Он нажал кнопку вызова секретаря. Сейчас надо надиктовать мысли, что пришли в голову по горячим следам, и отправить письмо в Москву.

Завтра будет трудный день. Нельзя дать врагу опомниться. Нужно выбрасывать на стол все новые и новые козыри. В этом – вся надежда…[20]

Если бы Георгия Матвеева спросили: «Зачем ты пошел добровольцем на эту войну?», он поглядел бы на вопрошающего с холодным презрением. Матвеев относился к племени людей войны. Что же это за военный летчик, что не рвется в настоящий бой?

Родившийся в славном 1961 году в Ахтубинске, он вырос в семье авиатора и пошел по стопам отца. Небольшого роста, но хорошо сложенный, неотразимый для женщин, русоволосый и голубоглазый, он в своей части прослыл отчаянным сорвиголовой. Ему было тесно в узких рамках той летной практики, что сложилась во времена Брежнева, в позднем Советском Союзе. Не нравилась ему донельзя заформализованная боевая учеба. Ну что это такое – когда всего один или два раза в год проводятся летно-тактические учения? А все остальное – какое-то серое, монотонное, рутинное. Из советских Военно-воздушных сил стала уходить жизнь. Вся подготовка сводилась к отработке отдельных элементов. Сегодня – полеты по кругу. Завтра – полеты над облаками, послезавтра – в них. Потом – отдельные тренировки слепого полета, когда кабина закрывается шторкой. Отдельно – задания на полет по приборам, на отработку пилотажа, по заданному маршруту. Матвеева, пришедшего в строевую часть в 1982 году, весь этот маразм выводил из себя. Ну разве можно подготовить бойца-рукопашника, отдельно обучая его движению, отдельно – удару в челюсть врага, отдельно – захвату? Сначала, конечно, делается так, но потом тренировка идет в тренировочных схватках, приближенных к боевым! В душе кипело: так надо готовить и летчиков! В одном вылете нужно делать по возможности все: и пилотаж, и полет по заданному маршруту, и перехват цели. И если можно – отработку воздушного боя и атаку наземной цели.

Но успевшая отупеть и закостенеть система страдала маразмом. Для нее главное было все заорганизовать, не напрягаться и избегать чрезвычайных ситуаций. Матвеев все время норовил превратить рутинные задания в настоящие, комплексные тренировки, подражая великому Валерию Чкалову. Но очень быстро получил тьму взысканий, не раз сидел на гауптвахте и отстранялся от полетов. Приходилось, сжав зубы, выполнять идиотские нормы, подчиняясь силе. Георгию не хотелось быть списанным с летной работы. Лишиться возможности водить истребитель для него было равносильно смерти. Сильный характер удержал его от пьянства.

Мучения продолжались около трех лет. Пока к власти не пришел Верховный – да продлит Господь его дни! И в стране стало создаваться ядро совершенно новых ВВС – Военно-воздушно-космического флота. Матвеев не знал, кто первым подал лидеру СССР эту идею, но легенда утверждает: якобы один из самых знаменитых русских летчиков-испытателей, Валерий Меницкий, во время одного из банкетов долго беседовал с Верховным. Причем сам Валерий пил водку, а Верховный – минералку, но пилот все же уговорил его выпить по-настоящему. И во время этой интеллектуальной пьянки Меницкий и выложил вождю все, что наболело в душе у многих советских летчиков. Мол, тупые генералы готовят не боевых асов, а туповатых школяров. И что в 1970-м советские летчики, переброшенные в Египет, понесли тяжелые потери от израильских летунов – ибо наших готовили по дурацкому зарегламентированному плану, а еврейские пилоты учились именно для боя. И что необходимо делать совсем иные ВВС. Тогда, как гласят изустные апокрифы, Верховный спросил: «А не пора ли объединять действия авиации, ракет и космических аппаратов?», на что Меницкий горячо ответил: мол, давно пора!

