Я молча развернулся, вышел из квартиры, намеренно громко хлопнул дверью, взял такси до аэропорта и поехал обратно на Украину. В Зону Отчуждения, успевшую за полгода стать мне родным домом.

Больше жены у меня не было. Уж не знаю, стыдно ли ей было передо мной тогда или нет. В любом случае, я бы никогда её не простил. У меня не такая натура. Я никогда не прощаю предательства.

Тогда почему же я до сих пор ношу это кольцо, спросите вы? Да я и сам не знаю. Может, привык к нему. А может по той простой причине, что оно давно уже не снимается с пальца. Да какая, впрочем, разница? Я его всё равно практически не замечаю.

Что же я всё о плохом, надо о хорошем.

Представляю глаза Сида, когда я ему вывалю на стол весь свой навар. А он у меня отменный, какого ещё ни разу не было…

На вырученные с этих артефактов деньги можно кутить без продыху месяц, а то и больше. Даже при всей жадности Сида меньше полутора лимона он стопроцентно не даст, голову даю на отсечение. А если всё-таки даст меньше… найду я на него управу, вот увидите. Честное пионерское.

Итак, как я уже сказал, мы с моим напарником шли по территории Милитари. Вано не просто составляет мне компанию в ходках, он друг мне самый лучший. Я познакомился с ним в баре «Сто рентген» при не совсем приятных для меня обстоятельствах.

Дело было так. Я тихо-мирно стоял за столиком у окна и пил пиво. Свободных мест в баре, к сожалению, не было — а я люблю посидеть, тем более после тяжёлых трудовых будней. За прошедшую неделю я заработал достаточно денег на хорошее житьё-бытьё и теперь мог позволить себе кружечку качественного нефильтрованного пива. А не того дешёвого ужасного пойла, после которого во рту весь день стоял неприятный привкус.

Когда на дне моей кружки осталась одна лишь пена, ко мне подошли трое. По виду — такое быдло! Явно сидели и возможно даже не раз. И морды у них были страшные, мерзкие. По тому, как они на меня смотрели, я понял, что намерения у них недобрые. А я уж сначала наивно полагал, что в картишки хотят поиграть. Ан нет.

Встала эта троица напротив меня и таращится. А я взгляд свой отвожу, уставился на пустую кружку, мол, не хочу я на вас смотреть, уходите. А они либо не понимают, либо не хотят понимать.

Я не выдержал и спросил:

— Что вам надо?

Как мне показалось, неуверенно так спросил. А бородатый, видимо, самый главный, ответил мне с нескрываемым грузинским акцентом:

— Зачэм грубишь, дарагой? Мнэ это нэ нравится.

— Да я ведь не грубил совсем… Но если я вдруг вас обидел, извините.

Никогда не любил конфликтовать с людьми и всегда старательно избегал ненужных ссор.

— Это ты правильно, маладэц! А теперь, закажи нам выпивки.

Я от такой наглости чуть не поперхнулся.

— Это с какой это стати?

Бородатый резким движением схватил меня за воротник и притянул к себе, так что мои глаза встретились с его глазами. Мне вдруг стало как-то не по себе. И зачем я только ляпнул это? Кто меня за язык тянул? Надо было немного повежливее. Правильно говорят — слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Эх…

— Что ты сказал?

— Так… э-э-э… ничего.

Бородач тряхнул меня, дёрнул вверх, левой рукой взял за ноги и взвалил себе на плечи. Без особых, надо отметить, усилий. Я от страха даже не дёргался, боясь сделать себе ещё хуже. Грузин (или кто он там был по национальности) куда-то понёс меня. Издалека до меня донеслись обрывки фраз: «Всё в порядке! Нам просто надо с человеком по душам поговорить». Это были спутники бородатого: отвечали на вопросительные взгляды посетителей бара.

Судя по запаху, который ударил в ноздри, меня притащили в толчок. Комнату с буквами WC мыли не чаще, чем раз в месяц, посему смрад тут стоял жуткий. Неприятно, конечно, но если очень уж припрёт, то будет наплевать. Как говорится: всё равно — что малина, что говно. Впрочем, для любителей удобств есть ещё один туалет, только он в тридцати километрах отсюда. Пожалуйста, милости просим!

