Виктория вздохнула. Намёк был понят. Она поёрзала на диване, усаживаясь поудобней, и твёрдым голосом проговорила:

— Я думаю, Лола уже отбыла своё наказание и готова вернуться в наш мир.

— Это решаешь не ты! — спокойно отозвался граф, наверняка, уже давным-давно знающий всё, что Виктория собиралась ему сказать. — Это решает Блунквилль.

— Ну, и ты, конечно, тоже? — спросила Виктория.

— Конечно. И я тоже.

— Тогда ты должен знать, что время пришло! — воскликнула Виктория.

Граф долго и задумчиво смотрел на неё и молчал.

— Ты видела её, — наконец, изрёк он.

Виктория сразу поняла, что он имеет в виду.

— Да… — тихо отозвалась она.

— И что думаешь?

Девушка отвела взгляд и закусила губу, раздумывая над ответом. Вообще-то со вчерашнего дня мысли о настоящей Лоле беспрестанно лезли ей в голову, а она что есть силы отгоняла их. За время своего знакомства с Лолой Виктория успела привязаться к девочке и всем сердцем полюбить её, но осознание того, что эта малышка совершила убийство — более того, она убила бесконечно любимого ею человека — приводило Викторию в ужас. Она пыталась оправдать Лолу, но не находила для этого разумных доводов. Она жалела её, но при этом не могла не испытывать к ней некую долю презрения. Но в любом случае, будучи точно такой же влюблённой девушкой, она Лолу понимала и искренне ей сочувствовала.

— Я думаю, что Лола совершила ужасную вещь. Мне очень тяжело знать, что она оказалась способна на такую жестокость. Но она ведь раскаялась, Вилль! — Виктория подняла голову и посмотрела на графа. — Когда она познакомилась с моим братом, она вспомнила о своём Билле, о том, каким он был хорошим и какой она оказалась плохой. И ещё о том, что Билл всё-таки любил её, несмотря ни на что.

— И что же? — спросил граф, хотя по-прежнему было ясно, что ему всё известно заранее.

— Лола теперь поняла что значит любить по-настоящему. Что если любишь, надо в первую очередь думать о том, кого ты любишь, а не о себе, и что ради него нужно жертвовать всем на свете, даже своим собственным счастьем.

— То, что она поняла это, — ответил граф, — ничего ей не даст. Она не сможет изменить своего прошлого. Её Билл уже умер, так же, как умрёт она, покинув Блунквилль. Вот и конец истории. Думаешь, она к этому уже готова?

— Если Керин был прав, и Билл действительно всё ещё где-то дожидается Лолу, то это — не конец. Это лишь окончание, за которым последует новое начало.

Граф выпрямился и посмотрел на Викторию пристальным взглядом, в котором одновременном угадывались восхищение и настороженность. Он не улыбался и был настолько серьёзен, что Виктория решила, что сейчас, в следующую же минуту, он скажет ей нечто настолько важное, настолько глобальное, что раскроет ей давно отыскиваемую ею истину. Но граф вдруг, словно прочитав её мысли, сменил выражение лица на снисходительно-самодовольное.

— Ну надо ж, до чего ты умна! — произнёс он. — Ты просто сражаешь меня наповал, Виктория! — он усмехнулся. — Ну ладно. Если ты считаешь, что Лола искупила свою вину перед самой собой, я тебе поверю. Тебе будет полезна такая практика! Керин отправит её назад, как только я поставлю его в известность.

— Когда? — переспросила Виктория.

— Если не будешь медлить, успеешь с ней попрощаться, дорогая!

Виктория поспешно встала и направилась к выходу. Возле самой двери, однако, она помедлила и обернулась к графу.

— Послушай… — Виктория замялась. — Я пришла к тебе сегодня не только из-за Лолы. У меня есть ещё кое-что личное… Один вопрос и одна просьба.

— Я тебя слушаю! — кивнул граф.

— Я не так давно видела здесь одного человека и всё думала, откуда я могла знать его имя. А потом вспомнила. Стивен Кларсон — он был вторым проводником в поезде, на котором мы ехали в Лили Пэрл.

— И? — граф вопросительно вздёрнул брови.

Виктория шагнула вперёд.

— Но ведь он не мог оказаться в Блунквилле! Он спал в купе для проводников, когда мы прыгали с поезда. Что, получается, он попал сюда сразу после нас? — взволнованно спросила девушка.

