Серене даже не хотелось думать, сколько уйдет времени на полет к конечной звезде. Или что их там будет поджидать.

— Значит, все-таки собрались помереть в пути?

— Не-а.

Йитс ткнул скипетром в дверь, и та отъехала в сторонку, открыв камеру, полную холодного тумана. Серена заглянула внутрь, и ей показалось, что у задней стенки вертикально стоит открытый гроб. Хотя нет, это просто выемка, сделанная под фигуристую женщину ростом с Серену.

— Похоже, строители позаботились обо всем, — похвастался Йитс. — Добро пожаловать в личный криосклеп.

В голове девушки взревели тревожные гудки, когда она поняла, что запланировал для нее генерал. Она вцепилась пальцами в раму дверного проема и отказалась делать хотя бы еще один шаг. В шею впились ледяные пальцы и попытались втолкнуть ее внутрь. «Черта с два!» — решила Серена.

— После вас, — процедила она сквозь зубы и тут же ударила каблуком по носку ботинка Йитса, а заодно заехала локтем под дых.

Он застонал, девушка провернулась на месте, загнала колено ему в пах, после чего сцепила ладони, чтобы нанести удар-молот по затылку. Только она вскинула руки, как Йитс выпрямился в пояснице, попав головой ей в лицо. Почти ослепнув от боли, Серена ввалилась в камеру. Следом втиснулся Йитс, буравя девушку ледяными, мертвыми глазами. Во вскинутой руке пистолет.

— Молилась ли ты на ночь, Дездемона?

С этими словами Йитс пнул Серену в грудь ногой, выбив из нее дыхание и загнав точно в раскрытую форму криогенного ложа, которое и поглотило девушку, как желе. В позвоночник словно впилась морозная игла. Холод начал завладевать ею: сначала поясница, потом вверх по спине и вниз до колен, затылок, ступни… Будто ледяной кристалл вырос под кожей.

Органы чувств начали отключаться, онемело тело, уже невозможно шевельнуться, кругом мрак, ничего не слышно, только последние биения сердца… еще… проступают…

Лязгнула, захлопываясь, дверь криосклепа, но Серене было уже все равно.

Конрад, до сих пор привязанный к колонне, смог на расстоянии почувствовать, как затряслись мелкой дрожью стены шахты в ответ на нарастающий гул могучих маршевых двигателей солнечной барки. Из корабля повалили удушающие клубы маслянистого дыма. Температура воздуха явно повысилась. Через распахнутую кровлю храма проглядывало сумрачное пятно затянутого облаками неба. Створки люка дрогнули и поползли в стороны, еще больше раскрывая зев шахты, куда посыпались скальные обломки и прочий мусор с верхнего яруса.

Конрад зажмурился, чтобы глаза не запорошила пыль. Минуту спустя, опасливо помаргивая, он вновь осмотрел пещероподобный стартовый комплекс. На миг потеряв ориентацию из-за вихрящегося дыма, он с замирающим сердцем вдруг решил, что космолета нет, что барка улетела, но тут пелена расступилась и глазам открылся фантастический, мерцающий звездный корабль во всей его славе. Еще он мог видеть «Калашников», брошенный кем-то из солдат Заваса в панике бегства. Увы, до автомата не менее десяти шагов, что в данной ситуации могло означать и десять километров.

У воздуха появился явственный дымный привкус. Глаза защипало, носовая слизистая начала набухать из-за носившейся кругом сажи и пыли. Конрад закашлялся и вновь задергался у колонны, отчаянно пытаясь высвободиться. К этому моменту он уже отлично понял, что — с помощью ли, без помощи ли тайны Первого Времени — ему так и так понадобится скипетр Осириса, чтобы «сбросить» механизм звездного зала в П4 и остановить сдвиг земной коры. А жезл-то находится на борту звездолета. Каким-то образом надо разорвать путы и добыть скипетр, прежде чем солнечная барка отправится в путь, заодно поджарив Конрада живьем.

Мысль о костре напомнила о зажигалке, подаренной Йитсом. Она до сих пор лежит в его нагрудном кармане. Если бы только удалось найти способ заполучить ее в руку, он смог бы пережечь веревки… Конрад опустил подбородок на грудь и зубами извлек солнечные очки. После этого принялся ворошить оправой в кармане, надеясь вытащить зажигалку. Минуты через две заныли шейные мышцы, и он уже был готов остановиться, как очередной толчок от двигателей солнечной барки вдохнул в него новые силы.

