Теперь Гинта понимала, почему дед, всегда охотно отвечавший на любые её вопросы, едва ли не отмахнулся от неё, когда она три года назад спросила, бывают ли у людей чёрные глаза. Оказывается, бывают. Чёрные, как танарит. Как крыло ванга. Как беспредельный мрак, который царил до начала творения. Глаза Танхаронна…

Гинта то и дело вспоминала статуи близнецов на границе с Улламарной. Двое одинаковых юношей. Совершенно одинаковых, если бы не глаза.

Интересно, где сейчас этот ребёнок? Диннар, сын Диннары и… Страшно подумать! Кто он? Человек или демон? Наверное, они уже взрослый. Может, Сагаран что-нибудь знает? Но заговаривать с ним на эту тему Гинта не решалась.

После праздника они не виделись по меньшей мере три тигма. И даже мысленно почти не общались. Гинта была очень занята. Большую часть времени она проводила за пределами замка, одна или с приятелями по школе. Они бродили по лесам, изучая в естественных условиях растения, которые прежде видели только в зимнем саду, наблюдали за животными и птицами, то и дело появлялись на возделанных полях и в рощах плодовых растений. По традиции, помощь гиннурам входила в обязанности учеников нумадов. Местные колдуны-нигматы тоже были рады такой подмоге. Гинта и её товарищи пока не умели влиять на погоду, зато нигмой владели почти все.

Гинта уже так преуспела в искусстве врачевания, что нередко, едва увидев юную аттану возле селения, люди зазывали её в свои дома. У кого ребёнок заболел, у кого скотина захворала. Или поранился кто-нибудь… Харид и Суана, которые обычно ходили с ней, тоже умели лечить, но если в деревне оказывалось несколько больных, Гинта шла к тому, кто был особенно плох. Дети знали, что если они сами не сумеют помочь, можно мысленно связаться с Ингатамом и позвать кого-нибудь из мангартов. Деда вызывали только к самым тяжёлым больным. Гинта лечила уже почти так же хорошо, как мангарты, которые готовились стать нумадами-самминами, и радовалась, что ей пока ни разу не пришлось воспользоваться помощью взрослых. А вот Хариду и Суане постоянно приходилось просить помощи у неё, хоть она и была младше обоих. Харида это нисколько не смущало. Он относился к Гинте с искренним восхищением.

— Ты такая маленькая, а тебя уже все знают! Тебе ещё издалека все машут…

— Но я же аттана, — пожимала плечами Гинта. — Кто же не знает правителей и наследников.

— Нет, тебя уважают не только потому, что ты наследница. Я уверен, ты прославишься ещё больше своего деда.

Суана в таких случаях улыбалась и поддакивала, но Гинта чувствовала, что подобные разговоры раздражают приятельницу. Этой красивой девочке очень не нравилось, когда восхищались не ею, а кем-то другим. Гинта заметила, что Суана не любит леса и предпочитает бывать там, где больше народу, главным образом, где больше парней. Юноши охотно заигрывали с ней. Они смотрели на неё так же, как недавно Талаф на площадке для борьбы. На Гинту они смотрели как друзья и подданные — с уважением и даже некоторым благоговением. На Суану они смотрели как мужчины.

Суана часто бывала в замке Саран, где жил со своими родителями Талаф. Возвратившись оттуда, она обычно подолгу ходила томная, загадочно-молчаливая и исподтишка бросала на Гинту какие-то странные торжествующие взгляды, которые придавали её хорошенькому личику довольно глупое выражение. С Гинтой она своими секретами не делилась, зато если в Ингатаме появлялась Мина, старалась незаметно с ней уединиться. Гинта в свою очередь старалась им не мешать. Она не обижалась на приятельниц, поскольку совершенно не нуждалась в их обществе. Все разговоры Мины и Суаны казались Гинте ужасно скучными. Её не интересовало, о чём они трещат, когда остаются вдвоём, но однажды она случайно услышала разговор, который заставил её задуматься. Мина и Суана беседовали на открытой террасе и даже не подозревали, что Гинта стоит на балконе этажом выше. Услышав их голоса, она хотела было уйти, но тут прозвучало её имя, и она невольно задержалась.

— Гинта нисколечко не хочет за него замуж, — говорила Мина.

