«Для моей природы не могло быть никакого иного выбора, мой человек обладал выбором и выбрал Тьму».
9. Знакомо ли вам одиночество, связано ли оно с продвижением по Пути?
Вопрос также важен не столько ответом в виде «да/нет», сколько раскрытием темы «что понимается под одиночеством», и тесно связан с вопросом № 4 о мизантропии. Не удивительно, что все отвечающие обозначили свою отчуждённость от людей. Ответ «нет» на этот вопрос был единственным: «Нет, мне не знакомо одиночество. Я не являюсь отшельником, живущим в пустыне, или аскетом, живущим вне общества людей. Но я считаю себя отчуждённым от мира людей…»
Сами видите, что отвечающий также чётко дифференцирует себя от людей.
Несколько характерных ответов:
«Пратьяхара, связанная с тотальной самоизоляцией — важная и полезная практика для продвижения по Пути. Она мне хорошо знакома».
«…это очень полезно: остаться наедине с Тьмой и остаться наедине с собой — без тусовок, без дружков-сатанистов и так далее — это очень полезный опыт. Когда тебя никто не поддерживает, ты сам по себе, наедине с собой и с Тьмой, — это действительно выкристаллизовывает свои стремления».
«Я вообще думаю, что участие в большинстве социальных взаимодействий (с известными мне социумами, разумеется) не только бесполезно, но часто наносит прямой вред, поскольку влияние, которое они оказывают, далеко не всегда удаётся вполне отследить и отсеять. „Не место благородному мужу в собрании нечестивых“».
В этих тезисах термин «одиночество» относится к социальным взаимодействиям, и важно то, что сатанистами одиночество воспринимается как важный, полезный, более того — необходимый опыт, во время которого идёт единение со Тьмой.
Nota bene: речь идёт вовсе не о некоей «экзистенциальной тоске», не о «тёмном романтизме» и прочих «страданиях молодого Вертера». Дело именно в погружении внутрь себя, явной медитации — или не явной, но ведущей к тому же: взгляду внутрь себя и обнаружению там Тьмы. Такое одиночество даёт толчок к дальнейшему развитию:
«Одиночество мне знакомо в полной мере. Но это не человеческое одиночество, не тоскливое (в обычном понимании тоски). Самое близкое — творческая тоска. Поющее одиночество. Да, без этого одиночества движение по Пути невозможно».
«В состоянии одиночества медитация будет намного глубже и эффективней, чем если бы во время сосредоточения на Тьме вокруг сатаниста бродили десятки знакомых и родных. Как следствие — сатанист в состоянии одиночества становится мудрее».
Одиночество для сатаниста — это сосредоточение, а вовсе не нереализованная потребность в общении:
«Чувство одиночества на мой взгляд — это то чувство, когда всё ещё имеется потребность в стороннем зрителе».
«Одиночество является прямым следствием мизантропии. Контактов с себе подобными, т. е. с теми, кто более-менее разделяет моё направление, когда-то, как думалось, мне сильно не хватало. Я пытался разглядеть в окружающих, ну, если не тёмного, так хоть любящего думать… С переездом в столицу проблема эта решилась. Однако выяснилось, что и тут свою жажду я сильно переоценивал».
Одиночество Тёмных имеет три важных аспекта. Во-первых, таковое относится к социумным явлениям, взаимодействием с людьми, и относится к началу становления (периоду nigredo):
«…одиночество очень важно и желанно, по крайней мере в начале Пути. Если и возможно встать на Путь под влиянием внешних факторов, то чтобы идти по нему — необходимо понять себя, определить, кто ты есть и каков он, твой Путь. Личность, не имеющая опыта одиночества, едва ли возможна.[124] То личное (врождённое и созданное), что даёт понимание Пути и его направление — скрыто глубоко внутри; постоянное же общение не способствует внутренним поискам (апофеоз общения — „тусовка“, — убивает саму возможность внутреннего поиска)».
