Виктория судорожно схватила Мэтта за руку. Ей было не страшно — она давно уже привыкла к тому, что в Блунквилле нечего бояться — но таинственная и запретная прежде неизвестность внушала ей волнение, с которым она не могла справиться самостоятельно. Мэтт машинально сжал ладонь сестры, и вместе они последовали за Лолой.

Комната, в которой они оказались, была не очень большой, но настолько необычной, что Виктория мгновенно забыла о Мэтте, отпустила его руку и принялась озираться по сторонам. А посмотреть действительно стоило: всё пространство помещения, куда ни глянь, занимали лесенки. Тяжёлые каменные, с мраморными ступенями и лепными периллами, скрипучие деревянные, частью прогнившие, частью растрескавшиеся, изящные металлические, винтовые, подвесные — они шли сверху, снизу, справа, слева, горизонтально, вертикально, по диагонали, перекрещивались, соединялись в одну большую или разбивались на множество маленьких. Ступени были везде, где только могли быть, паутиной оплетая всю комнату. Где-то в самом верху, почти невидимые, зияли сотни проходов, от которых лесенки брали своё начало.

— Ну ничего себе! — присвистнул Мэтт, озираясь по сторонам. — Вот так думаешь, что чудней, чем есть, здесь уже не встретишь — и каждый раз ошибаешься!

— Если честно, я немного другим представляла себе…ну…то место… — призналась Виктория, тоже вертя головой.

— А я это не то место, — делая акцент на слове "то", спокойно отозвалась Лола. — Мы ещё не пришли!

— Но ты же сказала, что нам надо открыть дверь и… — оторвавшись от созерцания лестниц, Виктория взглянула на Лолу.

— За этой дверью ничего нет! — сказала девочка. — Нам надо идти дальше!

И не говоря больше не слова, она отправилась вглубь комнаты, так мастерски обходя то и дело встававшие на пути ступеньки, словно проделывала это каждый день. Виктория развернулась и тут же споткнулась, едва не врезавшись носом в перилла. Мэтт поддержал её за локоть.

— Пошли… — проговорил он. — Тут темно, держись за меня, ладно?

Виктория уцепилась за Мэтта, и они вместе направились вслед за Лолой. Путь к противоположному концу комнаты оказался не таким уж длинным, но он занял изрядное количество времени из-за того, что часто приходилось сворачивать и обходить лестницы, пролезать под ними, а иной раз даже делать гигантский крюк, огибая встающие на пути огромные ступени. Когда Мэтт и Виктория оказались возле двери в стене напротив той, откуда они пришли, Лола уже ждала их. Девочка сидела на корточках, напряжённо вглядываясь вперёд. Она казалась погружённой в себя, но мучительное выражение на её лице свидетельствовало о том, что мысли, преследовавшие её, одолевают её помимо её собственного желания. При появлении Виктории и Мэтта, Лола встряхнула головой и с трудом поднялась на ноги.

— Что с тобой? — наклонился к ней Мэтт. — Тебе плохо?

— Это…Билл… — с неохотой призналась девочка. — Но…я не могу сейчас с ним говорить…

Викторию поразили её слова. Она прекрасно знала, как много значит для Лолы Билл, и она не могла представить себе, что могло заставить девочку отстраниться от мыслей о нём. Однако подумать об этом как следует она не успела: Лола уже открывала вторую дверь, и Мэтт потянул её вперёд.

Комната, в которую они попали на этот раз, тоже была далека от представлений Виктории об ином мире. Пола здесь не было, а всё помещение представляло собой огромное чёрное озеро с зеркальной водой, на поверхности которой тускло поблёскивали отсветы серого света. Прямо от того места, где они стояли, в разные стороны разбегались десятки дорожек — расположенные на воде квадратики каменных плит.

Лола уже прошла вперёд; Мэтт первым ступил на плиту и обернулся на Викторию.

— Не бойся, они прочные!

— А я и не боюсь, я… — в этот момент взгляд Виктории уловил какое-то движение на одной из дорожек, чуть правее того места, где стояла Лола. — Ой, Мэтт! Ты только посмотри — там человек! — и она указала рукой в нужном направлении.

Мэтт с любопытством обернулся. Лола посмотрела в ту же сторону. Действительно, на одной из дорожек, покачиваясь из стороны в сторону, сидел мужчина. Нечесаные волосы, рыжие усы, широкие штаны, большое кольцо на пальце, которым он невероятно гордился, — Виктория очень хорошо знала этого жителя Блунквилля. Его звали Чет Ливерстоун, и когда он бывал в хорошем настроении, от него можно было услышать уйму забавных историй, хотя когда он злился, то ругался так неприлично, что Виктория краснела от стыда. Зато Мэтта это от души веселило.

