— Любопытно, ты не находишь? — спросил Багаев у соратника, и в дальнейшем какое-то время они беседовали, словно меня в палате и не было. Я не все понимала из их разговора, потому что не полностью представляла расклад сил, но очень внимательно прислушивалась.

В общем, сделала вывод, что к моему отцу веры у них нет никакой, они знают, что он путается с Исой за спиной у Петра Петровича, хотя и с Петром Петровичем заигрывает. Глеб высказал предположение, что мой отец мог вывести Равиля перед взрывом из клуба. Вызвать его под каким-то предлогом. Не смог бы Владик найти такой предлог, заметил Багаев. И не мог он знать, что Равиль приедет вместо Исы. Но Равиля охрана видела, заметил Глеб. И Ксения видела (я так сказала). Глеб все-таки склонялся к мысли, что главарь жив. Багаев — что мертв, у него уже появлялась такая мысль до моего веского слова, потому что уж больно Иса носом землю роет. И ведет себя не совсем так, как раньше. Как хозяин ведет. Почувствовал себя главным. Это заметно. И в Багаева стрелять явно решил Иса. Он — человек горячий, правда, быстро отходит. А тут как раз повод был (я навострила ушки, но про повод, появившийся в последние дни, так и не выяснила) — Иса и отдал приказ. Равиль никогда не стал бы палить среди бела дня, да еще в Петра Петровича. Равиль всегда предпочитал сесть за стол переговоров.

И что это они так откровенничают? — тем временем думала я. Почему при мне ведутся такие разговоры? Да, Петр Петрович меня очень внимательно разглядывал. Предполагаю, что искал черты матери. Они во мне не только есть, меня можно назвать ее копией. На отца я совсем не похожа, хотя я помню, что папа всегда находил во мне свое. Багаев хочет сделать доброе дело ради памяти моей матери? Мне, откровенно говоря, он не казался чудовищем, как соседке тете Люсе. И неприятным не выглядел. Да, некрасивый, непредставительный, серенький какой-то. Но взгляд у него не волчий. Взгляд как взгляд. Иногда грустный, иногда внимательный. Однако мне ни секунды не было страшно в его присутствии. Может, это зависит от его личного отношения ко мне?

После довольно длительного обсуждения ситуации в городе, которое мне порядком поднадоело, Петр Петрович снова повернулся ко мне, спросил, не заскучала ли я, и предложил, чтобы Глеб отвез меня домой. Глеб как-то странно глянул на шефа, потом на меня, но от комментариев воздержался.

— Да я вообще-то на машине, — промямлила я.

— Вот Глеб тебя на машине и проводит. А назад поймает такси.

— Я не влезу в ее машину, — подал голос парень.

Я его поддержала (в данном случае наши интересы совпадали), но Петр Петрович заявил, что Глеб постарается и что это вопрос решенный, велел Глебу проводить меня до квартиры и от меня позвонить. Только этого еще не хватало, подумала я. А если у меня Сашка? Он же Глеба может и девятью граммами свинца встретить. А Глеб ему ответить тем же самым. Ладно, на месте разберемся.

— Ну, поцелуй старика на прощание, — сказал Петр Петрович.

Глеб чуть не поперхнулся, но с большим трудом сохранил невозмутимое выражение лица. Я колебалась минутку, а потом чмокнула Багаева в пахнущую каким-то приятным мужским одеколоном щеку.

— Я рад, что мы наконец познакомились, Ксения, — сказал Багаев. — Я-то тебя и раньше видел… В общем, как договорились, я тебе позвоню, как выйду из больницы.

— Спасибо, — пропищала я. — Поправляйтесь.

Глеб подхватил меня под локоток и вывел из палаты, своим товарищам, дежурившим в холле, заявил, что скоро вернется, и мы тронулись по длинным коридорам к выходу.

— Как тебе удалось так его быстро охмурить? — поинтересовался Глеб, когда мы уже находились вне пределов слышимости его друзей. — Впервые вижу. А я у него уже шесть лет работаю.

Я пожала плечами с невинным выражением лица.

— Ты мне тут Девой Марией не прикидывайся! — внезапно зло прошипел Глеб, сжимая стальные пальцы у меня на предплечье. — Что тебе от него нужно? Кто тебя прислал? Меня-то не обведешь вокруг пальца! Не таких, как ты, видал! Кто тебя прислал, сука?!