Бородач снял меня со своих плеч. Теперь моё лицо оказалось всего в метре от унитаза. По всему было видно, мочить будут. Помнится, уважаемый мной человек, Владимир Владимирович Путин, говорил: «мочить будем в сортире!» По какому поводу говорил, не помню, но слова эти накрепко врезались мне в память. Вот и у меня такая же ситуёвина тогда была.

Я уже было приготовился окунуться в унитаз, когда сзади услышал властный, требовательный голос:

— Гиви, отпусти его.

— Нэт уж, он должэн понэсти наказание за своё нэуважитэльное атнашение ко мнэ.

— Повторяю ещё раз, отпусти его или будешь иметь дело со мной.

Вот так вот. За меня кто-то заступился. Кто-то очень смелый и, по всей видимости, влиятельный, раз говорит в таком тоне с этим бугаём Гиви. И ведь грузин, пусть и не сразу, отпустил меня.

Бородатый сердито зыркнул на меня, ясно давая понять, что на сей раз я отделался, но он со мной ещё не закончил.

Я почувствовал облегчение, но в то же время осознал свою слабость и немощность.

Гиви и его «свита» вышли из туалетной комнаты, а мой спаситель остался стоять в проходе. Надо будет отблагодарить его, мелькнуло у меня в голове. Я, еле волоча ноги, не то ещё не оправившись от произошедшего, не то потому, что пиво на меня так подействовало после тряски, подошёл к нему.

— Спасибо! — тихо вымолвил я.

— Да было бы за что! — ответил он. — Кстати, меня Ваней звать. Но все меня Вано называют, — и протянул руку для рукопожатия.

Через минуту мы с Вано уже сидели (сидели!) за столиком совсем близко к барной стойке и глушили водочку за знакомство.

Про моего нового друга я в тот вечер узнал следующее. Он хохол, мать и отец его родом из Украины, здесь же он родился и вырос. Несмотря на это, по-русски он говорит чисто, совсем без акцента. Среди «долговцев» имеет авторитет и немалый. Вспомнить хотя бы Гиви, придурка этого несчастного. С его-то комплекцией он мог бы раздавить худенького, невысокого Вано одной лишь только левой, однако, делать этого не стал.

Вано любил выпить, но меру всегда знал. А вот сигареты в рот ни разу в жизни не брал. И это, скажу я вам, очень правильно. Вано знает очень много анекдотов и баек, может рассказывать их сутки напролёт, не останавливаясь, даже если собеседник ни разу не улыбнётся.

Вано мне много тогда про себя рассказывал, но я, под воздействием алкогольных паров, многое пропустил. Допускаю даже, что заснул с открытыми глазами. У меня такое бывает.

С тех пор мы с Вано ходили всегда вместе и редко когда берём с собой кого-либо ещё.

Сейчас мы возвращались с очередной, двести какой-то по счёту, ходки за артефактами. Вано на сей раз повезло меньше, нежели мне. Количественный состав его артов был чуть больше моего, но зато качественный существенно уступал. И прекрасно зная, что за эту мелочь жлобина Сид (если кто до сих пор не понял, так я называю торговца Сидоровича) много не даст, Вано повёл меня на Янтарь, к учёным. Я никогда с ними дела не имел и вообще в Зоне ни разу мне не приходилось видеть «очкариков», но зато слышал, что артефакты они покупают у сталкеров чуть ли не втридорога. Ведь, как-никак, даже самый ничтожный, давно изученный вдоль и поперёк арт представляет для науки очень важное значение.

К тому же, скоро должно было стемнеть и мы планировали после, надеюсь, выгодной сделки, попросить у «очкариков» ночлег. Я хоть и сталкер, спать под открытым небом, рискуя жизнью каждую секунду, привычен, но я ещё к тому же человек. А какой же человек не любит комфорта? Вот я очень люблю. И Вано тоже. А мягкий матрас и перьевая подушка под головой, согласитесь, хорошая альтернатива еловым веткам (если таковые ещё и найдутся) и рюкзаку.

Благополучно пройдя Милитари, мы перешли на Дикую территорию. Вот ещё чуть-чуть и будет Янтарь. Главное, немного прибавить шагу и не попасться на глаза мутантам. Стычки с ними сейчас очень нежелательны. И, конечно же нельзя забывать про аномалии. У нас, у сталкеров, есть такая поговорка: «Поспешишь — в аномалию загремишь!» Хорошо сказано, не правда ли?