– Стоп-стоп! Дело в том, что для меня все сказанные вами слова – пустой звук. Если все это делает планету такой, то я понимаю чувства экипажа.

– Просто другая терминология. Смотрите. В местных озерах живет ракообразное, очень похожее на обычного краба. У него большие клешни, которыми он держит анемоны – морских животных со щупальцами, неспособных к самостоятельному передвижению. Ракообразные размахивают этими анемонами, и те собирают пищу; слишком большие куски идут ракообразному. Это бионтергазия. Два существа живут и действуют совместно, однако каждое из них способно к самостоятельному существованию. Но у того же ракообразного есть паразит – деградирующие формы улитки, живущие под его раковиной, утратившие способность ходить. Настоящий паразит, получающий пищу от своего хозяина, ничего не давая взамен. В кишках этой улитки живет простейшее, питающееся уже переваренной пищей. Однако этот маленький организм не паразит, как вы можете подумать поначалу, но симбионт. Он берет от улитки пищу, и в то же время выделения его тела помогают улитке ее переваривать. Вы разобрались в этой картине? Все формы жизни находятся в сложной взаимосвязи.

Брион сосредоточенно кивнул, потягивая напиток.

– Сейчас это приобретает определенный смысл. Симбиоз, паразитизм и прочее – это лишь разные способы совместной жизни. И существуют такие взаимоотношения, которые трудно определить.

– Совершенно верно. Существование на этой планете настолько затруднено, что конкурирующие формы вымерли. Есть лишь несколько видов, охотящихся на других. Кооперация и взаимосвязь жизненных форм помогла им выиграть битву за жизнь. Я сознательно говорю «жизненные формы». Местные существа – нечто среднее между растениями и животными, наподобие наших лишайников. У дисанцев есть существо, которое они называют веда. В путешествиях оно дает им воду. От животных у него рудиментарные способности двигаться, но оно использует фотосинтез и запасает воду как растение. Когда дисанцы пьют, это существо получает от них кровь и вместе с ней и необходимые элементы.

– Знаю, – устало произнес Брион. – Пил. Видите шрамы? Я, кажется, начинаю понимать, как дисанцам удалось вписаться в этот мир. Это должно было привести к значительным изменениям. Но сказались ли эти изменения на их социальной организации?

– Вполне возможно, но, может быть, я высказываю слишком много предположений. Вероятно, исследователи скажут вам больше. В конце концов, это их дело.

Брион изучил доклады о социальной организации дисанцев и не нашел там ничего имеющего смысл. Это была мешанина непонятных символов и диаграмм.

– Продолжайте, пожалуйста, доктор. Доклады социологов бесполезны. Они не заметили какого-то важного фактора. Вы же – единственный из всех, с кем я говорил до сих пор, кто дает разумные ответы на мои вопросы.

– Ладно. Я считаю, что тут вообще нет общества, а всего лишь группа разобщенных индивидуумов. Каждый сам по себе получает питание от других жизненных форм планеты. Если у них и есть общество, то оно организовано на других началах и ориентировано на другие формы жизни, а не на другие человеческие существа. Может, в этом есть смысл. Их общество отлично от человеческого. Во взаимоотношениях друг с другом они совершенно обособлены.

– А как насчет магтов, этих представителей высших классов, которые сооружают замки и являются причиной всех беспокойств?

– Этому у меня нет объяснения, – согласился с Брионом доктор. – В моей теории есть слабые места, и это – один из них. Магты – исключение, которое я не могу объяснить. Они полностью отличаются от остальных дисанцев. Они кровожадны, не подчиняются разумным аргументам, вместо мира стремятся к межпланетной войне. И они не правители, во всяком случае, не в нашем смысле. Они сохраняют власть, поскольку никому больше она не нужна. Они дают инопланетянам контракты на шахты, потому что у других дисанцев вообще нет представления о собственности. Конечно, может быть, я и ошибаюсь. Но мне кажется, если вы поймете, почему они так отличаются от остальных, вам удастся найти ключ ко всем загадкам.

