Демократию сегодня нам подают как лучший строй на свете. Демократия действительно лучший политический строй — ведь хорошо, когда всем государством грамотно управляет весь народ. Еще лучше, когда при демократии в экономике господствует коммунизм и каждый получает по своим потребностям. Еще лучше, когда к демократии и коммунизму добавляется земной рай, когда все управляют, получают по потребностям и живут вечно. Но все это утопии, и в реальной жизни их осуществить нельзя. Если с земным раем и коммунизмом более или менее понятно, то с демократией пока, к сожалению, не очень.

Первой демократией традиционно считают афинскую. Наверное, данная демократия не первая, но уж точно самая известная. Наличие термина «рабовладельческая» в определении «рабовладельческой афинской демократии» уже наводит на некоторые размышления.

Женщины — половина народа — в управлении не участвовали, рабы и иностранцы, естественно, тоже. Из всего населения тогдашних Афин — 400 тыс. человек — правом голоса могло бы обладать лишь 30 тыс., т. е. 7,5 %. В действительности существовали еще и различные избирательные цензы — например, в случае, если человек сумасшедший или преступник. Короче говоря, реально участвовать в демократическом процессе могли бы не более 5 %. Это вынуждены признать и сами сторонники демократии:

«…республики — редкие исключения. Более того, все они были весьма далеки от нынешних демократий с их принципом «один человек — один голос». Для всех этих случаев было характерно господство элит. Так, в античных Афинах избирательное право (как пассивное, так и активное) имело не более 5 % населения города»[421].

Итак, 5 % населения могли бы пользоваться правом голоса. А сколько реально участвовало в управлении? 2,5 %? 1 %? В действительности той демократии, о которой мы привыкли думать, в Афинах не было и в помине. Никаких участков, никакого всеобщего голосования. Люди встречались на площади, опускали камушки в урну или голосовали поднятием руки. Вот и вся демократия. Все участники демократического процесса преимущественно знали друг друга и того, за кого отдавали свой голос, или были хорошо осведомлены в вопросах, по которым голосовали. Таким образом, в голосовании принимал участие очень ограниченный круг населения: столько, сколько могла вмещать площадь, и их численность вряд ли превышала 1 % от общего числа жителей полиса.

Здесь стоит добавить, что все три выдающихся древнегреческих философа — Сократ, Платон и Аристотель — относились к демократии крайне отрицательно. Особенно презирал демократию Платон, считавший ее одной из худших форм правления. Примечательно в этом аспекте мнение видного деятеля афинской демократии Перикла, сказавшего: «Лишь немногие могут творить политику, но судить о ней могут все».

Нынешняя демократия в вопросах управления обществом мало отличается от афинской, с той только разницей, что тех, кто действительно руководит, сегодня значительно меньше, а людей, думающих, что они что-то решают, значительно больше. По данным американских ученых А. Алмонда и С. Вербы, в США только 1 % населения может в какой-то мере воздействовать на решения, принимаемые руководством страны, через членство в партиях, и 4 % — через участие в других организациях, включая профсоюзы[422]. Всенародные выборы не только не ослабляют власть нынешней капиталистической элиты, но, наоборот, укрепляют ее, так как любые выборы требуют денег, вследствие чего любой политик должен или сам быть представителем капиталистической элиты, или брать деньги у ее представителей, тем самым подпадая под полный контроль своих финансистов.

Демократия — это один из древнегреческих мифов. Любой господствующий класс всегда придумывает миф о том, что он, дескать, не руководит обществом. В Средние века проповедовали о том, что «любая власть от Бога», что истинно всем руководит Бог, при коммунистах говорили, что всем руководят Советы, при капитализме рассказывают о том, что обществом руководит народ с помощью неких институтов гражданского общества. В действительности обществом руководит господствующий класс, а господствующий класс развитого капиталистического общества всегда состоит из крупных олигархов.

В Древней Греции зародился идеологический штамп, который существует и поныне и который порождает бесчисленное количество обвинений: в отсутствии демократии, недемократических выборах, враждебности демократии и т. п.

Мы не будем подробно разбирать историю античности и историю Средних веков на предмет властной селекции. Гораздо интереснее разобрать другой период истории, ставший питательной средой для расцвета древнегреческого мифа о демократии в ее современной западной трактовке.

Начиная с XVI века в Европе происходят буржуазные революции, которые венчает Великая французская революция со своим известным лозунгом «Свобода, Равенство, Братство». Принято считать, что именно благодаря этим революциям зародились такие институты, как всеобщие выборы, права человека, демократия. В действительности начиная с этой исторической эпохи стал расцветать большой лицемерный миф о демократии, состоящий из нескольких маленьких мифов.

Ответить на вопрос о том, какой тип властной селекции зародился тогда в Европе, помогает анализ движущих сил тех революций: движущей силой, гегемоном вышеупомянутых революций была буржуазия, поэтому, собственно, революции и называются «буржуазными».

Упрощенно говоря, буржуазия отодвинула дворян и церковь от власти и взяла эту власть себе. Ни о какой власти народа речи не шло. Дворянство и церковь конфликтовали с буржуазией. Последняя победила. На смену родократии и политократии пришла капиталократия. В те времена не было пиара, все было проще и прозрачнее, поэтому победители очень точно определили, у кого должна быть власть: кто обладает капиталом, у того должна быть и власть.

После буржуазной революции, произошедшей в Англии в 1640 году, был установлен имущественный ценз для тех, кто имел право пользоваться плодами так называемой демократии. Активным избирательным правом могли пользоваться только очень богатые, всего — 0,04 % взрослого населения страны. Абсолютно такая же ситуация возникла и после других буржуазных революций. Было бы странно, если бы было иначе. Зачем буржуазии завоевывать власть, чтобы отдавать ее другим?

Во Франции в 1791 году во время Великой французской революции только 16 % взрослого населения были вправе участвовать в выборах. После принятия Конституции 1791 года имущественный ценз был увеличен, а доля имевших право на участие в выборах снизилась до 8 %. Такое «широкое» участие в выборах не устраивало власть имущих, и в 1817 году имущественный ценз был установлен в размере 300 франков прямого налога. Лишь 88–110 тыс. человек из 25-милионной Франции уплачивало такой налог, т. е. всего 0,3 % взрослого населения страны. Для получения же права быть избранным депутатом необходимо было уплачивать налог свыше 1 тыс. франков и достигнуть 40-летнего возраста. Таких лиц тогда насчитывалось всего 15 тыс., т. е. 0,06 %[423]. Таким образом, Свободой и Равенством пользовались менее 1 % населения — это было Братство капитала.

Поэтому неслучайно один из самых ярких критиков марксизма и апологет либерализма К. Поппер признавал:

«…Исторический опыт Маркса оказал влияние не только на его общее видение отношений между экономической и политической системами, но и на некоторые его другие взгляды, в частности на либерализм и демократию, которые для него были только прикрытием диктатуры буржуазии. Эти Марксовы взгляды представляли собой интерпретацию социальной ситуации того времени, которая казалась вполне верной, поскольку беспременно подтверждалась печальным опытом. Дело в том, что Маркс жил, особенно в свои молодые годы, в период наиболее бесстыдной и жестокой эксплуатации. И эту бесстыдную эксплуатацию цинично защищали лицемерные апологеты, апеллировавшие к принципу человеческой свободы, к праву человека определять свою собственную судьбу и свободно заключать любой договор, который он сочтет благоприятным для своих интересов»[424].