А два дня спустя Меницкий летел вместе с Верховным в самолете во Владивосток, и они вместе расчерчивали примерную структуру Воздушно-космического флота. Потом к работе подключили Валентина Рога и других военно-воздушных «еретиков». Словом, получилось некое повторение беседы знаменитого летчика гражданского флота Голованова с товарищем Сталиным, в результате чего родилась авиация дальнего действия. Теперь же – ВКФ. Причем параллельный старым ВВС. Зачем что-то ломать? Пусть сосуществуют две структуры, как параллельно действовали войска СС и вермахт. И пусть новая структура, выступая лабораторией революции в военном деле, побуждает развиваться прежнюю авиацию. В экспериментальном ВКФ перестраивалось все. Даже структура изменялась, вместо прежнего деления на полки и дивизии вводилась система, похожая на немецкую: эскадрилья – группа – эскадра – воздушный флот. У каждой эскадры теперь были самолет ДЛРО либо усовершенствованные А-50, либо более легкие Ан-71, некие аналоги «хокаев». У каждой – свои подразделения радиоэлектронной борьбы и разведки. Каждая отрабатывала взаимодействие с космическими аппаратами и беспилотными разведчиками. Самолеты оборудовались спутниковой связью, сверхширокополосными радиостанциями. Связывались в боевые сети со взаимным обменом информацией.

Соответственно подбирались и люди. Посланцы уже генерал-лейтенанта Меницкого ездили по строевым частям, отбирая себе либо отличников, либо отчаянных сорви-голов. Потом, в реальной и напряженной учебе, отсеивались негодные, но на их место находили все новых и новых летунов. Формировался костяк отчаянных асов.

Так в ВКФ попал и старший лейтенант Георгий Матвеев. В Воздушно-космическом флоте он, пересев на мощный МиГ-31М, нашел то, что искал. Здесь много летали, много занимались на электронных тренажерах – готовились к настоящей воздушной войне и одновременно придумывали ее. Здесь поощрялись поиск и творчество. Да и жизнь была устроенной. Казалось, все новое в технологиях и организации жизни тут же применяется в военных городках ВКФ. Летчики с семьями жили в отличных двухэтажных усадьбах, имели личные автомобили, отправляли детей в школы отменного качества. Верховный и здесь создавал социальную опору нового порядка в стране, формировал еще один отряд защитников дела развития СССР. Люди подбирались соответствующие – готовые сражаться за страну против враждебных сил Запада.

Поэтому, когда начался набор добровольцев на предполагаемую войну, Матвеев был, что называется, в первых рядах. Он знал, что в случае чего государство не бросит его семью. А попробовать свои силы в схватке с реальными американцами и англичанами Георгий мечтал давно. Очень уж он не любил самодовольную, спесивую Америку. Сам того не зная, он успешно прошел скрытое психозондирование. Оно показало: пилот Матвеев – искренний фанатик, готовый драться. Ну, а дальше – все как полагается. Принятие иракского гражданства, подписание контракта с иракским правительством и отправка в Междуречье. Туда, где русские быстро сформировали Особый воздушный флот. Якобы иракский.

Здесь было много необычного. Самолеты, собранные в специальном порядке, с хитрым оборудованием на борту. Набор самых современных ракет разных классов и назначений, что подвешивались под крылья. А самое главное – летающие радары. Сколько времени пришлось потратить, синхронизируя их локаторы с бортовой аппаратурой боевых машин. Так чтобы они по радиоканалам получали изображение с борта самолетов ДЛРО! Но усилия стоили свеч.

В первом же бою в ночь с 16 на 17 января эскадра Матвеева нанесла атакующей волне американцев тяжелые потери и фактически сорвала попытку разгромить ПВО на юге Ирака.

Но теперь русским пилотам предстоял еще один сложный бой. Целью становились вражеские самолеты ДЛРО и радиоэлектронной борьбы…

На календаре был второй день войны – утро 18 января 1991 года. Самолеты Пятой группы, где служил Матвеев, получали особое задание и совершенно новые ракеты, что предстояло испробовать в настоящем воздушном сражении.

Последнее слово русско-советской «оборонки», КС-172 «Питон» создавались специально для уничтожения «умножителей силы» американских ВВС – их машин дальней радарной разведки. Детища конструкторского бюро «Новатор», эти 750-килограммовые монстры могли доставать цели на расстоянии в 400 километров. Они обладали нешуточным искусственным интеллектом, наводясь не только на излучение радара, но и на электромагнитные волны от работающей радиоэлектронной аппаратуры, коей в изобилии напичканы американские самолеты ДЛРО. Даже если застигнутая атакой цель пытылась спастись, вырубив свой локатор и начав противоракетный маневр, КС-172, запомнив последнее положение цели перед прекращением радиоизлучения, дальше включала свою радарную головку наведения. Захватив в прицел жертву, страшная русская ракета поражала ее на громадной скорости и разносила в куски взрывом мощной боевой части.