— Ну как? — спросила Ирис. — Ты видел хоть что-нибудь? Что там внутри?

Ари только вздохнул.

— Коридор шел все дальше и дальше вниз. Не знаю куда. У меня погас фонарик. Но поверь, туннель тянется очень далеко.

— Ну и что это такое, по-твоему?

Аналитик пожал плечами:

— Понятия не имею. Вход в полую Землю! — пошутил он.

Когда они насыпали на крышку достаточно земли, Кшиштоф предложил разбросать остальное ногами. Потом он положил сверху решетку и взгромоздил огромный вазон с цветами.

— Все шито-крыто, — улыбнулся он.

Ирис вернулась к Ари.

— Ладно, что теперь? — спросил Ари, все еще не до конца очухавшись.

— Слушай, по-моему, на сегодня с тебя хватит. Вернемся сюда завтра. А сейчас отвезем тебя домой и промоем эту ужасную рану.

— Не возражаю.

На следующий день Ари, как и собирался, явился на работу, провожаемый любопытными взглядами коллег. С перевязанной головой и темными кругами под глазами он выглядел заправским воякой… Не задерживаясь, чтобы поздороваться с сотрудниками, он закрылся у себя в кабинете на последнем этаже.

Все утро он как мог пытался переделать накопившуюся за время его отсутствия работу. Поступило много телефонных сообщений, не говоря уж о мейлах, которые ему даже открывать не хотелось. Стол был завален бумагами…

Но вскоре он вошел в привычный ритм. Рутинная работа затягивает. И все же, входя в кабинет, он испытал неприятное ощущение, что он здесь уже не на своем месте. Что-то в нем изменилось, и теперь в этих стенах он чувствовал себя не в своей тарелке. По правде говоря, и раньше ему здесь было как-то не по себе…

Около часа, когда он не одолел еще и десятой части накопившихся дел, Депьер вызвал его к себе в кабинет.

С серьезным видом Ари спустился на этаж, где сидело начальство. В лифте он встретил Жиля Дюбуа, начальника аналитического отдела. По своей привычке, тот едва с ним поздоровался, сделав вид, будто ничего не знает о том, что Ари довелось пережить. Не удержавшись, Ари подколол его:

— Что же, Дюбуа, вы не здороваетесь со своим любимым сотрудником?

Дивизионный комиссар смерил его взглядом:

— Что у вас опять с головой, Ари?

— Упал где-то в коридоре.

Дюбуа пожал плечами и вышел, не добавив ни слова. Ари пересек площадку перед лифтами и направился в кабинет заместителя директора.

— Как вы себя чувствуете, Ари? — спросил Депьер, подвигая ему кресло.

Ари усмехнулся. С раной на лбу он выглядел еще хуже, чем после последней перестрелки. Не сказать, чтобы он был в форме.

— Я в полном порядке! — ответил он иронически. — В полном!

— Оно и видно. Рады вернуться к работе?

— Просто счастлив.

Посмеиваясь, Депьер покачал головой:

— Ну значит, вы созрели для того, что я должен вам сообщить.

— А?

Заместитель директора смущенно побарабанил пальцами по письменному столу:

— Наверное, стоило подождать, пока вы оправитесь от всех потрясений, Ари. Но я считаю, что обязан быть с вами откровенным.

— Дайте угадаю: я уволен?

— Нет! Нет, вы не уволены, Ари. Разумеется, ваши методы не пользуются всеобщей поддержкой, но все обязаны были признать, что дело Трепанатора раскрыли именно вы. Для вашего увольнения просто нет оснований… К тому же вы прекрасно понимаете, что, пока я здесь, этому не бывать.

— Вы слишком любезны, господин заместитель директора. Тогда в чем дело?

— Вы не можете не знать, что согласно указу президента через несколько месяцев контрразведка и госбезопасность сольются…

— До меня доходили такие слухи, — ответил Ари, уже догадываясь, что за этим последует.

— Новая организация, Управление внутренней разведки, безусловно, вызывает тревогу у профсоюзов. Разумеется, вы уже знаете об этом из электронных сообщений.

— Пока еще не имел такого удовольствия.

