— А он слова понимает? — спросил маленький мальчуган.

— Это ж тебе не собака, — авторитетно пояснил ему Леня Левкович, — та все понимает, а это — ползучая тварь.

Крошку раздражали зеваки. Он поднял голову и пополз по стеклу вверх, изгибая шею наподобие буквы S. Это было тревожным признаком, но об этом ребята не знали. Удав бросился на ребят. Стекло треснуло, и со звоном посыпались осколки. Ребята вскрикнули и отпрянули от окна. Поцарапав себя до крови, Крошка опустился на подоконник и притих.

После этого случая он уже не бросался и лежал спокойно, а ребята не прилипали к окну.

В ящик Мария Петровна поставила плоский закрытый бачок, наполненный тёплой водой. Крошка обвивался кольцами вокруг этой грелки и дремал, нежился.

Прошло две недели, и удав ни разу не попросил есть. Он был сыт. Кормить его надо было один раз в месяц.

И вдруг Крошка занемог. Кожа у него потемнела и зашелушилась, глаза помутнели, и весь он стал вялым, малоподвижным.

— Ой, Маша, как бы змей не пропал… — встревожилась Клавдия Никандровна, — такие деньги за него отдали.

— Нет, мама, это он так перед линькой.

Мария Петровна опустила удава в теплую ванну, после чего он стал ещё более скучным и на голове у него вздулась кожа. А на другой день ранним утром Клавдия Никандровна заглянула в ящик и замерла: рядом с Крошкой лежала другая змея! Откуда же она взялась? «Господи…» — проговорила Клавдия Никандровна и заспешила в спальню.

— Маша, Маша, — будила она невестку, — вставай! Там еще одна змея появилась…

Мария Петровна спросонья не совсем разобрала, что ей сказала свекровь. Обеспокоенная, Маша вскочила. Подбежала к ящику и… заулыбалась.

— Мама, да это он костюм сменил.

В ящике лежала длинная, чуть примятая, пустая кожа удава, а рядом с ней, свившись кольцом, лежал Крошка, сизовато, металлически поблескивая, красиво обновленный, преображенный. Глаза открыты. Временами Крошка открывал рот и высовывал раздвоенный язычок.

— Ах ты, мой милый Крошка, — ласково проговорила Мария Петровна, — кушать хочешь… Сейчас я тебя покормлю…

Мария Петровна принесла из сарая пять живых кроликов. Но чтобы не видеть мучений кроликов, когда их будет заглатывать Крошка, Мария Петровна оглушила их ударом по носу. Одного за Другим Крошка медленно заглотнул кроликов и, потолстевший, впал в сонное состояние.

Постепенно Крошка привык к Марии Петровне, и ей казалось, что он узнает её по голосу и по прикосновению рук. Она стала класть его к себе на плечи, как горжетку, и носить по комнате, ухватив его рукой около головы. Шея — самое уязвимое место у питона, и, держась за неё, можно предохранить себя от опасности сдавливания. Иногда Крошка обвивал тело хозяйки спиральными кольцами. Кажется, ему нравилось греться на тёплом теле человека, и он не пытался ни кусать, ни душить свою хозяйку. Мария Петровна знала, что нельзя выдрессировать удава так, как дрессируют собак, медведей, львов, но приучить его к определенным движениям, пожалуй, можно. Она делала плавные движения, похожие на танец, и Крошка вслед за её движениями то обвивал её, то разматывался, заползая на плечи.

Клавдия Никандровна смотрела на эти упражнения невестки с удавом и сокрушенно говорила:

— Ох, плохие игрушки со змеем, Маша… Дьявол! Того и гляди задушит.

Приехал с гастролей Николай Павлович и, «поработав» с удавом, сказал:

— Маша, надо бы Крошку приучить к другим животным. Он будет у меня в смешанной группе,

— Не знаю как. Животные боятся его. — Давай приучим пока к Тобику.

— Попробуем. Вряд ли что получится.

Действительно, все животные — кошка, собака, волк и даже Мишук — при первой встрече с удавом фыркали и уходили от него.,

Как-то раз Мария Петровна выпустила Крошку, и тот полез к окну. Щенок Тобик взвизгнул и спрятался за ноги хозяйки, словно прося у нее защиты от ползущего чудовища.

