Когда Ари подходил к дому Лолы на бульваре Бомарше, кто-то позвонил ему с засекреченного номера.

— Алло?

— Месье Маккензи?

Незнакомый женский голос.

— Да.

— Не кладите трубку, я соединю вас с месье Беком.

Ари вытаращил глаза. Он не понимал, что могло от него понадобиться старику в такой поздний час, к тому же его всегда забавляли люди, поручающие секретарше дозваниваться до тех, с кем они хотели поговорить, видимо, считая унизительной для себя вероятность нарваться на автоответчик или услышать короткие гудки.

Фредерик Бек был почетным президентом и главным акционером «ФОВОР», второй по величине французской компании, производящей оружие. Шестидесятилетний старший офицер ордена Почетного легиона, один из самых богатых людей во Франции, владеющий через свое предприятие пакетами акций в автомобильной промышленности, прессе и строительстве… А главное, отец тридцатидвухлетней дочери, которую Ари как-то вырвал из лап евангелистской секты в Эссоне. С тех пор старик считал, что он перед ним в долгу.

Ари полагал, что просто делал свою работу, его стесняла эта внезапная благосклонность, и он пресек все попытки промышленника его вознаградить. К тому же ему было не по себе в обществе сказочно богатых предпринимателей вроде месье Бека. Однако тот продолжал ему звонить, и, хотя они вышли из очень разных слоев, со временем между ними возникли дружеские или, по крайней мере, уважительные отношения.

— Ари?

— Добрый вечер, месье Бек.

— Я слышал, что у вас неприятности…

Ари покачал головой. Так вот в чем дело…

— Ничего серьезного, месье.

— Вы уверены?

— Да-да. Не беспокойтесь. Скажем, ситуация… под контролем.

— Послушайте, Ари, я не собирался вас беспокоить, просто мне хотелось напомнить о себе и еще раз сказать, чтобы вы, не раздумывая, звонили мне, если я могу быть вам хоть чем-то полезен.

Очевидно, старик имел большие связи в политических кругах. Конечно, Ари иногда прельщала мысль воспользоваться его благосклонностью, но он никогда не поддавался искушению.

— Очень любезно с вашей стороны, но, уверяю вас, со мной все в порядке. Передавайте привет мадам Бек.

— Непременно.

Старик повесил трубку.

Этот внезапный звонок позабавил Ари. Он сунул мобильный в карман и наконец подошел к дому Лолы.

Перед дверью он остановился. Такая ли уж это удачная идея? Не лучше ли переночевать в другом месте? После всего, что он сделал этой девушке, как он смеет заставлять ее переживать вместе с ним то, что на него свалилось? Какое он имеет право просить поддержки у той, кому он уже причинил и до сих пор продолжает причинять столько страданий? Но теперь, когда не стало Поля, а его отец не в состоянии ничего понять, Лола — единственный человек, которому он может довериться.

Он нажал на кнопку с надписью «Долорес Азийане» вверху домофона. Через несколько секунд, показавшихся ему вечностью, из трещащего динамика раздался хрипловатый голос Лолы.

— Да?

— Это я, — сказал он просто.

— Ари, как ты здесь оказался?

— Можно мне подняться?

Последовала пауза.

— У тебя просто дар приходить не вовремя. Я как раз собиралась выйти. Ладно, поднимайся. И поскорее!

Дверь открылась, и вскоре он оказался перед квартирой Лолы, которая, судя по ее наряду, несмотря на позднее время действительно куда-то собралась. На ней была черная двойка, элегантная и в то же время неформальная, и она тщательно накрасилась.

Ари со смущенным видом вошел в гостиную.

Он обожал эту комнату. Во всем здесь чувствовалась рука Лолы. Мебель, ковровое покрытие, чехол на диван-кровати были пастельного цвета. Она собрала столько безделушек, что хватило бы на квартиру в два раза больше, но все стояло на своих местах: раскрашенные рамки с фотографиями друзей и родных, ее модные японские фигурки, сотни книг, ароматизированные свечи, горы дисков, целые собрания журналов, посвященных современному искусству, и множество вещичек, которые наверняка для нее что-то значили. Пустые флаконы из-под духов, крышечки от пивных бутылок, камешки, пачки от иностранных сигарет… На стенах постеры рок-групп вперемешку с киноафишами и светящимися картинками городских дизайнеров андеграунда. Единственным, что не поддавалось ее маниакальной любви к порядку, была одежда. Джинсы, юбки, джемперы, обувь, белье вываливались из-за приоткрытых дверок стенного шкафа.

