Духовность, являющаяся фундаментом души, как раз и есть то, что отличает человека от животного. У животного нет ни аскетизма, ни творчества, ни религиозности, ни альтруизма, ни бескорыстия.

Нередко, правда, приходится сталкиваться с мнением, в соответствии с которым альтруизм наличествует у животных. Это неверный подход. Конечно, животное может заботиться о своем потомстве — например, львица может отважно защищать своих котят. Но в то же время, если один из них чувствует себя плохо, она его съедает. Птица может защищать гнездо, но, если человек дотронулся до кладки, она больше не подойдет к гнезду, даже если ему ничего не угрожает. Другими словами, животные неосознанно «заботятся» о сородичах, ими руководит слепая сила инстинкта. Говорить об альтруизме животных — это все равно что говорить об альтруизме снегоуборочной техники, ведь она тоже помогает обществу убирать снег. Но она этого не осознает, точно так же, как и животное не осознает своих действий.

Альтруизм и аскетизм, составляющие основу духовности, — основа человеческого в человеке. Человек может быть глуп, может быть умен, но, пока у него есть душа, он остается человеком.

Духовность — столь же древний феномен, как и сам человек. С начала своей эволюции человек обладал духовностью. Собственно, это очевидно, ведь духовность — отличительная характеристика человека. Есть духовность — есть человек, нет духовности — нет человека. Анализируя родословную альтруизма, профессоры МГУ В. И Добреньков и А. И. Кравченко отмечают:

«В процессе антропогенеза человек достаточно рано начал развиваться вопреки биологическим законам. Согласно последним, внутри группы и между группами должны идти постоянная борьба и отбор сильнейших. Для выживания рода и его успеха в межвидовой конкуренции крайне вредно оставлять в живых больных, старых и инвалидов. Но именно это с нарастающей скоростью происходило в человеческом обществе. Складывается впечатление, что история человечества — это, в конечном счете, совершенствование системы социальной помощи и защиты»[198].

С самого начала своей подлинно человеческой истории человек стал себя добровольно ограничивать, что являлось отражением другого компонента духовности — аскетизма. Причем никаких биологических, т. е. животных мотивов для таких ограничений не существовало. Первым ограничением стали сексуальные ограничения. Человек стал всячески ограничивать сексуальные контакты: «община, даже самая примитивная, основывается на принципах и экзогамии[199]»[200]. Последующие ограничения коснулись ограничений половых отношений во время охоты, сева, сбора урожая, в определенные периоды года.

«Со временем табу становились все более длительными, а периоды между ними сокращались. Ограничения снимались только на время особых праздников… Половые отношения в человеческом стаде приобретали эпизодический характер. В человеческую жизнь вторглось нечто инородное, что не диктовалось биологическим инстинктом»[201].

Вторым ограничением стали пищевое табу. Человек стал ограничивать себя в единственной на то время и самой значимой материальной ценности — еде.

Таким образом, основой нравственности первого человека стал, с одной стороны, аскетизм, с другой — альтруизм, два начала, которые не только не существуют у животных, но и противоречат биологическому развитию любого вида.

Итак, первым шагом на пути формирования человека стало формирование духовности, и только с этого момента мы можем говорить о начале человеческой истории.

«Внутри нравственно упорядоченного первобытного коллектива и начинается собственная история человеческого рода — история, о которой можно сказать, что она “есть не что иное, как порождение человека человеческим трудом...”»[202].

Формирование нравственности не только создало предпосылки для формирования человека, но сделало переход от животного к человеку необратимым:

«в ходе антропосоциогенеза совершился необратимый переход к человеческому нравственному существованию. Жестокие карательные меры, которыми первобытнородовая община принуждала своих членов к соблюдению простейших нравственных требований, создавали непреодолимое препятствие для возврата первочеловека в животное состояние»[203].

Мы не будем подробно останавливаться на довольно обширной проблеме эволюции духовности. Данной теме посвящена отдельная работа[204].

Таким образом, духовность, являющаяся совокупностью аскетизма и альтруизма, упорядочивает общество и фактически выделяет человека из животного мира. По сути, духовность, являющаяся своеобразной антиживотностью, стала пружиной, приводящей в действие механизм очеловечивания человека.

Если бы мы потрудились рассмотреть любые широко распространенные этические системы[205], то увидели, что все этические нормы сводятся к двум: аскетизму и альтруизму.

Аскетизм выражается в требовании биологического самоограничения ради служения Богу или духовного совершенствования. Основными запретами являются запреты вещного потребления («Горе вам, богатые»[206]) и антисексуальные запреты («Не прелюбодействуй»[207]). Наиболее полно данные запреты воплощаются во всевозможных постах, обетах, существующих в каждой из религий.

Альтруизм выражается в требовании жертвы собственными ресурсами ради окружающих. Например, один из пяти столпов ислама — обязательная милостыня. Мягкой формой альтруизма является запрет на присвоение ресурсов, принадлежащих другому лицу («Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего»[208]).

Как правило, духовность имеет три ярко выраженных направленности: на себя, на Высшую правду, на коллектив. В основе этих направленностей лежит желание быть честным по отношению к этим сущностям, жить в согласии ними, т. е. не обманывать себя и жить в согласии с собой, быть честным и жить в согласии с Высшей правдой и не обманывать и жить в согласии с коллективом.

Направленность на внутреннее «Я» рождает творчество, а в широком смысле — самоактуализацию; направленность на Высшую правду — религиозность; направленность на коллектив — альтруизм (рис. 3). Все три направления духовности неведомы животным, они присущи только человеку, поэтому данный треугольник можно также назвать треугольником человечности.

Таким образом, духовность — это направленность на раскрытие своего внутреннего потенциала

• в творчестве, т. е.  в различных формах духовной самоактуализации: эстетической, теоретической, правдоискательской;

• в бескорыстной помощи окружающим;

• в стремлении к приобщению к высшей правде и нравственной чистоте, к Богу.

Как утверждал русский философ В. С. Соловьев, морально-нравственные нормы в обществе проистекают из трех основ. Во-первых, из господства над материальной чувственностью, во-вторых, из солидарности с живыми существами, в-третьих, из внутреннего добровольного подчинения сверхчеловеческому идеалу. Вот вечные, незыблемые основы нравственной жизни человечества. По мнению Соловьева, все прочие явления нравственной жизни, все так называемые добродетели могут быть показаны как видоизменения этих трех основ или как результат взаимодействия между ними и умственной стороной человека[209].