— Ты неисправима, — покачал головой Волтивер.

— А я и не стараюсь исправиться! — оскалилась я и встряхнулась, распыляя вокруг себя облако снежинок.

Волтивер последовал моему примеру, затем, прислушавшись, досадливо сказал:

— Мы с тобой все зверье в округе распугали. Теперь придется бежать несколько километров, пока найдем кого-нибудь относительно глухого…

— Ну и что? — безмятежно отозвалась я, — Заодно погуляем.

— Мы в тайге, — напомнил оборотень, — здесь особо не разгуляешься… Можно и потеряться. Вот ты, например, знаешь, откуда мы пришли?

Я неопределенно кивнула в сторону следов.

— Не угадала, — сказал Волтивер, — мы сделали довольно большой крюк, пока бежали. Заимка с другой стороны…

— Но ведь не обязательно срезать обратный путь. Можно и по следам вернуться…

— А если выпадет снег?

— А если у тебя отшибет нюх? — вопросом на вопрос ответила я. — Волтивер, мы же еще не заблудились, а ты уже ворчишь… Зачем ты завел этот разговор?

— Потому что более чем уверен, что одна любопытная кошачья морда обязательно сунется сюда в одиночку. Не хотелось бы тебя потом искать — лапы морозить.

Я гребанула снег, пуская пушистую пыль в морду нахальной зверюги, возмущенно фыркнула, но промолчала. А ведь я действительно собралась завтра утром еще раз посетить эту милую полянку…

…Мы давно бежали по лесу, стараясь выискать хоть одно живое существо. Я проголодалась. Потраченную на игру энергию звериный организм настоятельно требовал восполнить. Вместе с голодом обострился и слух, заставляя не просто прислушиваться, а буквально выискивать добычу.

Никогда бы не подумала, что стану такой кровожадной. Однако, мысль о том, что неплохо бы загрызть какую-нибудь животинку и поужинать ею, теперь не казалось такой уж кощунственной…

Мы вышли на очередную поляну, пересекая ее. Вдруг Волтивер застыл на месте, настороженно прислушался и, втянув ноздрями воздух, припал к земле. Я тоже понюхала— послушала — но ничего не заметила и, как ни в чем не бывало, побежала вперед.

— Далия, стой! — сдавленный возглас настиг меня уже у самого края полянки.

Поздно! Из небольших, привлекших мое внимание, лунок в снегу, к которым я собственно и трусила, вырвались птицы. Я удивленно мявкнула.

— Лови! — Волтивер черной тенью метнулся вперед.

Я подпрыгнула и ошалело цопнула зубами, умудрившись схватить одну из птиц за крыло. Та забилась у меня в пасти, а я судорожно соображала, что же делать дальше.

Через пару секунд ко мне подбежал оборотень, размахивая безжизненно болтающейся тушкой в зубах. Выплюнул ее на снег и, резко подавшись вперед, выхватил у меня добычу, мгновенно переломив ей шею.

Я обиженно потерла лапой исцарапанную морду.

— Странная у тебя реакция для хищника, — заметил Волтивер. — Неужели ты ничего не почуяла?

— Нет. Я даже не успела до конца понять — что это такое вылетело…

— А как же тогда умудрилась поймать?

— Ты рявкнул «лови!», я и клацнула зубами. Случайно поймала…

— Первый раз с таким сталкиваюсь! У тебя ведь должны были включиться все рефлексы зверя, а часть, словно еще и не просыпалось… Ты какой-то недоделанный оборотень.

— Зато ты у нас — звезда! — огрызнулась я, — Вместо того, чтобы предупредить, встал как вкопанный, а потом орать начал! Конечно, я испугалась!

Вместо ответа Волтивер лающе рассмеялся. Я недоуменно на него посмотрела. Что-то мне вдруг знакомой эта реакция показалась…

— Слушай, — с подозрением протянула я, наблюдая как хохочет черная зверюга, — А вот помнишь нашу первую встречу? Ты меня когда к Архипу притащил, а он все про психушку спрашивал, не сбежала ли я… Ты тогда чихал как-то странно и морду закрывал… А еще лапой задней дергал… — Волтивер, словно в ответ на эти слова в точности повторил все сказанное мной на деле, не в силах сдерживаться. — Так это ты надо мной, получается, ржал?! — заорала я.

Оборотень ответить не смог, валяясь на снегу и заходясь смехом, в зверином обличье больше смахивающим на припадок.

