— Чего-о-о?

— Того-о-о… — передразнил маг. — После того, как шлюз силы открыт, требуется ее сконцентрировать и направить в нужное русло. К тому же в процессе церемонии посвящения выявляется направленность твоих способностей (то есть область магии которую ты сможешь использовать), также ты получаешь знак отличия и автоматически становишься равноправным магом в Чароне.

— Господи! И когда это ваше Посвящение будет?

— Обычно, на седьмой день после открытия Дара…

— Через день Архип переправил меня в Лаосен, а сам, сославшись на неотложные дела, вернулся в Таолинь. Поскольку в Лаосене часовой пояс смещен, я вместо дня окунулась сразу в вечер, и ничего более умного не нашла как сразу лечь спать, дабы избежать расспросов противной бабки. У нее в доме, ты меня, собственно, и нашел… — закончила я рассказ и перевела взгляд на ангела.

Тот заворожено глядел сквозь меня, изредка хлопая глазами и судорожно сглатывая.

— Что-то не так? — встревожилась я. — Чего ты на меня так уставился?

— Ты все-таки маг… — обреченно выдохнул Эммануил. — А я так надеялся…

— На что? Да и не маг я никакой, ни одного заклинания в жизни не знала…

— Маг, — уныло констатировал Эммануил. — Члены Совета Магистров никогда не ошибаются. Ты будущий маг…

— Даже, если и так, то в чем дело? Что не так?

— Понимаешь, Далия, — трагически сказал ангел, — маги пользуются Силой и заклинаниями. Колдовство — это «богомерзкое» занятие! По крайней мере, считалось таковым до заключения перемирия. Но все равно Я ЯВЛЯЮСЬ ХРАНИТЕЛЕМ МАГА!! Боже, это такой позор…

— Вы что враждовали? — я вконец запуталась в этом странном мире и его правилах.

— Еще как! Магическая сила приравнивалась к бесовской! Ваши души не допускались в Рай между воплощениями, считаясь отродьями зла, нарушителями энергетического баланса. А маги в свою очередь ненавидели нас за это. Однако около семидесяти лет назад в Чароне был создан новый Совет Магистров, который мало-помалу начал налаживать отношения с поднебесными. И пять лет назад было, наконец, заключено знаменитое Небоземное соглашение, которое разрешило все конфликты…

— А из-за чего вы так долго враждовали — то?

— Если честно, никто уже и не помнит, документально подтвержденных сведений нет, но вроде как ваш Архимаг и наш Высший Управляющий Энергией чего-то не поделили.

— Обалдеть! И из-за этого столетиями точить друг на друга зубы? Ну вы даете!

— Ну, ваши войны тоже мало чем от наших отличаются, — обиделся Эммануил.

— Ну, ладно, — я поспешила сменить тему, — я так и не поняла, а причем здесь твой позор. Перемирие заключено. Так что все вроде законно…

— Ага, в том — то и дело, что вроде… — досадливо передернул крыльями ангел. — Только попробуй за такой короткий срок переубеди всю поднебесную в том, что маги не исчадие ада, а милый, дружественный народ. Нет, в глаза-то мне никто ничего не скажет. Только за спиной все шипеть станут и предателем называть…

— Брось! — попыталась я утешить Эммануила, — Все уладится, вот увидишь.

— Посмотрим, — невесело отозвался ангел, — Все равно ничего не изменишь…

Природа просыпалась… Небо подернулось нежно-розовой зорькой, распугав предрассветную дрему… Пушистые облачка как золотистые пчелки купались в первых лучах солнца… Отчаянно радовались новому дню птички, изо всех сил стараясь перещебетать друг друга… Деревья восторженно шелестели, подставляя спинки листочков теплым золотисто-рыжим лучикам… Раскрывали свои венчики цветы, со сладкой негой впитывая живительное тепло… Лес светился счастьем…

Всем было хорошо, кроме лешего Стешки, который, обходя как водится по утру свои владения и наслаждаясь свежим воздухом, наткнулся на двух подозрительных посетителей (причем совершенно ему не знакомых, поскольку всех жителей близлежащего города Лаосена он знал наперечет). И где?! Возле его любимого Мертвого озера! Как раз на том самом месте, где леший изволил с некоторых пор завтракать!

А сегодня и подавно собирался обедать, ужинать, да еще и заночевать. Поскольку Стешкина жена, заподозрив муженька в близком знакомстве с хорошенькой кикиморой, выставила лешего вон из хатки, наподдав на всякий случай несколько оплеух.

