- Мистер Климов, вы этого человека знаете?

- Во-первых, фотография плохая и ничего здесь не поймешь. Во-вторых, я этого человека не знаю.

Следующий вопрос мне не понравился:

- Вы учились в специальном институте иностранных языков?

- Какой-такой "специальный"? Это такой же армейский институт иностранных языков, как ваш языковой институт в Монтерее, в Калифорнии.

- Но люди, которые окончили ваш институт в Москве, теперь работают в советских посольствах по всему миру - и они нас интересуют. Можете вы назвать нам тех людей, кто учился вместе с вами?

- На этот вопрос я отвечу вам с величайшим удовольствием... Во-первых, в Москве я учился в 1944 году, а сегодня у нас 1957 год, то есть с того времени прошло 13 лет - и, естественно, что я никого и ничего не помню. Но это не самое главное. А самое главное в том, что сейчас у меня нет никакого желания помогать вам...

Я нахально развалился на стуле и поучительно говорю:

- Я сбежал на Запад в 1947 году - как политический беженец. Знаете, как американцы меня встретили? Посадили в одиночку в знаменитый концлагерь "Кэмп Кинг", главная квартира американской контрразведки в Европе. И держали там 6 месяцев, ничего не говоря. Вот тогда они должны были бы спрашивать то, что вы спрашиваете сегодня, через 13 лет. Но это их не интересовало. Их интересовало другое. Угадайте, сэр, что их интересовало?

Я выжидающе посмотрел на агентов ФБР, но они молчали.

- Ваши собратья обокрали меня с ног до головы. Они конфисковали или украли у меня удостоверение личности, что я ведущий инженер управления промышленности Советской Военной Администрации, пропуск через границу СССР на специальной денежной бумаге и диплом инженера. Но это означает для меня большие потери в профессиональной жизни. Кроме того, они украли у меня 20.000 немецких марок и 5.000 советских рублей, новеньких, хрустящих, прямо из Госбанка, за выслугу лет в Красной Армии. Все это происходило под звуки американского гимна, который играли каждое утро, под развевающимся американским флагом. Каждый раз, когда я слышу американский гимн, я автоматически вспоминаю концлагерь "Кэмп Кинг".

Вы пригласили меня сюда, в ФБР, в результате доноса. И я прекрасно знаю доносчика - это Владимир Юрасов-Рудольф-Синельников. Он хвастается, что в СССР он сидел в концлагере за политику, за анекдот против Сталина. Знаете, что это за анекдот?

Я еще раз посмотрел на агентов ФБР и улыбнулся:

- Он сидел в концлагере за педерастию. Больше того - как гомосексуальная проститутка. А у таких людей своеобразная психология: в советском концлагере он был "стукачом", доносчиком, фискалом. А в США он работает на Радио "Свобода" и занимается доносами на всех и вся, в ФБР и ЦРУ, хочет выслужиться. Вот так он и на меня донес из-за этого московского института иностранных языков. Кстати, этот институт я подробно описал в моей книжке "Берлинский Кремль". Так что ничего секретного здесь нет. Это дело пустое.

Но чтобы вам как-то помочь, я хочу предложить вам одно интересное дело. Об этом писали в газетах: этак в 1952-1953 годах ЦРУ засылало в СССР три группы агентов, которых сбрасывали на парашютах с американских самолетов. Но все они садились прямо на штыки НКВДистов. И это было явное предательство. Тогда я жил и работал в Мюнхене, и все это происходило вокруг меня. Но дело это страшно запутанное. Могу сказать только одно: ключом к этому предательству является гомосексуальность. И это дело не раскрыто по сей день. Тут вам мог бы помочь Владимир Юрасов-Рудольф-Синельников, гомосексуальная проститутка. Так или иначе, он знает всех участников этого дела. Нужно только на него эшенько нажать. Итак, желаю успеха...

- И еще одна мелочь. Я иммигрировал в Америку по специальной визе, которую дают только особо заслуженным

ЦРУ. При этом я проходил проверку на последнем иском изобретении - детекторе лжи. Проверял док-психолог, капитан американской армии, свободно говорящий по-русски. Было только два существенных вопроса: не шпион ли я и не педераст ли я? Потом я спрашиваю симпатичного доктора: "Ну, что говорит ваша машинка?". Доктор говорит: "Машинка показывает, что у вас очень хорошие нервы".

Зачем я это вам рассказываю? Джентльмены, один из вас сидит напротив меня, а второй сидит сбоку и наблюдает за моими реакциями: нервничаю ли я, дрожат ли у меня губы или руки, не буду ли я заикаться? Вот я и хочу вам помочь: на таких дешевых фокусах вы меня не поймаете.

