Гинта любила ездить в Хаюганну. Верхом это около двух часов. Сперва по берегу Наулинны, потом небольшой поворот и оставшуюся часть пути уже вдоль Хонталиры, реки, берущей начало в горах и вливающейся чистым, светлым потоком в спокойную тёмно-голубую Наулинну. Хонталира — значит «горный ручей». Говорили, что она начинается с высокогорного ручья, хотя трудно было в это поверить, глядя на мощный водопад, который низвергался с диуриновой скалы. Гинта навсегда запомнила этот водопад, скованный льдом и сияющий в лунном свете. Удастся ли ещё когда-нибудь посмотреть на него сверху?

В Сантаре не принято строить жильё возле самых гор, поэтому и замок аттана, и селение находились примерно в скантии от горного склона, на правом берегу Хонталиры, если стоять лицом к хребту. У подножия гор простиралось кладбище.

Издали Хаюганна производила впечатление какого-то необитаемого места — упирающиеся в небо вершины, а под ними голубой хаговый лес, завидев который, Тамир обычно без понуканий ускорял шаг. Хаговые рощи даже в сильную жару дышат свежестью и прохладой. Чем ближе к горам, тем ароматней становился напоённый влагой воздух. Уже отсюда был слышен шум водопада. А влажность держалась здесь потому, что из-за близости гор после полудня почти вся Хаюганна погружалась в тень.

Посёлок был построен в чисто сантарийском духе — непонятно, где кончается лес и начинается жильё. Просто роща постепенно становилась реже и среди деревьев начинали попадаться аккуратные домики — в основном из светлого турма, украшенные резьбой, мозаикой и росписями. Большинство стояло в тени высоких хагов, чьи мощные, раскидистые ветви защищали от дождя не только дом, но и двор.

Замок аттана Сахима, построенный из белого турма и отделанный зиннуритом, со всех сторон окружали огромные старые хаги. По сравнению с Ингатамом он казался не дворцом, а скорее просто богатым домом, зато в нём всегда царили порядок и уют. Гинта любила здесь бывать. Может быть, потому, что здесь вся обстановка говорила о счастливой и налаженной семейной жизни. Сахим и его жена Зилла, родная сестра покойного минаттана Ранха, всегда были рады племяннице, а их сыновья — Зимир, Тамах и Суран — охотно сопровождали Гинту в некрополь, если она приезжала в Хаюганну посетить могилы предков. Девочка никогда не отказывалась от их общества, хоть и не боялась ходить по кладбищу одна. Сейчас она редко виделась с двоюродными братьями. Все четверо повзрослели, и у каждого было много своих дел, но, встречаясь, они радовались друг другу гораздо больше, чем в детстве. Гадкие слухи, которые упорно распространяла аттана Кайна, дошли и до Хаюганны. Гинта поняла это, когда однажды Зимир сказал ей: «Кто бы что ни говорил, ты всегда можешь на нас рассчитывать. Народу у нас тут мало, зато трусов нет. Иные даже в горы ходить не боятся». Зимир был ровесником Талафа. Ему предстояло унаследовать родовой замок и титул аттана. Каждый раз, глядя на своего родственника глазами будущей правительницы, Гинта ощущала прилив спокойствия и уверенности. Этот аттан и его люди поддержат её, если что.

Хаюганна действительно была самой малонаселённой областью Ингамарны. Почти всю её территорию занимал огромный некрополь. За посёлком снова начинался хаговый лес, который постепенно переходил в кладбище. Оно простиралось до высокого, обрывистого горного склона. В этой части хребта было много больших пещер, в которых знать устраивала свои родовые усыпальницы.

Каждый местный житель мог показать, где находится гробница правителей Ингамарны. Она состояла из множества залов, соединённых естественными проходами. Каменотёсы лишь кое-где вырубили ступеньки, чтобы удобнее было спускаться в дальние залы. Правда, где самый дальний зал пещеры, не знал никто. Никому и в голову не приходило выяснять, где она заканчивается. Она вела в глубь горы и вниз, под землю. Чем дальше спускаешься, тем больше аллюгина. В конце концов он совершенно вытеснял диурин. И это та граница, которую никто никогда не переступал. Считалось, что пещера, где находится родовая усыпальница правителей мина, ведёт прямо в Нижние Пещеры, обитель бога смерти. Ханнум милостив к тем, кто хоронит своих покойников возле его царства, но всё же подходить к самому порогу его владений не стоит. И вообще не стоит забираться слишком глубоко. Горные божества коварны.