— Я сама пришла, — рявкнула я и уже прикидывала, не воспользоваться ли мне прихваченной серной кислотой. Зря ее брала с собой, что ли?

Но Глеб не думал просто так меня отпускать, продолжая допрос. На мое счастье, нам навстречу попались две сестрички, Глеб тут же им заулыбался, я тоже изобразила нечто, напоминающее улыбку, и мы пошли дальше. По-моему, молодец решил оставить допрос до тех безрадостных для меня времен, когда мы останемся одни в машине.

Мы быстро оделись в гардеробе и вышли на улицу. К Глебу тут же подскочил один из парней из дежурившего во дворе «Мерседеса» и отчитался об отсутствии происшествий. Глеб кивнул, сказал, что скоро вернется, и показал на меня.

Он сел за руль «Оки» (влез без проблем), высказавшись непечатно в адрес моей машины.

— Так нечего ехать, если не нравится, — огрызнулась я. — Без тебя обойдусь. Чай, не первый день за рулем.

— Сядь и не рыпайся, — рявкнул Глеб, заводя мотор.

В общем, с места мы тронулись, но в скором времени Глеб припарковался в каком-то старом глухом дворе, повернулся и посмотрел на меня внимательно.

— А теперь выкладывай. Давай, птичка, спой дяде песенку. Если не хочешь, чтобы дядя свернул тебе шейку во цвете лет.

— Что ты от меня хочешь?! — завопила я, правда, в глубине души мне было уже боязно. На чью-либо помощь рассчитывать не приходилось. И кто знает этого типа? И вообще из каких соображений он меня сейчас допрашивает? Личная преданность шефу или какой-то свой корыстный интерес?

— Ты прекрасно знаешь, что мне нужно. У шефа… как бы помягче выразиться? Бес в ребро — вот такая у него болезнь. Слыхала про такую? Твой папаша ею же страдает. Правда, его болезнь делу не мешает. Пока. Шефу тоже не мешала до твоего появления на горизонте. А я с ним все время рядом. И мне до седины в бороду еще несколько далековато. Так что я все вижу.

— Вон у тебя виски уже седые, — заметила я, чтобы хоть как-то сбить Глеба с толку. — Взгляни в зеркальце.

— Не отвлекайся! — рявкнул Глеб и продолжил допрос.

Но что я могла ему сказать? Честно призналась, что отец меня не присылал и что его я вообще больше видеть не хочу. Слезу пустила, рассказывая про смерть матери, про гибель девчонок и про то, как все меня бросили. Правда, как я видела, мои слезы на Глеба не очень действовали.

Мы хорошенько поорали друг на друга, я тоже времени зря не теряла и пыталась вытащить из парня нужную мне информацию. Потом прямо задала вопрос в лоб:

— Кто отдал приказ взорвать «Сфинкс»?

— А тебе не все равно?

— Нет, мне не все равно! — завопила я. И еще раз на бис рассказала про свои несчастья, связанные с этим взрывом.

Глеб долго и внимательно на меня смотрел, потом сказал:

— Твой отец.

Я открыла рот, потом закрыла.

— Но этого не может быть, — прошептала, все еще не веря.

— Это была его идея, — кивнул Глеб, достал сигареты, предложил мне, я покачала головой, а он закурил, от меня отвернувшись и глядя в грязную серую стену старого дома.

— И день он… выбирал? — прошептала я.

— Не знаю, — сказал Глеб. — Вот этого не знаю. Идея его была, он ее шефу представил. Шеф согласился. А дальше…

Глеб пожал плечами. А я опять заревела. Ну почему, почему все так складывается? Почему отец решил пустить меня в расход? Неужели он меня совсем не любит?!

По всей вероятности, Глебу стало меня жалко. Он чуть приспустил стекло, выкинул окурок и обнял меня за плечи. На его груди я разрыдалась еще сильнее. Глеб гладил меня по волосам, я шмыгала носом и рассказывала ему о том, как мне одиноко. О Сашке в этот момент начисто забыла. Вообще-то они были чем-то похожи, вот только Глеб шатен, а Сашка — блондин. Но облик в целом, фигуры, даже одеколон, что я поняла, только прижавшись к груди Глеба. И губы…

Мы слишком увлеклись друг другом.

Придя в чувство, словно из какого-то небытия, я поняла, что машина окружена людьми, направляющими в нас автоматы. Я в ужасе оглянулась. Они стояли и сзади, и с боков… Их было много.