Ари опустился на диван.

— Ты скажешь наконец, как ты здесь очутился? Меня через полчаса ждут в «Триптихе»…

— Ты идешь на концерт?

— На вечеринку в стиле хард-кор. Да тебе все равно не понять. Ну же, колись…

Ари не сводил с Лолы своих синих глаз. Еще не поздно передумать, оставить ее в покое. Но у него не было сил молчать. Только не теперь. Ему нужно выговориться. Перед кем-то, кто его знает и, как он надеялся, поймет.

— Лола, я только что убил человека.

Она от удивления приоткрыла рот, затем, осознав, что разговор будет серьезнее, чем она думала, тихо села напротив.

— Как это?

Ари рассказал ей обо всем по порядку. Об убийстве Поля, о машине на реймской улице, о таинственном письме и наконец — о типе, в которого он всадил две пули сквозь стену своей квартиры. О типе с татуировкой в виде черного солнца на руке. Потрясенная Лола слушала его, не прерывая.

— Я словно в кошмарном сне. И разумеется, мне поневоле приходит в голову, что все это как-то связано.

— Так вот что на тебя нашло позавчера! Почему ты мне тогда ничего не сказал?

— Не хотелось тебя грузить…

— Ты и правда такой придурок?

— Ты же меня знаешь! Сейчас, когда я все тебе рассказал, я чувствую себя идиотом. Достаю тебя своими проблемами, а тебя ждут на вечеринке… У тебя наверняка найдутся дела поинтереснее, чем выслушивать жалобы старого легавого.

— Хватит, Ари. Я вовсе не обязана идти на эту вечеринку. Виски?

— С удовольствием.

Она налила им обоим.

— Ты ни в чем не виноват, Ари. Тот тип проник к тебе в квартиру, он в тебя стрелял. Ты защищал свою жизнь.

— Понимаешь, мало сказать себе — у меня не было выбора. Не так просто смириться с тем, что убил человека.

— Ари! Ты же полицейский! Ты воевал в Хорватии… Нельзя так терзаться из-за этой истории!

— Там я был не солдатом, Лола, а гражданским полицейским. Участвовал в операции по разоружению. Мне не приходилось то и дело стрелять в людей.

— Да, но ты же всякого навидался, верно?

— Верно. Но это не одно и то же. Там была война. Здесь все иначе.

— А может, на тебя так подействовала смерть Поля?

Ари глотнул виски.

Лола нежно сжала его колено.

— Ладно. Покажи мне письмо Поля, — попросила она.

Ари достал из кармана ксерокопию и развернул ее на низком столике. Лола, сидевшая, поджав ноги, прямо на полу, придвинулась поближе и вгляделась в документ.

— Что это за чертеж? Похоже на корабельный компас или средневековый астрономический прибор…

— Думаю, так оно и есть.

— А все эти надписи… На каком они языке?

— Сам не знаю. Надпись вверху похожа на шифр: «LE RP —O VI SA». А те, что внизу, наверное, на старофранцузском, как по-твоему?

Лола попыталась прочитать каллиграфическое письмо:

— «Je ui cest engien que gerbers daureillac aporta ichi li quex nos aprent le mistere de со qui est en son le ciel et en cel tens navoit nule escriture desore». Все-таки тут немало понятных слов… Покажи-ка мне второй текст: «Рог bien comenchier, ia le cors de le lune deuras siuir par les uiles de franche e dailleurs lors prenras tu mesure porc о que acueilles bon kemin». И впрямь похоже на старофранцузский.

— Да. Но, вероятно, совершенно особая его разновидность… Видишь, здесь есть приписка: «L.:VdH.:»? Треугольник из трех точек — сокращение, которое используют масоны для шифровки своих текстов. И что удивительно, документ, похоже, составлен гораздо раньше XVIII века, когда возникло масонство. В тот день, когда убили Поля, я видел у него в витрине скрещенные наугольник и циркуль. В совпадения я не верю. Думаю, а не был ли Поль масоном, и главное, не связано ли это с его убийством…