— С пушками беда… Они с трудом пролазят между колоннами!
— Держать наготове кесты и луки! — скомандовал Зиндубар. — И смотрите вверх!
Зиндубар никогда не тревожился понапрасну. Те, кто из-за обвала уже оказались под открытым небом, неожиданно с воплями кинулись обратно в колоннаду. Откуда ни возьмись слетелись гигантские птицы. Целая стая. Они кружили низко над землёй, и можно было оглохнуть от их пронзительного крика и хлопанья крыльев. Огромные клювы и когти зловеще сверкали на солнце. Гинта заметила несколько хангов, но в основном здесь были гринги. Эти хищные серые птицы обитали в горных лесах и охотились на мелких зверушек. Люди грингов не боялись. Обычных грингов. Эти же одними размерами внушали ужас.
Расправа со стаей гигантских птиц отняла немало времени и сил. Воины стреляли, нумады жгли тварей огненными лучами — благо, солнце палило вовсю.
— У него получалось лучше, — сказал Симмар Гинте, когда с летучим войском было покончено. — Он бы один с ними справился.
— Сагаран владел стихией огня лучше всех. А нумады пока берегут силы. Мы ведь не знаем, сколько нам ещё предстоит сражаться. И с кем. Это только начало.
Над колоннадой возвышалось причудливое полуразрушенное строение со множеством больших прямоугольных окон. Видимо, оттуда и выпустили эту жуткую стаю. Колоннада сначала тянулась параллельно горному хребту, потом резко сворачивала в сторону. Заканчивалась она огромной аркой, которая казалась воротами в никуда. За ней простиралась песчаная пустошь. Только кое-где виднелись остатки каменных стен.
Отряд шёл по следам, которые хорошо сохранились из-за явно затянувшейся здесь безветренной погоды. Они вели на юго-запад, в глубь пустыни. Теперь все благодарили судьбу за то, что хоть какую-то часть пути прошли по горным долинам и тоннелям, где царила прохлада. Здесь же негде было спрятаться от жары. Палатки и тенты защищали от прямых палящих лучей солнца, но не спасали от духоты. Днём, около полудня, путники останавливались на привал, чтобы выспаться и переждать самое жаркое время суток, а после заката следовали дальше.
В середине восьмого дня пути отряд набрёл на развалину какого-то нелепого огромного строения. Оно мало на что походило, зато имело крышу, которая надёжно покоилась на низких мощных колоннах. Здесь всегда была тень, и песок не нагревался так, как под открытым небом.
— Хорошее место, — сказал Зиндубар. — Даже не надо ставить палатки. Отдыхаем до вечера, и снова в путь. У меня такое чувство, что не сегодня-завтра мы куда-нибудь придём.
Зиндубар не ошибся. Ночью отряд вышел к руинам большого города. Воины заметно оживились.
— Смотрите, стены целые. И ворота… Чудно!
Никто не знал, какая опасность таится за этими стенами, но ещё больше людей угнетало однообразие пустыни и нависшая над ней тишина. Гинта любила живую, полную неуловимых звуков тишину леса. Она уже давно научилась понимать его лукавое, многозначительное молчание. Она говорила с ним, и он ей отвечал. Молчание пустыни было для неё сродни молчанию немого. Возможно, потому что она была здесь чужая, и пустыня не хотела с ней говорить. Гинта сделала анхакар, но ничего не услышала, только ощутила смутную тревогу.
Ноги больше не вязли в песке. Отряд шёл по гладким каменным плитам прямо к городским воротам.
«В чём дело?» — спросил Синг.
«Я… Я, кажется, видела это. Золотые стены, белые ворота с узорами из зиннурита… И надпись на арке. Вон, посмотри…»
На арке ворот красовалась выложенная зиннуритом надпись:
«Да, какие-то закорючки… Что это такое?»
«Название города. Почти все знаки мне известны. Я догадываюсь, что тут написано».
«И что же?»
«Сингатама».
«Похоже на моё имя».
«И не случайно. Сингатама — Город Золотого Зверя. Когда он был основан, его название звучало так — Сингалтама. Потом звук [л] выпал. Здесь написан более поздний вариант названия. Ведь город не раз перестраивался. В легендах его называют то Город Золотого Зверя, то Золотой Город».
«Первое название лучше, — сказал Синг. — Ты говоришь, что видела этот город… Но когда? Ты уже здесь была?»