Стешка хоть и изображал праведный гнев, но в душе был рад — радехонек, что так легко отделался, кикиморе его жена вон все волосы повыдергивала, чтобы впредь не повадно было на чужих мужей рот разевать…

А так жена у него очень даже милая, красивая, умная! Весь лес завидует! Только нервная слегка. Но с кем не бывает… А бьет, так это значит, наверное, любит, да и ревнует как… А детишек ему каких славных родила, загляденье!

«Решено! Завтра мириться иду! — решил Стешка. — К луговому загляну, попрошу ромашек нарвать, не откажет ведь по старой дружбе. А жена, поди как увидит букет, так и простит меня сразу!»

«Но завтра-то оно завтра, а сегодня домой и соваться нечего — убьет! — тоскливо подумал леший. — Придется в лесу ночевать… Только вот сгоню этих наглецов, будут знать как на мое место покушаться!»

Стешка с опаской пригляделся к чужакам, посмевших занять его священную «завтракательную» полянку. Мужик вроде и девка. Обыкновенные. По крайней мере явной силы леший не чувствовал, да и знаков что-то не разглядел. Ну, с этими вообще просто! Небольшую маскировку навести (а то больно уж он мелковато для своего статуса выглядит), да разгневанным голосом про частные владения объявить и готово! А если не поможет — так можно и пару доступных лесным хранителям заклятий применить. Естественно в пределах своих полномочий… Не впервой все-таки свою территорию от посягательств охранять!

Подслеповатый леший выскочил, наконец, из кустов и большими прыжками преодолевая расстояние, понесся к расположившимся на берегу озера людям.

Проснувшееся солнце со злорадством отогнало мою надежду на пару часов сладкого сна, к тому же под столь громкий птичий гомон уснул бы только мертвый! Эммануил с комфортом улегся на свои пушистые крылья и теперь, жмурясь от удовольствия, грелся на солнышке. Я комплектом перьев не обладала, а одеяло прихватить из дома Арины Степановны не догадалась. И теперь, проклиная утреннюю росу, сидела на полянке, не решаясь лечь в мокрую траву. Промаявшись с полчаса, я от нечего делать, достала одолженную у старухи книгу. На серебристо-серой обложке черными чернилами было выведено: «Бытовые заклинания на все случаи жизни!» Зачем она знахарке, силой мага не обладающей, оставалось только догадываться. Фыркнув от смеха, я открыла было содержание сего загадочного фолианта, но прочитать не успела. Шорох и треск веток за спиной заставил меня оглянуться.

Книга выпала из рук: на нас с Эммануилом неслось нечто лохматое, покрытое обломками мелких заточенных наподобие колышков веточек, на измазанной грязными черными полосами морде отчетливо выделялись темно-зеленые глаза с вертикальными желтыми зрачками и, что мне больше всего не понравилось, куча мелких, но оттого, похоже, не менее острых, зубов.

Нечто остановилось метрах в двух от нас, коротко рявкнуло и жутко оскалившись, прорычало:

— Этот лес — мои частные угодья! Убирайтесь вон отсюда, люди! Да побыстрее!!

Пока я, невольно отскочив в сторону, оторопело приглядывалась к чуду природы, пытаясь понять — очередной ли это бред моей фантазии, или в Чароне действительно частная собственность столь же неприкосновенна, как и в моей стране (за что мы сейчас и получим), Эммануил очнулся от столбняка, заорал: «Бежим!» и, тяжело взмахнув намокшими от росы крыльями, полетел в сторону ближайшего дерева, где и приземлился на самой нижней ветке.

Я так, естественно, не умела, поэтому, одарив перепуганного ангела злобным взглядом, решила никуда не бежать и тоскливо пробормотала:

— Ну вот… Кто поспел, того и съели…

…Нечто вздрогнуло, опасливо на меня покосилось и неуверенно сделало шаг назад…

Стешка был уверен в успехе своего мероприятия на все сто процентов. А зря! Странная парочка, вместо того, чтобы слаженно заорать и удрать куда подальше, или хотя бы извиниться, поступила неадекватно. Сначала его тупо (и что самое обидное молча!) разглядывали, что немало смутило лешего, потом мужик с бабьем визгом взлетел (с этим Стешка вообще впервые столкнулся!) на дерево, оставив девку одну против разгневанного Хранителя леса. А шальная деваха вместо того, чтобы просить пощады решила вроде как его (лешего! к тому же несъедобного!) съесть!