— Ну, ты гад! — с чувством прорычала я, чувствуя себя на редкость по-идиотски. Это ж надо, а? Докатилась! Надо мной уже зверье смеется! Однако, вспомнив бледное лицо Архипа, его вытаращенные глаза и опасливое сдавание назад, мало-помалу тоже развеселилась…

— Дефофий! Отфкрой! Эфо мы! — я снова поскреблась лапой в дверь.

— Кто это — мы? — в который раз подозрительно уточнил домовой.

— Обовофни! Тьфу ты! — я раздосадовано выплюнула рябчика на крыльцо, — Далия и Волтивер! Деловий, ну давай! Тут слегка… прохладно!

— Так бы сразу и сказали, — проворчал голос. — Откуда я знаю, может упырь какой с голодухи в дверь ломиться!

Деловий завозился, откидывая засов. Я оглянулась на Волтивера — тот, не выпуская своей птицы из зубов, наблюдал за моими несмелыми попытками уговорить Хранителя его дома открыть нам.

— Наслаждаешься? — прошипела я, — А, между прочим, это твое жилище!

Дверь распахнулась и оборотень, смерив меня нарочито презрительным взглядом, скользнул первым внутрь, намекая на то, что хозяевам здесь почет и уважение, в отличие от всяких там гостей. Еще и хвостом возле самого носа махнул!

— И вообще от тебя псиной воняет! — не зная, что еще сказать, возмущенно заорала я, злобно хватая свою добычу. Волтивер только усмехнулся сквозь зубы, проходя в дом. Я раздраженно встряхнулась и прыгнула следом.

Оборотень задержался в сенях, решив сразу сменить ипостась. Я же, демонстративно фыркнув, прошествовала мимо — пойду покажусь ангелу что ли, да и зеркало Деловий обещал…

Проснувшийся Эммануил мирно поглощал оставшуюся кашу, сидя на лавке, спиной к двери. Не оборачиваясь, он махнул мне рукой в знак приветствия:

— Привет!

— Пфифет! — жизнерадостно отозвалась я, подпрыгивая к столу и шлепая на него тушку рябчика.

Нет, я, конечно, прекрасно понимаю, что красотой меня природа слегка обделила, но зачем же так бурно реагировать?!

Ангел от неожиданности не только подскочил, опрокидывая лавку мне на лапу, и подавился, но и со всего маха метнул мне в лоб ложку, благо, что деревянную.

Отоваренная по полной программе, я взвизгнула от боли и возмущения и по инерции резко отпрыгнула назад — прямо на руки Волтиверу, в данный момент имевшему несчастье войти в комнату. Получив в объятья оч-чень увесистую киску, оборотень (хвала его самообладанию!) из рук меня не выпустил, но звучно припечатался спиной об косяк.

Не разобрав, где нахожусь, я судорожно дернула лапами и зашипела. Волтивер, недолго думая, резко встряхнул меня, приводя в чувство, а потом, осторожно перехватив одной рукой, ласково погладил, успокаивая. Я недовольно вывернулась.

— Эммануил — это всего лишь твоя подопечная… — заметил оборотень, сгружая меня на пол.

Впрочем, заходящейся кашлем ангел ответить все равно не смог — заливаясь то мертвенной бледностью, то горячечной краснотой.

— Деловий, принеси воды ему, пожалуйста, пока он не умер, — попросил Волтивер, подходя и с силой хлопая ангела между крыльев, — И как вы с Далией вместе всю жизнь будете — не представляю…

— О-о-о… — тоскливо провыла я, вспоминая о нерадостной перспективе, и поковыляла в сени — перекидываться, едва не столкнувшись в дверях с домовым, спешащим на помощь ангелу с полной кружкой воды. Тут уж не до зеркала…

Когда я вошла в комнату, Эммануил приведенный в более-менее нормальное состояние сидел на лавке и с ненавистью смотрел на чугунок с кашей, рядом с которым стоял ополовиненный стакан воды.

— Жив? — участливо поинтересовалась я, присаживаясь неподалеку, — А извиниться не хочешь?

— За что это? — хрипло поинтересовался ангел. Я демонстративно показала руку, на которой багровой полосой красовался след от лавки, правда уже несколько побледневший и начавший заживать. Хранитель мазнул взглядом по потрепанной конечности и небрежно заметил:

— А нечего было на меня набрасываться! И вообще, для тебя — это всего лишь царапина, а я ведь мог и умереть!