В перерыве Ольга сама подошла к нему.

—  Здравствуйте, товарищ гвардии майор.

—  А, Кама. Здравствуй, землячка.

—  Разрешите вас поздравить, товарищ гвардии майор.

—  С чем же это, Оленька!

—  С орденом Александра Невского. Пришел приказ. Завтра полковник будет вручать.

—  Вот это новость! Спасибо за поздравление. Комсомольское собрание закончилось поздно вечером. Николай проводил Ольгу до штаба.

Возвращаясь назад, он остановился, чтобы зажечь папиросу. Небо на западе еще алело, а восток уже светлел. На душе было непонятное тепло. Закурив папиросу, Николай отбросил потухшую спичку и решительно зашагал к танкам.

Отдых у деревни Жижморы оказался непродолжительным. Уже через два дня был форсирован Неман.

Наступление с неманского плацдарма началось в конце месяца. Сломив оборону немцев на этом участке фронта, наши войска освободили часть территории Литвы и вышли к государственной границе. На рассвете шестого августа танковая бригада вступила в Восточную Пруссию.

Ничем не примечательной и невзрачной показалась ее земля. Скучная всхолмленная равнина и разбросанные кое-где небольшие усадьбы — фольварки — такой представилась она Николаю. И странно: сам немало претерпевший и переживший в этой войне, он не чувствовал в себе ненависти к тем, кто живет в этих фольварках, только за то, что они немцы. Кажется, то же самое чувство испытывали и его товарищи, которые, разглядывая незнакомую землю, обменивались короткими замечаниями:

—  Достанется и этим теперь…

— Да, брат, рано или поздно, а шкодливый кот наскребет на свой хребет.

Вскоре после перехода границы бригада остановилась. Танки закопали в землю и превратили их в огневые точки.

Вечером Ольга Кадубенко передала по радио приказ командира бригады: всем командирам батальонов явиться в штаб. А когда Николай был примерно в километре от штаба, она встретила его.

—  Почему вы всегда ходите один, товарищ гвардии майор? — спросила Ольга после первых приветствий. — Мало ли что может случиться по дороге…

—  Вот ты меня и проводишь до штаба. Лучшего сопровождающего мне и не надо, Оленька.

—  Вы совсем не бываете в штабах…

—  Не приходится, Оленька. Не вызывают меня…

—  А мы вчера смотрели кино… «Василиса Прекрасная» была…

От командира бригады Николай вышел уже в темноте. Около машины радиостанции он увидел неясную тень.

—  Оленька! — позвал он.

—  Это вы, товарищ гвардии майор?.. Уже отправляетесь обратно? Возьмите сопровождающего.

—  Зачем? Вот ты меня проводишь до моста через ручеек, с меня и довольно. Тогда мне нисколько не будет страшно.

Несколько минут шли молча: по дороге маячили часовые.

—  Вы устали, товарищ гвардии майор? — Нет. С чего бы?

—  Как же, все время впереди. Но ничего, — вздохнула она. — Скоро война кончится, и все будет по-хорошему. Такому человеку, как вы, создадут условия. 

— Какие условия, Оленька? Зачем? Никаких особых условий не будет и не надо. Да и от кого нам отделяться? Весь народ же воюет. В тылу порой тяжелее, чем нам. Нас, если не убьет или ранит, так только попугает — и все.

— Да, верно…

У мостика распрощались. Николай отправил Олю обратно.

Странные отношения сложились у них, сложились как-то неожиданно для Николая. Он видел, что Ольга любит его, любит искренне и честно, тянется к нему всей своей светлой душой. Правда, она идеализирует его, он кажется ей героем, а ведь он вовсе не герой, он просто один из ломовиков войны, из которых состоит вся армия.

А он? Ему было приятно встречаться с ней, бывать с ней, и в то же время он ее боялся немножко: чувствовал, что Оля заставляет его забывать Нину и всем своим существом противился этому. Он не может забыть Нину, все его мысли всегда направлены к ней. И его охватывала жалость к этой чудесной девушке. Но как быть? Сказать обо всем прямо? Сказать, что есть у него невеста, что он упорно ждет встречи с ней? Язык не поворачивается сделать это. Нет, не потому, что он боялся потерять дружбу с Олей, а потому, что опасался за ее дальнейшую судьбу. Оттолкни ее совсем — мало ли на что она решится? Оттолкнуть ее от себя Николай не мог еще и потому, что, пока он жив и товарищи знают о их дружбе, никто не посмеет обидеть ее. Даже если он погибнет, товарищи не забудут эту девушку.                                