Во-вторых, проводится чёткая граница между одиночеством в социуме и метафизическим одиночеством — и последнее как раз отсутствует. О каком одиночестве может идти речь у того, кто является частью Легиона и чувствует Тьму?
«Можно быть чужим среди людей, но быть неотъемлемым от целостности Ада. Понятие одиночества здесь теряет всякий смысл».
В-третьих, при всей важности индивидуального одиночества сатанисты понимают, что это — лишь средство, а не самоцель:
«Образ одинокого и мрачного отшельника слишком ущербен по сравнению со стремлением тёмного найти подобных себе. Так утверждается неделимость и богатство Тьмы. Когда объединяются те, кто служит Сатане, они могут сделать больше ради Его славы. Это вопрос приоритетов — образ одиночки, уют одиночества или возможность служить Дьяволу».
«В одиночестве можно делать одни полезные вещи, в компании достойных — другие».
И опять при анализе ответов мы видим их идентичность по сути. Это подтверждает то, что между сатанистом и Сатаной нет посредничества;[125] только личные взаимоотношения с Тьмой имеют ценность, а они неразрывно связаны с отчуждением от общества, с внутренней работой, которая возможна лишь в одиночестве.
Также следует отметить, что слово «одиночество», для людей традиционно несущее отрицательную смысловую нагрузку, опрашиваемыми часто осмысляется как положительный фактор. Отчуждение от людей не имеет ничего общего с одиночеством как отчуждением в Аду. Даже тот, кто не имеет возможности общаться с себе подобными, не «одинок», не является «одиночкой»: он — составляющая Тьмы, клетка тела Антихриста, гражданин Империи Ада.
Дополнительно следует отметить то, что общность Пути не подразумевает стадности. Каждый сатанист идёт своим Путём; но это — специализация, средство. Поэтому мы встречаем на своём личном Пути множество других, но никогда не идём по чужим стопам, а лишь рядом — временно, хотя общий Путь — един для всех сатанистов.
«На Пути не бывает спутников».
«Путь Тьмы — путь одиночек. Мы встречаемся с попутчиками, мы рады встрече, но не горюем, расставаясь. Это нормально для Пути».
Сатанизму имманентно присущи индивидуальность Личности и общность Пути.
10. Считаете ли вы себя человеком? Если нет, то на каком основании?
Обобщая, ответ можно сформулировать так: «сатанисты считают себя людьми биологически (физически), но не духовно (ментально, психически)».
«С физиологической точки зрения — считаю, ибо у меня есть те же самые органы, и так далее и тому подобное. Вообще же — нет. Потому, что я воплотился здесь, в этом человеческом теле, в этом мире… Да, у меня есть здесь своя миссия, которую я должен осуществить. С этой точки зрения — я не человек; можно сказать, шпион в человеческом теле, что-то в этом духе…»
«Я не являюсь человеком; я могу являться им биологически, но не духовно».
«Меня с ними объединяет только то, что я выгляжу практически также, как они. Я не считаю себя человеком на основании того, что мне чуждо почти всё то, что близко им. Я ращу из себя Демона, если угодно, Демона, который до определённого момента заточён в человеческую оболочку».
«Только биологически. В ментальном плане я не являюсь частью человечества».
Важно то, что подобное заявление идёт не декларативно в виде «мамой клянусь!», а с обоснованием своего отличия.
«Нет, не считаю. Я слишком отличаюсь в плане ценностей и отношения к классическим философским вопросам от чел-овека среднестадного современного. Они не считают меня человеком, заявляя: „Ты нелюдь, чудовище, тебе не место среди людей“. Пожалуй, это единственный вопрос, в котором я с ними соглашусь с удовольствием».
«Смотря как определять „человека“. Путей к изменению собственной биологии я пока не знаю, а вот если принять, что „быть человеком“ это в значительной степени „быть членом человеческого общества“ и „иметь типичную для человека ценностную систему“, то мне совсем не хочется быть человеком. Другой вопрос, что это — путь, а не состояние, и сейчас я не могу сказать, что ушёл от всего, от чего хотел бы уйти».
