— Сагаран годится мне в отцы, — весело отмахнулась Гинта. — А если Талаф воображает, что годится мне в женихи, то это самая пустая из всех его фантазий.

Она понимала — это была не просто шутка. Это был осторожный намёк — Майма всегда отличалась деликатностью. «Люди уже поговаривают…»

«Какое им до этого дело? — размышляла Гинта. — А Талаф… Он бы никогда не стал меня ревновать, даже если бы стал моим…»

Гинта нахмурилась и пришпорила хорта.

«Ну уж нет. Этому не бывать!»

В Сантаре даже у правителей не было в обычае принуждать детей к браку против их воли, но всё же в знатных семьях старались заранее присмотреть для наследника или наследницы подходящую партию. Гинта заметила, что из всех, кто близок её семье и часто гостит в Ингатаме, особую нежность к ней выказывают матери, имеющие сыновей в возрасте от десяти до двадцати лет. Никто пока не заводил с Гинтой серьёзных разговоров о замужестве, и никто ещё не называл Талафа её женихом, но девочка знала: все родственники и даже дед считают его самым подходящим мужем для наследницы Ингамарны. Во-первых, Талаф происходил из знатного, очень древнего рода, во-вторых, подходил Гинте по возрасту — он был старше её на пять лет. И наконец, Талаф, сын аттана Тахуна, являл собой воплощение всех достоинств. Боги наделили его и умом, и красотой, и силой. К тому же он умел держаться в обществе, и его родителям никогда не приходилось за него краснеть.

— Он смел, но при этом у него есть выдержка, благоразумие, — сказал недавно дед. — Очень ценные качества…

— Которых не было у моего отца, да? — холодно спросила Гинта. — Этот Талаф противный. Мне надоела его самодовольная физиономия. Он никогда никого не будет любить!

— Он тебя чем-нибудь обидел? — поинтересовался дед.

— Он? Меня? — Гинта презрительно скривила губы. — Вот ещё…

На самом деле он обижал её. При каждой встрече. Гинта вряд ли смогла бы объяснить, в чём именно это выражается. Последний раз она виделась с Талафом три тигма назад на каком-то празднике. Высокий и стройный, он выглядел старше своих пятнадцати лет и весьма непринуждённо беседовал со взрослыми девушками. Да и красавицы явно не избегали его общества. С юной аттаной он был сама любезность, но Гинте отнюдь не льстило это подчёркнутое внимание к её особе. Она чувствовала себя рядом с этим юношей маленькой, угловатой дурнушкой, неуклюжим взъерошенным птенцом. И не потому, что он был таким высоким и красивым — Гинту не раздражали чужие достоинства. Просто он так себя вёл… Когда Талаф наклонялся, обращаясь к ней с какими-нибудь ласковыми и учтивыми речами, Гинта читала в его блестящих карих глазах скрытую насмешку, а в его голосе ясно улавливала снисходительные нотки.

«Наверное, он воображает, что осчастливит меня, если станет моим мужем, — думала Гинта. — Очень мне нужно такое счастье — жить рядом с зазнайкой. А ведь у него слабое анх. Лучше бы он не доводил меня. Я не буду надувать губки, как все эти дурёхи, которые вокруг него вертятся. Тем более не буду царапаться, как дочки гиннуров, с которыми он забавляется в имении своего отца… Я просто поставлю его на место. Да так, что он навсегда выбросит из головы мечту занять когда-нибудь место рядом со мной».

Неприятные мысли одолевали Гинту всю дорогу. Только когда улыбающиеся молодые стражники распахнули перед аттаной ворота Ингатама, настроение её немного улучшилось. А вечером, ужиная в Большом зале с дедом и приятелями по школе, она уже не думала ни о своём странном сне, ни о странных фигурах в пустыне за Улламарной, ни, тем более, о зазнайке Талафе.

Гинта никогда не искала ссор, но и не придерживалась убеждения, что их следует избегать любой ценой. Она считала, что задиры и нахалы должны получать своё. Всё-таки Майма была права, когда однажды сказала: «Если ссора назрела, она рано или поздно вспыхнет. Единственный способ предотвратить её — по возможности избегать того, кто тебя провоцирует». Вот именно — по возможности. А всегда ли она есть, такая возможность?