Пещера, где покоился прах потомков Диннувира, представляла собой череду сводчатых залов разной величины, преимущественно из светлого, прозрачного диурина. Каждый раз, когда Гинта приходила сюда, ей казалось, что она попала в ледяное царство. Вокруг диуриновых надгробий в полумраке сверкали заросли диуриновых кристаллов, похожих на огромные ледяные цветы. Ваятели не касались этих камней, но создавалось впечатление, что тут поработал искусный мастер. «Это горные боги украшают могилы твоих предков, — говорила Таома. — Они благосклонны к роду великого Диннувира».

На этот раз Гинта не стала заезжать в замок дяди. Она оставила Тамира пастись возле посёлка и пошла на кладбище одна. Сейчас у неё было дело, в которое она никого не хотела посвящать.

День выдался пасмурный, безветренный, и нависшую над некрополем тишину нарушал только отдалённый шум водопада. Огромные хаги молча простирали над могилами свои пушистые развесистые ветви. На фоне серебристо-голубой хвои загадочно мерцали диуриновые надгробия, ярко блестели металлические и зиннуритовые. Встречались надгробия из хальциона и турма, а также глиняные и деревянные, покрытые прозрачным защитным слоем макувы. Было немало портретных изваяний, правда, из камня ни одного. Некоторые богатые гробницы напоминали арки и портики с изящными резными колоннами. Попадались даже целые миниатюрные дворцы. Гинте особенно нравились могилы, украшенные необработанным молодым диурином, кристаллы которого росли, образуя самые невообразимые конструкции. Чаще всего они напоминали причудливые растения.

Диуриновые и хальционовые надгробия всегда светились, хотя бы чуть-чуть. Зажигать на могилах светящиеся камни и вообще ухаживать за кладбищем входило в обязанности белых тиумидов — служителей Ханнума. Они же были и главными распорядителями в церемониях погребения. Белых тиумидов в Сантаре почитали, даже минаттаны при встрече уступали им дорогу, но входить в чьё-либо жилище, кроме своего собственного, служитель Ханнума мог лишь в том случае, если там был покойник. Слуги бога смерти одевались только в белое и не носили никаких украшений. Такое одеяние считалось траурным, а они носили его всегда. Ещё их называли привратниками Ханнума. Они не боялись ходить по лабиринтам внутри гор и добывали целебную воду из источников, бьющих в глубоких пещерах. Большинство белых тиумидов были хорошими колдунами и владели нигмой, что помогало им ухаживать на кладбищах за цветами и растущими камнями. Они же присматривали и за скальными гробницами.

Отправляясь в свои родовые усыпальницы, люди если и брали с собой светильники, то разве что на всякий случай. Благодаря заботам белых тиумидов, диуриновые пещеры постоянно излучали свет. Ярче всего горели заросли кристаллов, которые украшали стены, гирляндами свисали с потолков и «цвели» вокруг могил. Стены же и потолки как правило светились очень слабо. Но в этот раз Гинту поразило яркое голубое сияние, исходившее откуда-то из глубины гробницы. Дальше всех были похоронены минаттан Айнар, его жена Кинна — родные дед и бабка Гинты, а также их сыновья, погибшие во время последней войны. Справа от могилы Айнара было оставлено место для его брата Аххана. За этим залом следовало несколько пустых, соединённых извилистыми коридорами. Гинта шла вперёд, а источник света всё отдалялся и отдалялся, словно кто-то невидимый с фонарём в руках упорно вёл её за собой. Но куда? Девочка остановилась, когда оказалась в маленьком зале с низким потолком и светлыми, льдисто мерцающими стенами. Они выглядели, как зеркала, но абсолютно ничего не отражали. Гинта поняла — это уже не диурин, и ей стало не по себе. В таком зеркале в любой момент может что-нибудь появиться. Вернее, кто-нибудь. За этим залом начинался длинный коридор с точно такими же стенами. Гинта не знала, где он кончается, она только видела, что свет исходит оттуда. В очередной раз повторив себе, что она ничего не должна бояться, девочка пошла вперёд. Примерно через пятьдесят каптов резко потемнело. Точнее, свет остался позади, как будто переместился. Гинта явственно слышала звон капели.