— Как бы то ни было, я прошу вас об одном. Только теперь это приказ, и не в ваших интересах его ослушаться.

— Вы же меня знаете, — ответил Ари с самым невинным видом.

— Я категорически запрещаю вам возвращаться к себе в квартиру. Ступайте в гостиницу, к друзьям, куда хотите, но чтобы дома ноги вашей не было, пока все это не кончится. Если хотите, я добуду вам временное жилье через министерство. Но вы теперь — излюбленная мишень убийцы или убийц, так что речи быть не может о том, чтобы подвергать вас такому риску, ясно? Пусть вы и страшный зануда, мне совсем не хочется, чтобы вы сыграли в ящик, Маккензи.

— Обещаю, господин заместитель директора.

На сей раз Депьер не сомневался, что Ари выполнит его приказ.

Миновав массивную колоннаду, Ари прошел через высокий портик Сорбонны, пересек роскошный парадный двор, где прямо на полу вдоль стен и у подножия статуй Гюго и Пастера сидели студенты, потом по галерее Робера де Сорбонна добрался до филфака.

Перед отъездом из Леваллуа Ари позвонил профессору Бушену, преподавателю старофранцузского в университете Париж-IV, и тот согласился принять его сегодня же. К старому профессору, эрудиту, чьи познания в различных формах старофранцузского языка и его диалектов могли сравниться разве что с его скромностью и доступностью, он обращался не впервые. Это было одно из многочисленных знакомств, которые Ари поддерживал в университетских кругах, ведь его работа нередко требовала помощи специалистов такого уровня.

— Я ненадолго, профессор. Мне нужно перевести со средневекового пикардийского два коротеньких текста. Полагаю, вы скорее, чем я, сумеете в них разобраться.

Старик, сидевший за заваленным бумагами письменным столом, покачал головой:

— Я не силен в пикардийском, Ари, но взгляну на них, если хотите. Этот диалект не так уж сильно отличается от старофранцузского. Покажите мне ваш текст. В крайнем случае, я направлю вас к одному из моих коллег в Университете имени Жюля Верна в Амьене.

Ари развернул ксерокс Поля Казо на столе Бушена.

— Черт возьми! Очень похоже на страницу из тетрадей Виллара, — воскликнул старик, склоняясь над листком.

Ари видел, как удивлен профессор. Похоже, эти тетради известны больше, чем он мог представить.

— Думаю, так оно и есть…

— А это — изображение арабской астролябии, — добавил Бушен, как всегда поражая Ари своей эрудицией.

— Я тоже так считаю.

— Хорошо. Что касается букв наверху, «LE RP —O VI SA», тут я вряд ли буду вам полезен, это ведь сокращения, не так ли?

— Да, или зашифрованное слово, сам не знаю.

— Ладно, — продолжал старик, поправляя очки, посмотрим первый текст, рядом с рисунком: «Je ui cest engien que gerbers daureillac aporta ichi li quex nos aprent le mistere de со qui est en son le ciel et en cel tens navoit nule escriture desore».

Он что-то пробормотал себе под нос.

— Хм… Ясно. Я дам вам дословный перевод?

— Ну конечно.

— Видите ли, для профана одна из трудностей средневекового пикардийского диалекта заключается в том, что буквы «u» и «v» обе пишутся как «u», а буква «j» — как «i». Начинающие часто плохо с этим справляются. Так вот: «Я видел тот…» Погодите-ка, да, все правильно. «Я видел то устройство, которое привез сюда Герберт Аврилакский…»

Секунду поколебавшись, профессор дочитал текст, потом поднял голову и, явно довольный собой, закончил перевод.

«Я видел то устройство, которое привез сюда Герберт Аврилакский, раскрывающее нам тайны того, что есть в небе, и тогда на нем не было никакой надписи».

Ари записал перевод в свою записную книжку.

— Вы ведь знаете, кто такой Герберт Аврилакский? — спросил профессор.

Ари неловко пожал плечами:

— Признаться, нет…

— Герберт Аврилакский — монах из Оверни, который около тысячного года стал Папой Римским под именем Сильвестра Второго. Великий математик и выдающийся знаток античной культуры. Удивительный человек…

— Понимаю. Спасибо, позже я поищу о нем дополнительные сведения. А второй текст внизу страницы можете перевести?