В начале третьего весеннего года во всей Сантаре отмечали Син-Амнит — праздник Золотых Звёзд. В это время цикла не небосклоне загоралось созвездие Сингал, состоящее из жёлтых и оранжевых звёзд. Сингал — священный зверь Гинтры, которого лесная богиня послала на небо, чтобы он нашёл её младшую сестру Санту. Золотой зверь проник в чертоги Эйрина и набросился на солнечного бога. Они долго боролись. Неизвестно, чем бы закончилась эта битва, если бы не подоспела Санта. Огромный сингал слушался её, ведь Санта ещё девочкой играла с ним в лесах Среднего мира. Понял он, что Санта здесь по доброй воле, понял, что она любит Эйрина, и признал солнечного бога своим господином. А Санта не хотела отпускать сингала обратно. Золотой зверь напоминал её о родных лесах, по которым она скучала, как бы ни был прекрасен дворец Эйрина. Три года гостил сингал на небе, но потом всё же вернулся на землю, заверив Санту, что будет навещать её каждый цикл. С тех пор так и повелось: три года — один весенний и два летних — золотой зверь проводит на небе, а потом возвращается в Средний мир, к своей старшей хозяйке Гинтре. В начале третьего летнего года созвездие Сингал появляется на небосклоне последний раз. И в Сантаре празднуют Сингалидан — «возвращение сингала». После этого праздника охотники целый тигм не ходят в лес — избегают встречи с сингалом. Если он чего доброго нападёт, придётся защищаться. А если убьёшь сингала в этом тигме, лесная богиня рассердится, что так встречают её любимца после долгого отсутствия.

Син-Амнит — любимый праздник сантарийской молодёжи. Первая половина дня посвящена состязаниям в борьбе. Считается, что приёмы син-тубан[13] придумал Эйрин, когда боролся с огромным сингалом. Зверь застал его врасплох, и Эйрину прошлось драться без оружия. Только необыкновенная ловкость и изобретательность помогли ему избежать страшных зубов и когтей сингала. Сила в борьбе син-тубан — не главное, хотя, конечно, и не помеха, но гораздо важнее тут другое. А вот что именно… Одни говорят — ум, другие — выдержка, третьи — быстрота. Лучше, когда обладаешь и первым, и вторым, и третьим. А ещё лучше, если у тебя сильное анх, благодаря которому ты можешь развить в себе силу сингала, гибкость гинзы, ловкость и стремительность свида. «Всё это в сочетании с разумом человека сделает тебя непобедимой», — говорил Гинте мангарт Саввар, учивший её син-тубану. Естественно, лучшими борцами считались нумады, поэтому ученики школы Аххана не принимали участия в общих состязаниях. Они устроили свои собственные — в одном из внутренних двориков замка. Кое-кто из местной молодёжи и гостей присоединились к ним. Отчего бы не рискнуть? У будущих нумадов есть чему поучиться. А если сумеешь кого-нибудь из них одолеть, то можешь гордиться. Странно было смотреть, как взрослые юноши и девушки состязались с ольмами. Некоторые смельчаки даже вступали в единоборство с мангартами, но заканчивались такие поединки быстро и всегда одинаково — победой последних.

Гинта тоже была здесь — худенькая, длинноногая, в узкой набедренной повязке. Пять туго заплетённых и подвязанных на затылке косичек метались вокруг тонкой шеи, когда юная аттана резко отскакивала в сторону или увёртывалась от выпадов противника. Она уже выиграла несколько поединков и ничуть не устала. Суане везло меньше, но она не переживала. Она прогуливалась по площадке, плавно покачивая бёдрами.

«Совсем как взрослая», — подумала, глядя на неё, Гинта.

У Суаны действительно были бёдра, не то, что у Гинты. И маленькие грудки, которые уже смотрелись весьма соблазнительно. Суане недавно исполнилось двенадцать. Она держалась уверенно и чуть кокетливо — хорошенькая юная девушка, осознающая свою привлекательность. Гинта видела её поединок с Талафом. Это больше походило на любовную игру. Суана могла его одолеть, но проиграла. Почему она уступила, удивилась Гинта. И тут же догадалась. Потому что Талафу хотелось победить. Потому что ему нравилось побеждать. Зана, старшая сестра Мины, как-то сказала: «Мужчины любят побеждать. Для них это важнее, так что мы можем иногда и уступить им». Гинта с ней не согласилась. Она тоже не любила проигрывать, и вообще… Любишь побеждать — старайся победить, а не надейся, что тебе уступят.