— Это она сейчас так считает, — досадливо перебила Суана. — Она ещё маленькая дурочка. В таннуме она, конечно, сильна, но в жизни пока что ничего не понимает.

— А ты хотела бы выйти за Талафа? Ну, не сейчас, а…

— Да хоть бы и сейчас, — заявила Суана. — Только его матушка, похоже, намерена во что бы то ни стало сделать его минаттаном. Он и сам не против, потому и любезничает с этой замухрышкой. Но нравлюсь-то ему я. Сомневаюсь, что она вообще кому-нибудь понравится. Это просто несправедливо, когда такая худышка-дурнушка имеет возможность получить такого жениха! Ещё и выгибается!

Суана фыркнула.

— Конечно, она может себе это позволить. Ей же посчастливилось родиться аттаной и наследницей. Она, видите ли, будет и нумадой, и правительницей! Так вообще не должно быть. Это неправильно!

— Почему? — удивилась Мина. — А если у наследника или наследницы есть способности к таннуму? Или, допустим, минаттан женился на нумаде, как Сингир на Хамане…

— Ну, женился на нумаде — это ещё ладно, а вообще… Мой отец говорит, что раньше нумадам запрещалось править мином. У нумада и минаттана разные роли в обществе.

— А если бы и сейчас так было, — не то спрашивая, не то размышляя вслух, произнесла Мина. — Гинта стала бы нумадой, а наследников-то в их роду больше нет…

— Ну и что? В таких случаях собирается совет нумадов и аттанов и выбирает правителя. Если больше нет прямых наследников, ищут среди другой родни. Кровных родственников у Аххана нет, но ведь у Ранха, мужа его племянницы, осталась сестра, а у неё есть дети… Правда, это совсем захудалый род. Даже странно, что Аххан позволил Синтиоле взять мужа из этого дома. Между прочим, иногда вообще к власти приходит другая династия. Разве мало у нас в Ингамарне древних и славных родов? Хотя бы даже род Амарха…

— Ну ещё бы! — засмеялась Мина. — Кажется, сейчас старший в этом роду — Тахун, отец Талафа…

— А что? Не вижу тут ничего смешного. Талаф мог бы стать минаттаном, тем более что он парень умный. Ну а поскольку он влюблён в меня, а я тоже из хорошего рода, то наш брак был бы весьма удачным решением. Да-да, и между прочим, это было бы в интересах Ингамарны… Ну чего ты смеёшься? Какая же ты ехидина!

— Моя бабушка говорит, что не такой уж Талаф и умный и вообще у него ветер в голове. Он уже много девчонок перебрал…

— Он сказал, что я ему нравлюсь больше всех, — запальчиво возразила Суана. — Честное слово, он так и сказал. А эту он вообще ненавидит. После состязаний. Она его чуть не убила! Позавидовала, что он всё на меня смотрел. Наверное, она и вправду хотела его убить…

— Да брось ты! Она просто рассердилась. Чего он задирался? Гинта может сильно рассердиться, но знаешь… Она ведь вообще-то добрая.

— А по-моему, у неё ужасный характер. И главное — она считает, что ей всё можно. Мать Талафа говорит, что она опасна, и нельзя таким власть давать. Хорошая же у нас будет правительница! Между прочим, все родственники Талафа согласны с его матерью, она же умная женщина. Я в их доме часто бываю и слышу всякие разговоры. Эта думает — все её любят, все умиляются! Дескать такая маленькая, а уже столько умеет… А вот и не все! Её многие считают странной. Уже хотя бы потому, что она в этом святилище пропадает.

— Она пропадает там не больше, чем мы с тобой в храме Санты.

— Санта — это одно, а водяные боги и Кама — совсем другое. Почему она хочет служить именно этим богам?

— Так ведь им тоже кто-то должен служить. Иначе они разгневаются, и нам же будет хуже. Ты ведь знаешь, что случилось со страной валлонов, когда они перестали чтить водяных богов…

— Ты прямо так за неё заступаешься, — въедливо заметила Суана. — Тебе, наверное, больше нравится дружить с ней.

— Да нет, — поспешно возразила Мина. — Мне больше нравится с тобой. А Гинта… С ней я тоже не хотела бы ссориться. Она не злая и вообще она ничего, но… Иногда с ней говоришь, а она где-то далеко. А иногда мне с ней даже как-то… страшно… Или…