В феврале 1958 года у меня раздался телефонный звонок:

- Мистер Климов, вас беспокоит профессор Лоренц Хинкле из Корнельского проекта при Медицинском центре Корнельского университета. Мы читали вашу книгу "Берлинский Кремль" и считаем вас лучшим советским психологом на Западе. Мы же сейчас анализируем группу венгерских беженцев, принимавших участие в Венгерском восстании 1956 года, и мы хотели бы пригласить вас поработать с нами, как консультант с советской стороны. Можем ли мы встретиться завтра?

Так я попал в Корнельский проект. Конечно, я не верил ни одному слову профессора Хинкле. Просто это опять зашевелились мои бывшие друзья из ЦРУ, которые всегда маскируются. Если агенты ФБР честно признаются, кто они такие, агенты ЦРУ скорее откусят себе язык, но не скажут, что они из ЦРУ.

Каждый раз, когда в ЦРУ какой-нибудь скандал, провал или предательство, вроде полузабытой истории с НТСовскими парашютистами, в Конгрессе устраивают очередную порку ЦРУ и по Вашингтону продают насмешливые нагрудные значки с надписью: "ЦРУ - наша работа такая секретная, что даже мы сами не знаем, что мы делаем!".

Если вы становитесь штатным агентом ЦРУ и подписываете соответствующий контракт, там значится, что вы являетесь агентом Правительства Соединенных Штатов Америки, а ЦРУ там вообще не упоминается. Этот контракт, с цветными полосами, означающими сверхсекретность, вы подписываете в 6 /шести!/ экземплярах, но ни одного экземпляра вам на руки не дают - и ничего вы потом не докажете. И эта сверхсекретность частенько вредит работе ЦРУ.

У ЦРУ есть прекрасная штаб-квартира в окрестностях Вашингтона, но между собой агенты ЦРУ встречаются в ресторанах, кофейнях или фойе гостиниц. Гарвардский проект маскировался за военно-воздушными силами. А что маскируется за новым Корнельским проектом?

Профессор Хинкле встретил меня честно: не в какой-то кофейне, а в своем служебном кабинете и в белом халате доктора. Он честно сказал мне, что раньше он был врачом-психиатром в американском военном флоте, а сейчас он вице-президент Корнельского проекта, где президентом является профессор Гарольд Вольф, он же одновременно директор психиатрической клиники Медицинского центра Корнельского университета, с которым профессор Хинкле познакомит меня позже, в ходе нашей совместной работы.

Корнельский медицинский центр - это колоссальный госпиталь, красивый комплекс модерных небоскребов, занимающий несколько кварталов по Йорк-авеню, между 68-й и 71-й улицами. Когда смотришь на этот огромный госпиталь, невольно думаешь: "Откуда американцы берут столько больных, чтобы наполнить этот госпиталь?"

Профессор Хинкле честно дает мне брошюру, где подробно описывается работа Корнельского проекта и его работники. Здесь собрали светила американской социологии и психологии из разных университетов и дают им следующие задания. Проверять американских военнопленных во время Корейской войны. Проверять влияние наркотиков вроде ЛСД и алкоголя в экстремальных политических процессах. Проверять венгерских беженцев, принимавших участие в венгерском восстании 1956 года. Этим-то они занимаются сейчас. Все это делается по заказу Правительства США, за спиной которого стоит... Это я и сам знаю - стоит ЦРУ, которое всегда прячется и маскируется.

Слушаю профессора Хинкле и думаю: «Пой, птичка. Знаем мы эти песнопения...» Но что ЦРУ хочет от меня лично? Не нравится мне это кодло психологов и психиатров, где рядом сумасшедший дом. А что от меня хочет ЦРУ - это пенится позже. Конечно, агенты ФБР настучали на меня в ЦРУ. В первый день моей работы устроили маленькое собрание. На почетном месте в голове стола сидит маленькая уродливая старушенция, похожая на ведьму. Это знаменитая Маргарет Мид, профессор антропологии Колумбийского университета. Она прославилась тем, что когда-то в молодости, была лесбиянкой, она изучала лесбиянство среди островитян на островах Тихого океана и написала об этом целую книгу. Старушка что-то бормочет. По бокам стола сидят человек шесть профессоров, американских светил социологии и психологии - и я в том числе. Каждый профессор что-то бормочет насчет важности этой науки. И я тоже бормочу какую-то чепуху. Затем я приступаю к работе.