«Да. Очено давно. Это наш с тобой город, Синг. Добро пожаловать в Сингатаму».
«Ты хорошо знаешь это место?»
«Нет… Наверное, когда-то знала хорошо. Сейчас здесь почти ничего не осталось…»
«Я тебя не понимаю».
«Я была здесь три тысячи лет назад. В другой жизни. Я кое-что помню. Кое-что… И теперь я знаю ещё один знак древнего письма! Вон тот, предпоследний — видишь? Похожий на наконечник копья… Он передаёт на письме звук [м]».
От древнего города действительно почти ничего не осталось. Резкие чёрные тени придавали руинам ещё более зловещий вид. Здесь было светло, даже слишком… Гинта не сразу поняла, что дело не только в луне и звёздах. Пустынные улицы и площади сияли множеством огней. Как будто всюду горели фонари…
— Ой, смотрите, что это? Неужели цветы?!
— Откуда они здесь?
— И вон там тоже!
— И там… Да они тут везде!
— И такие большие…
Мощёные улицы древнего города были усеяны цветами. Они пробивались сквозь каменные плиты, росли между ступеньками и по обочинам дорог, сверкая в лунном свете золотыми листьями и лепестками, а их круглые серебряные серединки отливали холодной, яркой голубизной. Санты… Священные цветы богини луны, исчезнувшие полтора больших цикла назад, как и сурсы, и варканы… Откуда они здесь? Да ещё таких размеров! Одни были высотой не больше локтя, другие примерно с капт, третьи с человека, а встречались и высотой с деревья…
— Они же из камня!
— И правда… Это зиннурит!
— Чудеса…
Каменные цветы звенели, когда воины касались их наконечниками копий.
— Тише, тише, — унимали молодёжь нумады. — Нельзя шуметь в незнакомом месте.
— Почему именно санты? — удивлялись путники.
— Одни только санты…
— И кто их тут столько сделал?
«Их никто не сделал, — авторитетно заявил Синг. — Они тут выросли».
«Они не могли вырасти, — возразила Гинта. — Они не живые и даже не из диурина…»
«И всё равно они выросли. Смотри, там, где они стоят, в камнях трещины. Я уверен, у них и корни есть. Они совсем как настоящие, и их никто не сделал. Может, конечно, они и не росли, как обычные цветы, но… Я не знаю, как они появились, но их не сделали. А если и сделали, то не люди».
«А кто?»
«Не знаю. Какая-то злая сила. Она исходит оттуда».
Синг поднял голову и слегка прищурился.
«От луны?»
«Да. От той, второй. Правда, её пока не видно. И хорошо. Я люблю вот эту, яркую. Бледная луна её ненавидит. А я ненавижу бледную луну».
«Наверное, ты в чём-то прав, Синг. Стопятидесятилетний цикл Камы подходит к концу. Многое из того, что сейчас происходит, связано с этим. И во всём этом предстоит разобраться».
Самые крупные цветы украшали бывшую дворцовую площадь. Они сверкали в лучах полной Санты белыми, золотыми и серебристо-голубыми бликами. Казалось, что к приезду гостей здесь зажгли множество фонарей.
«А почему, собственно, гостей?» — подумала Гинта.
Разве это не её город? Сингатама, Город Золотого Зверя… Здесь правили её предки. И сейчас она въезжает сюда на верхом на золотом звере… Впрочем, Диннувир был побочным сыном Таункара. Не ему предстояло унаследовать трон Сингатамы. Он построил свой Сингатам и основал новую династию. Из всех сыновей Таункара только он, Диннувир, остался жив после Великой войны. Он оплакивал своих братьев, которые никогда его не любили. Он всегда был одинок. А теперь и Сагарана нет. Такого друга никто не заменит…
«Тебе со мной плохо?» — спросил зверь.
«Да ты что, Синг? С чего ты взял? Синг, я… Ты же говорил, что, когда я о тебе не думаю, ты меня не слышишь…»
«Да я и не слышал твоих мыслей, просто чувствую… Ты опять тоскуешь. Я только хотел сказать тебе, что ты не одна».
«Спасибо, Синг. Хорошо, что ты со мной. А мои мысли… В последнее время они у меня часто путаются. Это всё память… Иногда он овладевает мной настолько, что становится страшно».