— Вовсе нет, солнышко! — ответил граф, безмятежно откидываясь на подушки. — Стивен Кларсон попал в Блунквилль в две тысячи двенадцатом году, то есть аж через шесть лет после того, как попали сюда вы с Мэттом.

Виктория открыла рот и совершенно оторопела.

— То есть… Неужели выходит, что в Блунквилль попадают не только из прошлого и настоящего, но и из будущего?! Но ведь будущего нет, оно ещё не наступило!

— Оно не наступило для тебя, зайка, но это вовсе не значит, что будущее — субъективно! — улыбнулся граф. — Не забывай, что в Блунквилле не существует времени, значит, для него нет разницы между тем, что было, и тем, что будет.

— Нет, такого не может быть… — покачала головой Виктория. — Не может…

— И всё-таки факты налицо! — развёл руками граф. — Так что там у тебя за просьба?

— А… — после услышанного от графа Виктория всё никак не могла прийти в себя, но просьба, с которой она собиралась обратиться к нему, была для неё важнее всего на свете, поэтому девушка взяла себя в руки и твёрдо произнесла. — Я хочу, чтобы ты освободил Керина!

Граф поднялся с дивана и медленно прошествовал к окну. Сегодня бордовая бархатная штора, скрывающая окно во время прошлого визита девушки, была приоткрыта. Проследовав за графом, Виктория обнаружила за окном цветущий весенний сад. Деревья, укутанные белоснежными и розоватыми облаками, усыпанная нежными цветками земля, витающие в воздухе лепестки — всё это было настолько сказочно и прекрасно, что губы Виктории невольно тронула улыбка. "Вот откуда здесь такой потрясающий аромат цветов", подумала девушка.

Граф всё молчал, глядя в окно.

— Так что? — напомнила о себе Виктория.

— Я не могу просто взять и освободить Керина! — ответил граф, не оборачиваясь. Голос его звучал сурово и почему-то отчасти грустно. — Он не обычный пленник Блунквилля, он не может искупить свою вину простым раскаянием. С этим замком его связывает нечто большее, что-то вроде…

— Контракта? — догадалась Виктория.

Граф кивнул.

— Но ведь есть какие-то условия, да? Что-то, что поможет ему стать свободным? — воскликнула девушка.

Граф снова кивнул. Он по-прежнему стоял спиной к Виктории и, протянув руку сквозь оконный проём, ловил пальцами тонкие лепестки вишни.

— Условия очень особые. Их трудно выполнить.

— Но ведь можно же, да? — Виктория подбежала к графу и тронула его за рукав. Он повернулся. — Вилль, ты сделаешь это? Ты освободишь Керина?

Граф слегка улыбнулся, глядя сверху вниз на взволнованное лицо Виктории.

— Возможно.

— Нет, пообещай мне! Пообещай мне, что ты сделаешь это! — топнула ногой девушка.

Граф улыбнулся ещё шире, мечтательно, словно в ответ своим собственным мыслям, а не словам Виктории.

— Ну хорошо. Я обещаю.

Виктория кивнула и, не говоря больше ни слова, быстрым шагом покинула спальню. В коридоре она остановилась, чтобы отдышаться. Она почти дрожала и едва сдерживала слёзы, так сильно взволновало её взятое с графа обещание. Однако, несмотря на волнение, девушка с трудом сдерживала ликующую улыбку. Впрочем, стоять посреди коридора и глупо улыбаться было ей некогда: впереди её ждало прощание с Лолой, на которое ни в коем случае нельзя было опоздать.

Виктория побежала. Она не знала точно, где сейчас Лола, но была уверена, что Блунквилль приведёт её, куда надо. На одной из лестниц она налетела на Керина.

— О, Керин! — расцветая счастливой улыбкой, девушка бросилась в его объятия. — Граф только что сказал мне, что Лола…

— Я знаю! — перебил её Керин. — Пойдём, я отведу тебя к ней.

Он взял её за руку, отчего по телу Виктории побежали мурашки, и повёл по коридорам. Она снова улыбалась, наслаждаясь его близостью и вспоминая о взятом с графа обещании.

— Керин, знаешь… — сказала вдруг Виктория, когда ей в голову неожиданно пришёл один из разговоров с Лолой. — Лола как-то сказала, что она боится умирать одна. Но разве она умерла не в ресторане рядом с Биллом?