— Пусть будет бритва Оккама, — улыбнулась она.

Покрытые снегом, они направились к машине Ари.

— Вас подбросить?

— Я на машине, — сказал Залевски.

— Я тоже.

— Тогда до свидания?

Телохранитель пожал плечами:

— Полагаю, мы скоро увидимся. Я собираюсь взять короткий отпуск, а вы?

Маккензи дружески хлопнул его по плечу:

— Вы парень что надо, Кшиштоф. Спасибо за все.

Тот крепко пожал ему руку:

— До свидания, Ари. Берегите себя.

Попрощавшись с Ирис, поляк ушел.

— Ты в порядке, Ари?

— Да-да.

— Ты сейчас куда?

Аналитик задумался.

— Наверное, навещу отца.

— В такое время?

— У него бессонница. Это его не побеспокоит, а мне пойдет на пользу.

— Уверен?

— Да. Поезжай домой, Ирис. На днях мы все обсудим.

— О'кей, как скажешь.

Она поцеловала его в щеку.

— Спасибо за все, — сказал Ари, садясь в машину. — И что бы я без тебя делал?

— Наломал бы еще больше дров, конечно.

Подмигнув, она растворилась в снежной ночи.

Джек Маккензи не открыл дверь, когда его сын нажал кнопку звонка.

К счастью, у Ари был дубликат ключей, и, встревоженный, он вошел в квартирку в специализированном заведении у Порт-де-Баньоле. В гостиной работал телевизор, но отца там не оказалось. У Ари сжалось сердце, и он бросился в спальню. В памяти всплыли слова Ламии: «Вчера моя мать скончалась, Ари. А как поживает ваш отец?»

Он рывком распахнул дверь.

Бледный Джек Маккензи лежал на кровати и при виде сына медленно поднял руку.

Аналитик облегченно вздохнул:

— Я… Папа, я тебя разбудил? Ты спал?

— Нет. Я двойственный, — пробормотал старик, уставившись в пустоту.

Ари пододвинул стул поближе к кровати и сел рядом с отцом. Глаза у Джека Маккензи запали и покраснели.

— Я закончил расследование, папа. И нашел убийцу твоего друга Поля Казо. Это сделала женщина. Теперь она мертва. Я хотел, чтобы ты знал.

— Люди с тяжелыми психическими расстройствами нашего типа лишены пола.

Ари положил руку на лоб отцу, чтобы проверить, нет ли у того жара. Как будто бы все нормально. Он просто ослаб.

— Разумеется, в мое отсутствие кому-то придется кормить моих единорогов, — продолжал старик. — Теперь у меня их сотня.

Ари погладил отца по щеке, потом встал и помыл на кухне посуду. В квартире царил беспорядок. Похоже, у Джека ухудшение. Вероятно, на нем сказалось продолжительное отсутствие сына. Как всегда, Ари невольно чувствовал себя виноватым. Он вернулся в спальню с бокалом виски в руках.

— Выпьешь чего-нибудь, папа?

— Нет, сегодня холодно. Присядь, Ари. Не мельтеши все время. Меня это утомляет.

Ари снова сел рядом с кроватью. Он вынул пачку «Честерфилда» и предложил отцу сигарету. Дрожащими пальцами старик сунул ее в рот. Ари дал ему прикурить, закурил сам и откинулся на спинку стула.

— Ты неважно выглядишь, сынок. Все из-за этой девушки? Той, что работает в книжном?

Ари не ответил. Еще входя в квартиру, он мог бы поспорить, что отец, как всегда, рано или поздно вернется к этой теме.

— Ты подарил ей орхидеи, сказал, что любишь ее, но ничего не вышло, верно? Она тебя не любит.

— Все немного сложнее, папа.

— Тогда ты сам ее не любишь?

— Люблю! Я же говорю, все немного сложнее, папа.

— Думаешь, сумасшедшему старику вроде меня тебя не понять, верно?

Ари пожал плечами. Он и вправду не был уверен, что отец в состоянии разобраться в его сердечных делах. Надолго сосредоточиться, чтобы все понять и проанализировать. К тому же Ари сомневался, что сам все понимает правильно…

И все же, помолчав, он испытал потребность довериться отцу.