На этот раз все получилось. Зажигалку удалось подцепить так, что она легла на одно из очковых стекол. Не дыша, крайне осторожно, чтобы не потерять драгоценную вещицу, он повернул голову так, что очки пришлись напротив распахнутого ворота его куртки. «А теперь… аккуратно роняем зажигалку… и если вот так потрясти плечом… осторожно, осторожно…»

Зажигалка скользнула ему под мышку, съехала по рукаву и через несколько энергичных встряхиваний кистью руки оказалась в ладони. Пару секунд спустя щелкнул колпачок, пламя обожгло пальцы, и Конрад едва не выронил «Зиппо».

На мгновение он замер, с бешеной скоростью соображая, как именно следует пережечь веревку, попутно не заполучив ожог третьей степени. Анализ показал, что другого выхода нет. Конрад сделал глубокий вдох, стиснул зубы и вновь щелкнул колпачком. Огонь весело грыз запястье, работая над путами. Внутри все кричало: «Бросай! Бросай!» — но в ответ Конрад лишь сильнее стискивал зажигалку. Слезы уже вовсю катились по лицу. Он отбросил все мысли и просто сосредоточился на солнечной барке и стоящей впереди цели.

Запах собственной обугленной плоти — почему-то напоминающий вонь от горелого пластика — чуть не вызвал к жизни рвотный рефлекс. Не в состоянии больше терпеть, он разжал пальцы, и зажигалка брякнулась на каменный пол. Замерло сердце от мысли, что он потерял свой единственный шанс на спасение. Хуже того, сообразил Конрад, — он только что испортил свои уникальные часы, потому как вонь жженого пластика исходила от расплавленного ремешка.

Конрад мучительно простонал. Теперь, когда уже нечего осталось терять, он решил попробовать развести руки. Обгорелая веревка начала поддаваться, но когда в мозг поступил сигнал от рвущейся ожоговой ткани на руке, он не сумел сдержаться и издал вопль.

Чуть не теряя сознание, дернул что было сил, дернул в последний раз. Под напором опаленных запястий, с которых уже слезла кожа, начали расползаться веревочные пряди, еще одно усилие — и он свободен!

Конрад чуть не повалился ничком, но удержался-таки на ногах и первым делом взглянул на свои трясущиеся руки, точнее, на черно-красные кольца вокруг запястий. Оторвав пару лоскутов от униформы, он сделал перевязку, после чего подобрал с пола «Калашников» и кинулся к солнечной барке.

Добравшись до беседки, он очутился перед наружным, уже знакомым люком в корабль. Задраен наглухо. Конрад положил ладонь на соседний квадрат, и руке передалась дрожь от потока энергии, мчавшегося сквозь весь гигантский обелиск.

Минутой позже платформа с Конрадом подъехала к холодному криогенному ярусу. Непосредственно над головой он мог видеть лаз, ведший внутрь командного отсека звездолета. Круг из светящихся огней сказал ему, что там находится Йитс вместе с обелиском.

Он посмотрел влево, в тот самый коридор, что ведет к камере Осириса, затем в противоположный туннель, заканчивавшийся камерой Исиды. И пошел вправо.

В конце темной галереи мерцало фантастическое гало из голубого света. Еще на расстоянии Конрад смог увидеть, что дверь криосклепа закрыта, причем вырезанные в металлической поверхности борозды светятся. Сразу стало ясно, что «Исида» на месте. Йитс заморозил Серену.

— Будь ты проклят! — прорычал Конрад и ударил в дверь прикладом «АК-47».

Взяв себя в руки, он осмотрел квадрат возле рамы. Положил на него ладонь и услышал тонкий-претонкий писк, чуть ли не на пороге ультразвука. Светящиеся борозды вдруг загорелись еще сильнее, да с такой яркостью, что пришлось заслонить глаза и отступить в коридор. Свет, впрочем, тут же сменился тусклым мерцанием, напоминая ворох угольков в гаснущем костре, и наконец погас совсем.

«Боже ты мой, — подумал Конрад, — что я на этот раз натворил?!»