Виктория и Мэтт, краем глаза посматривая на Чета, подошли к ждущей их Лоле.

— Что он тут делает? — поинтересовалась у девочки Виктория, кивая на мужчину.

— Нас сюда тянет, всех, кто в Блунквилле… — неохотно отозвалась Лола. — И меня тоже… Не знаю почему… Наверное, мы все как-то неосознанно понимаем, что мы почти уже там…

И она развернулась и пошла по плиткам по направлению к двери в противоположной стене. Мэтт поджал губы и двинулся за ней. Виктория ещё несколько минут с тяжёлым сердцем смотрела на Чета. Тон, с которым Лола произнесла последние слова, вызвала в ней невероятную жалость. Должно быть, она так и стояла бы, глядя на Чета, если бы Мэтт не поторопил её. Спеша к двери, возле которой уже стояли Лола и её брат, Виктория заметила в дальнем конце параллельно идущей дорожки ещё одну человеческую фигуру. Это была молодая полноватая женщина по имени Николь Филаруа, о которой Виктория почти ничего не знала. Николь стояла на самом краю плитки и, сняв с одной ноги туфлю, осторожно окунала ступню в воду. Вздохнув, Виктория с трудом отвела от неё взгляд, и прошествовала за Лолой и Мэттом в следующую комнату.

— И здесь тоже ничего такого нет… — констатировала Виктория, разглядывая помещение, в которое они попали.

Эта комната была больше других, впрочем, в силу её особенностей было достаточно трудно точно судить о её размерах. Вся она напоминала своего рода пещеру: бугристый пол, растрескавшиеся стены, низкий тяжёлый потолок — всё это представляло собой цельный кусок скалистой породы, а то тут, то там зияющие чернотой выбоины в нём служили проходами.

— А что ты ожидала? — обернулся к ней Мэтт. — Чертей и ангелов?

Виктория скривилась от его шутливого тона.

— Мэтт, не говори об этом так, пожалуйста! Это всё очень важно!

— Ой, да брось уже… — отмахнулся Мэтт. — Пошли скорей, мы отстали от Лолы!

Он взял сестру за руку и направился в третий слева проход, в котором секунду назад скрылась девочка. Темнота сгущалась, и серый свет уже с трудом освещал им дорогу. Лолу однако мрак нисколько не смущал: она уверенно переходила из одного тоннеля в другой, ничуть не задумываясь о том, куда свернуть. Дважды они встретили попутчиков: смешливую красавицу Тонако Ямадзуки, кружившуюся по коридору в вальсе, и Сантьяго Алькатьеро — известного шулера, который несколько минут цеплялся к Мэтту с просьбами сыграть с ним в карты.

— Мне не по себе от этого места… — поделилась мыслями Виктория, когда они, оторвавшись, наконец, от Сантьяго, нагнали Лолу и теперь шли все вместе. — И мне очень жаль тех, кто сюда приходит…

— Нас тянет сюда! — словно оправдываясь, ответила ей Лола.

— И вы испытываете от этого счастье? — поинтересовался Мэтт.

— Скорее страдание, — пожала плечами Лола, — однако ничего не можем с собой поделать.

До следующей двери никто больше не проронил ни слова.

Четвёртая комната оказалась совсем тёмной. По обе стороны стен стояли широкие круглые колонны, упиравшиеся, очевидно, в потолок. Между колоннами в совершеннейшем беспорядке были расставлены свечи: большие, маленькие, высокие, низкие, почти догоревшие или только-только вспыхнувшие. Свечей были тысячи, и вся комната искрилась бесчисленным множеством светящихся точек. Виктория подумала, что оказавшегося ночью в звёздном небе могло бы ждать точно такое же зрелище.

В самом конце помещения между двумя колоннами несколько свечей были сдвинуты в сторону. На их месте, привалившись спиной к колонне, сидел мужчина в дождевом плаще. Виктория не видела его лица, только профиль — густые брови и широкий, немного плоский нос. Мужчина скосил глаза, когда ребята прошли мимо него, но стоило им отойти на несколько шагов, как он вновь опустил голову и склонился к полу. Виктория чуть притормозила, заинтересовавшись его занятием. На освобождённой от свеч поверхности пола мужчина аккуратно и неспешно выводил какие-то слова растопленным воском. "Стивен Кларсон" написал он и снова покосился на Викторию.