— Много лет, папа, я считал, что должен научиться жить один. Мамы не стало, Поля не стало, а когда-нибудь не станет и тебя. Мне надо привыкнуть. Ничто не тревожит меня больше, чем это, папа. Одиночество. Но иногда я думаю: вдруг я не прав? Вдруг на самом деле мне труднее не научиться жить одному, а наоборот, перестать жить одному. Научиться жить с кем-то. Я думаю, на самом деле это куда труднее, а я не знаю, справлюсь ли. Вот так.

— Ты боишься связать себя обязательствами? Может, она не та, кто тебе нужен, Ари.

— Нет, папа, нет. Она та, кто мне нужен. Никого лучше ее у меня не было и не будет. Она безупречна. Красивая, изумительно красивая, нежная, забавная, умная, сильная. У нее есть голова на плечах, но она способна ее потерять. Она трогательная, хрупкая и в то же время сильная…

— Тогда скажи ей, что ты ее любишь, и будь с ней.

— Я не уверен, готова ли она это услышать. Я ее очень разочаровал.

— Тогда сражайся, сынок, чтобы ее вернуть.

— Я попробую.

— Как там ее зовут?

— Долорес.[44]

— Какое грустное имя.

— Я зову ее Лола.

— Так куда лучше, — улыбнулся старик.

Ари потер лоб, затянулся сигаретой и отхлебнул виски. Какими странными и редкими были минуты, когда они менялись ролями, минуты, когда его отец вновь становился отцом! И какими прекрасными они были!

Они молча докурили, затем Ари взял отцовскую руку в свою ладонь и сильно сжал.

— Начала нет, — прошептал старик.

Они долго сидели так, держась за руки, не говоря ни слова, а просто обмениваясь взглядами.

И вдруг Джек повернулся к сыну и посмотрел ему прямо в глаза:

— Ари?

— Да, папа?

— А девочка?..

— Какая девочка? Лола?

— Нет-нет, Мона. Что с ней?

Ари вытаращил глаза. Ему показалось, что сердце у него остановилось.

— Что… Ты о чем?

— Что стало с Моной Сафран?

Потрясенный Ари вскочил и присел на кровать рядом с отцом. Он положил дрожащие ладони на его руку:

— А ты… Разве ты был с ней знаком?

— Ну конечно.

Ари терялся в догадках.

— Но… Как?

Старик неопределенно махнул рукой, словно то, что он сказал, не имело значения.

— После моего несчастного случая… Я не хотел, чтобы это был ты, Ари. Тогда Поль попросил ее. Она и заняла мое место. Мона Сафран…

В голове у Ари все смешалось. Он попытался разобраться в услышанном. Но ему все не верилось. Казалось, что это сон. Или очередной бред отца. Пустые выдумки. Однако…

— Ты… Ты входил в ложу, папа?

Старик прикусил губы, затем его взгляд снова устремился в потолок.

— Безупречные типы те, кто сам себя не знает.

Ари сильнее сжал его плечо:

— Папа! Ответь! Ты входил в ложу Виллара из Онкура?

— Надо разобраться с чертовой больницей, — хрипло отозвался Джек. — Жратва — просто помои.

— Папа! Отвечай же!

Старик тяжело вздохнул, и на глазах у него выступили слезы.

— Можно представить себе стихи, которые обрели небесное тело и где живут счастливые семьи, — прошептал он с рыданиями в голосе.

Ари сдался. Он понял, что его вопросы ранили отца, и не хотел причинять ему новые страдания. Он уронил руки на кровать. Потом склонился к отцу, прильнул щекой к его голове и сжал его в объятиях. Так он и замер, пытаясь ни о чем не думать. Через несколько минут дыхание Джека выровнялось. Ари медленно встал, прикрыл спящего отца одеялом и бесшумно вышел из комнаты.

В гостиной он рухнул в кресло. Сделал несколько глотков виски, невидящим взглядом следя за картинками, сменяющимися на экране маленького телевизора. Ему трудно было переварить то, что он услышал, то, что он понял. Всю жизнь его отец был полицейским. Ни разу он и словом не обмолвился о том, что входит в Гильдию мастеров. Чепуха какая-то! Но ведь Джек не мог все это придумать! Раз уж он знал Мону Сафран, значит, был компаньоном и членом ложи. Хотя бы в одном Ари был уверен: это объясняет его тесную дружбу с Полем Казо. Но почему он никогда ему ничего не говорил? Как мог он так долго хранить подобную тайну? Чтобы не нарушать устав ложи Виллара из Онкура. Полное молчание. Или просто хотел защитить его? И все же Ари почувствовал невольную обиду.