Впервые с момента прибытия на планету Брион испытал прилив энтузиазма. И предчувствие, что существует все-таки приемлемое решение этой гибельной проблемы. Он осушил свой стакан и встал.

– Я надеюсь, что рано утром ваша новая пациентка будет на ногах, доктор. Вы должны быть так же заинтересованы в разговоре с ней, как и я. Если то, что вы говорили мне – правда, то именно она способна найти ключ. Она – профессор Леа Мориис, глубокий знаток экзобиологии и антропологии.

– Чудесно! Буду заботиться о ее голове не только потому, что она хорошенькая, но и из-за ее содержимого. Хотя мы и на грани атомного уничтожения, у меня появилось странное чувство оптимизма – впервые с того момента, как я высадился на эту планету.

Охранник у входа в здание ФКВ подпрыгнул от ужасающего громкого звука и схватился за оружие. Но тут же глуповато отвел руку, поняв, что кто-то всего лишь чихнул, хотя чихнул как Гаргантюа. Вошел Брион, фыркая и кутаясь в плащ.

– Ухожу, чтобы не схватить воспаление легких, – бросил он.

Охранник козырнул, внимательно посмотрел на экраны ближайших камер наблюдения, погасил свет и открыл ворота. Брион выскользнул, и тяжелая дверь захлопнулась за ним. Улица еще хранила остаток дневного зноя, он счастливо вздохнул и распахнул плащ.

Это была отчасти рекогносцировка, отчасти попытка согреться. В здании ему нечего было делать – экипаж давно удалился. Брион полчаса поспал и теперь чувствовал себя отдохнувшим и готовым к работе. Все доклады, в которых ему удалось разобраться, были перечитаны и заучены наизусть. Теперь, когда остальные спали, он решил получше познакомиться с главным городом Диса. Идя по темным улицам, он начал понимать, насколько чужд дисанский образ жизни всему, что он знал.

Название города, Хоувстад, буквально переводилось как «главное место». И все. Лишь присутствие инопланетян делало его городом. Здания, с вывесками горнорудных, торговых и транспортных компаний, казались покинутыми. Теперь ни одно из них не было занято, но в некоторых все же горело освещение, включаемое автоматами, другие стояли темные, как и строения дисанцев. Их было немного, этих местных сооружений, и они казались чужими среди собранных из готовых деталей зданий пришельцев. Брион осмотрел одно из зданий с тускло светящейся надписью: «ВЕГАНСКИЕ СТАЛЕЛИТЕЙЩИКИ, лтд.».

Строение состояло из одной большой комнаты, размещенной прямо на песке. Окон не было, и все здание, казалось, было построено из какого-то дерева, скрепленного окаменевшим цементом. Дверь была открыта. Он уже хотел войти, как вдруг ощутил, что кто-то за ним следит. Это был очень слабый звук, быстро затерявшийся в ночи. В обычном состоянии Брион и не заметил бы его, но этой ночью он слушал каждой клеткой своего тела. Кто-то шел за ним, скрываясь в тени. Брион начал красться назад вдоль стены, медленно приближаясь к источнику звука.

Маловероятно, чтобы это был не дисанец.

И тут Брион внезапно вспомнил об отрубленной голове Мерва, найденной у входной двери. Айджел помог Бриону развить способность вчувствования, и сейчас он попытался ее применить. В темноте это было трудно – он ни в чем не был уверен. Уловил ли он что-нибудь, или ему показалось? Почему в этом было что-то знакомое? Внезапная мысль пришла ему в голову.

– Ульв, – очень спокойно сказал он, – это я, Брион.

– Знаю, – послышался голос из темноты, – не разговаривай. Иди куда шел.

Спрашивать ни о чем не следовало. И Брион стал делать так, как его просили. Здания попадались все реже, и вскоре он по скрипу песка понял, что опять находится в пустыне. Возможно, это ловушка – его собеседник говорил шепотом, так что Брион не мог опознать голоса, в то время как тот, с кем он встретился, имел такую возможность. Темная тень появилась из тьмы почти рядом с ним, и горячая ладонь мимолетно коснулась его руки.

– Я пойду вперед. Иди за мной.