Не лучше ли, думалось Николаю, придерживаясь тона чуть ли не старика, тона человека, который годится ей в отцы, тянуть до конца войны?

Отгремели жестокие октябрьские бои под Гумбинненом.

В середине января сорок пятого года войска Третьего Белорусского фронта перешли в последнее решительное наступление в районе Восточной Пруссии. Гвардейская танковая бригада не выходила уже из боев до самого конца войны.

Прославленные «тридцатьчетверки» с белым кругом и двумя палочками на башне появлялись всегда на том участке фронта, где противник сумел закрепиться и советским войскам приходилось прорывать оборону, сбивать его с позиций.

В начале февраля бригада получила задачу сосредоточиться в районе города Цинтена, прорвать линию обороны противника и занять этот важный узловой пункт.

Еще ночью с марша танковые батальоны выдвинулись на исходные позиции для атаки вблизи разрушенного фольварка. Прикрываясь туманом, во второй половине дня туда же подъехали штабы.

Ольга Кадубенко передала дежурство у радиостанции своей подруге и вышла из машины. Где-то тут должен находиться второй батальон, майор Снопов…..

В последнее время она почти не видела Николая. Порой ей казалось, что он избегает встреч с ней, но тут же она оправдывала его. До того ли теперь? Да и в переговорах по радио он никогда не забывает вставить хоть несколько хороших, теплых слов.

В саду под яблонями стояли замаскированные танки. Танкисты толпились возле полуразрушенного здания и грелись кто как мог.

Николая Ольга увидела в кругу офицеров. Несмотря на пронзительный ветер, на нем был только комбинезон. Прыгая на одной ноге, он и командир роты старались сбить друг друга плечом. Шлем у Николая был сдвинут на затылок, руки заложены за спину. Под общий смех офицеров он столкнул своего соперника и весело крикнул:

—  А ну, кто следующий?

Навстречу уже скакал на одной ноге младший лейтенант. Но в это время из подвала фольварка, где уже разместился начальник штаба, вышел полковник Белов и позвал:

—  Майор Снопов!                                 

—  Слушаю вас, товарищ гвардии полковник! — ответил Николай, выбираясь из круга. Проходя мимо радиомашины, он увидел Ольгу и помахал рукавицей. 

— Оленька! Землячка! Привет, хорошая моя! Как жизнь, а?

Через минуту он скрылся с полковником в подвале. А вскоре вышел оттуда, на ходу застегивая кнопку планшетки.

—  Младший лейтенант! Заводи! — крикнул он одному из офицеров и закрутил перед собой шлемом.

Три танка одновременно зарычали моторами и, сбрасывая маскировку, двинулись к дороге.

Николай надел шлем, натянул рукавицы и легкой походкой побежал навстречу переднему танку, который развил уже приличную скорость. Вот он уже совсем близко от танка. Ольге показалось, что еще мгновение — и гусеницы громадной машины задавят его. Она вскрикнула и закрыла глаза, а когда осмелилась снова взглянуть на дорогу, увидела, что майор Снопов, повиснув на стволе танковой пушки на руках, поднимался уже на башню.

Залезая в люк, он поднял руку, посылая товарищам прощальный привет.

Сквозь туман Ольга видела над башней переднего танка знакомый силуэт, но скоро он скрылся, словно растаял вдали. Шум двигающихся танков начал затихать, зато, казалось, сильнее завыли на ветру телеграфные провода да зловеще грохотал железный лист на каменном здании фольварка, наполовину сорванный взрывной волной.

Николай со взводом танков выехал на командирскую разведку. Через два часа Ольга сама приняла первую радиограмму: «В двух километрах от станции большое скопление танков и самоходных орудий противника. Есть «тигры», «пантеры». Пехота спешно окапывается и строит укрепления. Уточняю».