув руками, залюбовалась девушка. – А он говорил, что такие вещи не возвращаются. Поехали, обрадуем его.

– Сейчас?

– Конечно. Для такого, как Гарик, каждая минута дорога. Пить перестанет, повеселеет, девушке своей позвонит.

– Убедила, – согласилась я и пошутила: – Тебе бы в «Скорой помощи» работать.

Оставив ожившую Машеньку с Андреем, мы с Катей проделали повторный путь к Игорю.

Разглядев нас в глазок, он сразу открыл дверь.

– Вы? – удивился музыкант и, заметив у наших ног чемоданчик, разнервничался. – Не может быть, нашелся?

– Представьте себе, – сказала с укором Катя. – И картина ваша вернулась.

– Не может быть! – повторил он как эхо.

– Может. Посмотрите сами.

Игорь раскрыл чемодан и ахнул. Дрожащими после длительных алкогольных возлияний руками он вытащил полотно.

– Не может быть, не может. – Он до конца не верил своим глазам. Но потом, спохватившись, что все о себе да о себе, поинтересовался: – Другие вещи нашлись?

– Нет. – Я скорбно помотала головой.

– А-а... ну Даша и ее муж?

– Тоже нет.

– Странно. Только мой чемодан?

Я кивнула.

– Не знаю, как вас благодарить. Вы мне спасли жизнь и... любовь.

– Любовь этим спасти нельзя, – поучительно заметила Катя.

– У кого как. Но возможно, ты права. Моя любовь тю-тю!

– Что значит – тю-тю?

– С кем-то укатила.

Мы переглянулись. Он разглядывал свое сокровище, будто видел его впервые. Потом, видимо, решив, что обязан нам, спросил:

– Может быть, вам что-нибудь надо? То есть, хотел сказать, чем я вам могу помочь?

– Игорь, вы бы могли показать мне того человека, который познакомил Дашу с Сергеем? – вдруг выпалила я. В моей голове забрезжила одна мысль.

– Да без проблем! Позвоню, назначу ему встречу в «Аэлите». Мы с ним там первый раз встретились, – пояснил музыкант, – а вы невзначай подойдете, я вас познакомлю. – Я покачала головой. – А хотите, просто сядете рядом за столик, пожелаете – познакомлю, нет, решайте сами. В любом случае сможете хорошенько рассмотреть его. – Потом, подумав о чем-то, добавил: – Он ведь меня не предупреждал, чтобы я хранил это в тайне.

«Однако чего-то опасается», – промелькнуло у меня в голове.

На том мы и распрощались.

Следующим вечером я упросила Алену составить мне компанию, и мы подкатили к «Аэлите» на ее шикарном «мерсе». Парковочных мест оказалось предостаточно. Тут развлекалась одна молодежь.

Алена поморщилась, как только переступила порог заведения. Оно находилось в подвальном помещении.

– Что за дыра? – поскользнувшись каблуком на выщербленной ступеньке, фыркнула она.

В темноте большого зала кто-то что было мочи орал со сцены. Плазменный экран, увеличивая в десятки раз лица певца и музыкантов, был единственным источником света, если не считать выгоревших свечей на столах. Мальчики и девочки, отрешенно извиваясь в танце, скандировали последние строчки куплетов. Двигались то медленно, то быстрее, каждый в одиночку, будто ушел в себя, находясь под каким-то гипнозом.

– Что это с ними? – спросила я Алену.

– Кайфуют, – коротко бросила подруга и брезгливо присела за неубранный столик.

Тут же подскочила официантка. Такая же тоненькая и вымученная, как ее клиенты, одетая в блестящий лифчик и шорты, коротенькие настолько, что половинки ее попки выступали из брюк.

Смахнув со стола, она спросила, что мы будем пить.

– А что у вас есть? – поинтересовалась Алена.

Девушка перечислила десяток коктейлей, о которых мне не приходилось слышать.

– А что-нибудь приличное у вас имеется?

– Что вы имеете в виду? – не обиделась официантка.

– Чистые напитки, не смешанные?

– Водка, текила, шампанское... – начала перечислять девушка.

– Текилу-голд, пожалуйста, с лаймом. – Официантка, замерев, вылупила глаза. – Золотая есть? – подстегнула ее Алена. – Боже, как все тут, отмороженная.