— Удивительно. Обычно вы первым узнаете о подобных вещах.

— Не волнуйтесь, я тут разберусь кое с какими делами и снова заделаюсь завзятым профсоюзным активистом.

— Не сомневаюсь. Так вот, вы узнаете, что ОПОП,[43] как и следовало ожидать, выступает против некоторых аспектов этой реформы. По многим причинам. Впрочем, у новой структуры есть и некоторые преимущества: офицеры госбезопасности автоматически получат звание офицеров полиции, а некоторые будут работать с секретными документами. Но многие опасаются ухудшения условий труда, а главное — сокращения кадров. Министр объявил, что все сотрудники контрразведки сохранят свои места, но двадцать процентов агентов госбезопасности попадут под сокращение.

— Мы, как всегда, крайние.

— Воздержусь от комментариев.

— Ну же, Депьер, после всего, что мы пережили вместе, вы могли бы выпустить пар! Здесь, у вас в кабинете, нас не прослушивают!

— Вам прекрасно известно, что я думаю, Ари.

— Вы, как и я, думаете, что мы живем в потрясающее время, не так ли?

— Вот именно! — улыбнулся Депьер.

— Короче, вы хотели мне сказать, что я не уволен, но меня переводят на другую работу, верно?

— Нет, но весьма вероятно, что в новой структуре группа сект или, по крайней мере, то, что от нее осталось, будет упразднена…

Ари не сдержал смешка.

— Ничего себе — «то, что от нее осталось». И вы за этим меня сюда вызвали? Но я уже несколько месяцев в курсе, что моя группа будет распущена, господин заместитель директора. Не беспокойтесь за меня, я уже к этому готов.

— Ну… В общем… Я хотел сообщить вам об этом сейчас, официально, а не дожидаться последней минуты. Вам надо поразмыслить о том, где вы будете работать.

— Благодарю вас. Поговорим об этом, когда придет время. Ну а вы? Какой пост получите вы в этой новой структуре?

— Ну, видите ли… В этом я похож на вас. Посмотрю, когда придет время.

— Похоже, мы с вами — пара старых легавых из другой эпохи.

— Похоже на то, Ари.

— А ведь мне всего тридцать шесть.

— Как бы там ни было, Маккензи, надеюсь, нам с вами еще долгие годы предстоит трудиться вместе. Вот так. Вообще-то об этом я и хотел с вами поговорить. Даже если группа сект будет упразднена, надеюсь, мы с вами по-прежнему будем работать вместе. Вы хороший легавый.

— И вы тоже ничего, шеф. Обойдемся без поцелуев, но мысленно я с вами. Я могу идти работать? А то, боюсь, Дюбуа поставит мне плохую оценку.

— Не злословьте о дивизионном комиссаре, Ари.

— Что вы! Я его просто обожаю! Он всегда так любезен со мной! — отшутился Ари, поднимаясь с кресла.

— Берегите себя, Ари.

Ари вернулся в свой кабинет.

Тяжело опустившись в кресло, он уставился на свой телефон. Столько мыслей теснилось у него в голове! И лишь с одним человеком он готов был поделиться своими заботами. С одним-единственным! Он коснулся кнопок телефона, поколебался и наконец набрал номер Лолы.

После десяти длинных гудков он повесил трубку и попытался дозвониться по мобильному, но столь же безуспешно. Она отключила даже автоответчик. Вконец расстроившись, он отсоединился.

Последние жестокие слова Лолы до сих пор звучали у него в ушах. Я с тобой свяжусь. Ари закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. В этих трех коротких словах заключались два противоречивых чувства, которые овладели им сейчас. И, вероятно, надолго.

Глубочайшее отчаяние и твердая надежда.

Через несколько минут он снова взялся за работу. До вечера он без всякого вдохновения переделал кучу работы, а около шести наконец покинул Леваллуа и вернулся домой. Встреча с Ирис и Кшиштофом у церкви Святого Юлиана Бедняка была назначена только на одиннадцать. У него оставалось немного времени, чтобы отдохнуть. А он уже давно не заходил в свой любимый бар. Больше всего ему сейчас хотелось старого доброго виски.