— Ну конечно. Это не так сложно, как я думал. Погодите… «Por bien comenchier, ia le cors de le lune deuras siuir par les uiles de franche e dailleurs lors prenras tu mesure por со que acueilles bon kemin».

Водя по строчкам пальцем, он пробормотал что-то неразборчивое, сосредоточился, потом широко улыбнулся, словно текст его насмешил.

— Как странно… До чего похоже на поиски клада!

— Что там написано? — поторопил Ари.

— «Прежде всего тебе придется проследить за движением Луны через города Франции и других стран. Так ты узнаешь меру, чтобы выбрать правильный путь». Вы уверены, что это не шутка? Больше похоже на студенческий розыгрыш, чем на подлинный текст Виллара из Онкура. Это такая игра?

— Нет. Наоборот, я думаю, все очень серьезно. Но больше я ничего не знаю…

— Что ж! Потом расскажете мне, по-моему, все это очень забавно!

— Разумеется, профессор. Что-то подсказывает мне, что в ближайшее время мне снова потребуется ваша помощь, если вы не против. Я вам так признателен.

— Ради бога, это сущие пустяки. Всегда рад вас видеть, Ари. Ваши расследования помогают мне отвлечься от преподавания.

Аналитик попрощался с профессором, горячо пожав ему руку, и прямиком направился в библиотеку Сорбонны, расположенную в центре здания. Судя по тому, что перевел ему профессор Бушен, между астролябией и этим знаменитым Гербертом Аврилакским существует какая-то связь. «Я видел то устройство, которое привез сюда Герберт Аврилакский…» Прежде чем он выйдет из университета, стоит в этом покопаться.

Отыскав в отделе средневековой истории несколько словарей, Ари сел за стол рядом со студентами. Он пролистал книги и внимательно прочитал все биографические сведения, которые смог найти.

Они повествовали о блестящей церковной карьере этого человека, родившегося в Оверни около 938 года. Он обучался в одном из бенедиктинских монастырей, а в 963 году его заметил граф Барселонский и увез в Испанию, где он продолжил свое образование. Герберт Аврилакский увлекался арифметикой. Именно он перестал употреблять римские цифры, заменив их теми, что использовали арабские купцы, которых в Барселоне было множество.

Проведя три года в Испании, Герберт Аврилакский вместе с графом Барселонским отправился в Рим, где познакомился с Папой Иоанном XIII и императором Оттоном I. Впечатленный его познаниями, император доверил Герберту воспитание своего сына Оттона II. Через несколько лет архиепископ Реймский назначил его схоластиком местной монастырской школы. Реймс… Наверняка это не случайное совпадение, подумал Ари.

В 982 году благодаря своей репутации и дружеским связям с императором Оттоном II Герберт Аврилакский стал настоятелем аббатства в итальянском городе Боббио. Затем он в свой черед стал Реймским архиепископом.

И в завершение этой весьма почетной карьеры близкий к императорам архиепископ в 999 году, после смерти Григория V, был избран Папой под именем Сильвестра II. Он скончался в Риме в 1003 году.

Но больше всего Ари поразили удивительные истории о Герберте Аврилакском, на которые он то и дело натыкался. Некоторые детали попахивали серой. После смерти этого Папы, пережившего тысячный год, Церковь, проникнувшись недоверием к эрудитам, осквернила его память, объявив, будто своими познаниями и папским престолом он обязан договору, заключенному с дьяволом! Некоторые утверждали, что после путешествия в Индию он приобрел знания, которые потрясали окружающих. Если верить рассказам, во дворце Герберта Аврилакского была медная голова, отвечавшая «да» или «нет» на все вопросы, которые он ей задавал… По его словам, эта голова представляла собой изобретенную им машину, способную производить расчеты с двумя цифрами, предшественницу двоичной вычислительной машины.

Этот человек, страстно увлеченный науками, был способен на поступки, необычные для той эпохи. Например, по одной из легенд, он переоделся мусульманином, чтобы проникнуть в прославленную Кордовскую библиотеку и увидеть сотни тысяч хранившихся там книг… Живя в Испании, Герберт Аврилакский приобщился к мусульманской науке, в особенности к математике и астрономии, которые он изучал, посещая каталонские монастыри, владевшие множеством арабских рукописей. Он до сих пор знаменит тем, что ввел в Европе десятичную систему исчисления и ноль. Умел вычислять площадь правильных фигур: окружности, шести- и восьмиугольника, а также объем сферы, призмы, цилиндра и пирамиды.