— Эх ты, трусишка… — сказала Мария Петровна, беря на руки беленького щенка, — привыкай, дурачок. Вместе выступать будете.

После нескольких таких встреч с Крошкой Тобик уже не боялся удава и спокойно расхаживал по комнате, когда змея грелась на подоконнике. Щенки глупы и доверчивы.

Копаясь как-то в огороде, Николай Павлович услышал крик мальчишек, заглядывавших в окно дома.

— Дядя Коля! Дядя Коля! Крошка Тобика схватил! Душит! Скорей!

Когда Крошка пополз на подоконник, Тобик, находившийся в комнате, прыгнул к удаву и залаял. Крошка мгновенно схватил зубами щенка за нос и, быстро закрутившись вокруг него, стал душить.

Николай Павлович вбежал в комнату с железной лопатой. У щенка глаза пучились, он хрипел, а лапки судорожно дергались, и все его тело стало вдруг вытянуто-длинным. Николай Павлович бросил лопату на пол и хотел ухватить удава за шею, но она была так спрятана в могучих кольцах, что добраться до нее было невозможно, Николай Павлович попытался уцепиться за толстые упругие кольца, стремясь их сдавить и ослабить, но руки скользили, а напряжение колец еще более усиливалось.

— Крошка! Крошка! — кричал Ладильщиков, но удав не слушался его, не понимал и медленно втягивал голову щенка в свою непомерно открытую пасть, Тобик уже не хрипел.

В комнату вбежала Мария Петровна,

— Коля! Ошейник! Ошейник! — закричала она, — Давай кусачки!

На шее щенка был медный ошейник, который угрожал удаву смертью.

Ухватившись за задние лапы щенка, Мария Петровна стремилась хоть на короткое время задержать Тобика, которого медленно и неумолимо заглатывал Крошка, Шея питона вздулась большим зобом. Николай Павлович подбежал с кусачками и сильным напряжением рук перекусил медный ошейник на шее уже задушенного щенка. Мария И Николай облегченно вздохнули: Крошка спасён!

Хищники — львы и медведи — находились в подвале зоомагазина, в тесных железных клетках. Спускаясь по каменным ступенькам в подвал, Карл Шюлер спросил:

— Как поживает мой питон, господин Ладильщиков? — Хорошо.

— О, у нас первоклассный товар. Фирму Гагенбека знает весь мир.

Они подошли к клетке, в которой мордой друг к другу лежали два молодых льва величиной с большую собаку.

Показывая на молодых львят, Шюлер продолжал расхваливать свой живой товар:

— Два брата — Султан и Цезарь. Малые ребята. Львы — зер гут. Особенно Султан — спокойный, послушный. Рекомендую.

— Поднимите их.

— Пожалуйста.

Шюлер взял железный крюк, стоявший в углу, и, снег-ка тыкая им львов, весело сказал:

— Ну, ну, майн киндер, господа львы, прошу встать. Покупателю — лицом товар.

Львята приоткрыли глаза, потянулись и, зарычав, нехотя поднялись. Ах, как сладко спалось, а тут беспокоят! Один из них вяло ударил лапой по железному крюку и отошел в угол.

— Это Цезарь, Злой. Не рекомендую. Трудно работать с ним.

Другой лев подошел к решетке и с видимым любопытством посмотрел на чужого человека.

— А это Султан. 3амечательный. Добрый. Рекомендую. Это чудесный лев для дрессировки. И недорогой. Прошу смело взять. Ви будете меня помнить…

— Хорошо, я его возьму.

— Будем довольны, господин Ладильщиков.

Попав в вагон, Султан всю ночь вел себя неспокойно, а утром, когда его привезли в Москву и покормили, лев еще более заволновался: топтался на месте, перебирал ногами, а то ложился и стонал как-то по-человечески.

— Коля, что с ним такое? — спросила Мария Петровна.

— Наверно, о братишке скучает. Они ведь в одной клетке жили.

К вечеру лев затих и задремал, положив голову на мягкие лапы. Но на другой день после кормежки Султан опять забеспокоился.

— Коля, что это у него за опухоль? — спросила Мария Петровна, показывая на живот,

— Не знаю.

— Надо было лучше смотреть, когда покупал, — с упреком сказала Мария Петровна.