Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Он хмуро поглядел на меня:

— Вы меня помните, приятель? Нет?

Я увидел дубовый сундук и на нем груду пальто. Я прибавил к ним свое. Я мог уже не спрашивать этого господина, здесь ли живет Джин: в рамках на стенах висели театральные афиши.

— В эту дверь? — спросил я его.

— Нет, не сюда, — сказал он, тяжело плюхаясь на дубовый сундук. — Вон та дверь, напротив, — это то, что вам нужно, приятель. Но только никого нет дома. Вот эти предметы, развешанные по стенам, дают вам представление обо всех спектаклях, в которых играли Джеки и Джин. Вон Джин слева, а Джеки справа. Ничего не забыто, видите: «Опера нищих», «Цимбарун», «Она раздевается, чтобы победить»; Ануйль, Кауорд, Новелло — вся компания. Но ни той, ни другой нет дома сегодня. — Он приподнялся и, ухватив меня за лацкан пиджака, пощупал его. — Хорошая материя, — сказал он. — Я уже где-то видел ее — или вас — раньше.

— Не помню, чтобы мы встречались, — сказал я, чувствуя, как моя антипатия к нему нарастает с бешеной силой.

— А я этого не сказал. Но я видел вас в Уорли. Я из Уорли.

— Как интересно, — сказал я. — Не сомневаюсь, что мы будем закадычными друзьями.

Я повернулся к нему спиной. В эту минуту дверь отворилась и вошла Джин. Она обняла меня за шею.

— А я думала, то вы заблудились, — сказала она. — Джефф успел уже прицепиться к вам?

Я пожал плечами.

— Он пьян, как видите. Сидит на мели, и это действует ему на нервы.

— Вы разбили мне сердце, — сказал я, обнял ее и прижался носом к ее шее. — Ого, «Диориссимо», — заметил я.

Она поцеловала меня снова.

— Какой вы догадливый. А что вы скажете о моем платье? Нравится? — Она руками обтянула платье на бедрах, что было в общем совершенно излишне.

— От Харди Эмис, — сказал я. — Но главное — в нем Джин.

— Она сегодня демонстрирует его каждому, — сказал Джефф. — И это не от Харди Эмис. А от мадам Винтерботтом — Уорли, Главная улица. Вот где она его откопала. Уцененный товар. Ни одна приличная женщина не наденет.

Джин поцеловала меня.

— Как чудесно, что вы пришли, — сказала она. — Теперь тоска по родине не гложет меня больше.

— Акт первый, — сказал Джефф. Он, казалось, внезапно протрезвел. — О господи, да ты ведь только в понедельник вечером приехала. — Он снова сделал попытку отпихнуть куда-нибудь в сторону волосы. У него был высокий чистый лоб, находившийся в явном несоответствии со всем лицом, которое было не столько красивым, сколько смазливым, с ямочкой на подбородке и пухлым, но хорошо очерченным ртом. Не будь этого лба и пучков черных волос на скулах, из него получилась бы прехорошенькая девушка. Почему он так злится, подумал я, и почему Джин спускает ему это? Его бы надо поставить на место. Моя рука, обнимавшая Джин за талию, напряглась.

Я снова почувствовал себя молодым. Все было очень просто. Он ревнует. Он хочет того же, чего и я. Он ревнует даже к Уорли. А меня ждет награда. И наградой будет не только Джин, но еще и удовольствие отнять ее у кого-то, кто не полюбился мне с первого взгляда. Целый день я только и делал, что старался доставить удовольствие прожорливому старику с садистическими наклонностями. К этому вынуждала меня забота о хлебе насущном для себя, для жены и для детей. Как только в шесть часов утра я сел в лондонский поезд, так перестал быть просто человеком, а стал служащим фирмы и весь божий день просматривал какие-то записки, и спецификации, и письма, пока у меня не заломило глаза. А теперь я снова стал свободен, снова стал человеком и мог присоединиться к танцующим.

* * *

Гостей было человек тридцать. Но они не танцевали, некоторые из них даже не пили. Это отнюдь не было похоже на оргию. Все, как показалось мне, были очень молоды. А может быть, я пришел сюда с опозданием на десять лет, — подумалось мне.

— Я принесу вам выпить, — сказала Джин. — Чего вы хотите, дорогой?

— Я скажу, чего он хочет, и я скажу, кто он такой, — сказал Джефф. — Я сейчас вспомню. Это Лэмптон, и он хочет двойную порцию шотландского виски. Все преуспевающие дельцы из Уорли это пьют.

Он протянул «Уорли» так, что стало похоже на блеянье, и поглядел, какое это производит на меня впечатление. Во мне закипала злоба, я невольно смерил его взглядом. Он был дюйма на два выше меня, но противоестественно худ. Это была не спортивная худоба, а развинченная худоба недоедающего человека; в нем была какая-то хрупкость. Казалось, кости и суставы у него, как у ребенка, еще не успели затвердеть. В нем вообще было что-то инфантильное.

— Ваша догадка правильна, — сказал я. — Вы, по-видимому, неплохо знаете Уорли.

Я предложил ему сигарету. Внезапно мне представилось важным понравиться ему, это было важно не само по себе — это был опыт, мне нужно было проверить мое умение обращаться с людьми.

— Я жил там когда-то. И работал у вашего тестя, — сказал он. — Во время войны. Но встречаться с ним мне не приходилось.

— А кому приходится?

— Ну, вы — другое дело, — сказал он. — Я был просто клерком, мелким служащим.

— И мы все такие же, — сказал я. — Все мы от первого до последнего — мелкие служащие фирмы «Браун и К°».

В углу комнаты, полускрытый высокой спинкой дивана, стоял большой магнитофон. Бесчисленные кнопки, переключатели напомнили мне флэмвилловскую счетную машину, которую Браун вопреки моему совету приобрел. Я тотчас постарался отогнать от себя эту мысль.

— Это большой босс, — сказал Джефф. — Эби Браун не из тех, кто станет с нами якшаться. Он — ходячий атавизм. Атавизм девятнадцатого века.

Джин принесла бокалы. Он машинально взял бокал и одним глотком осушил его наполовину. Джин озабоченно на него поглядела.

— Как ты себя чувствуешь, Джефф?

— Превосходно, — сказал он. — Мы с мистером Лэмптоном вспоминали сейчас былое. — Он хмыкнул. — Я ведь его давно знаю, понимаешь? Он разъезжает по Уорли в большом белом автомобиле. Но он меня не знает тем не менее. Я его вижу, но он меня не видит. Он живет наверху…

— Там пришла твоя приятельница, — довольно холодно прервала его Джин.

— Мой приятель — мистер Лэмптон. Все знают мистера Лэмптона. Он напоминает мне мой дорогой старый Уорли. Мой бесценный Уорли, мой миленький Уорли коттэджей и особняков. Я, знаете ли, бываю время от времени в Уорли. Моя матушка живет на Тибат-стрит. В самом низу…

Пухленькая ручка легла на его плечо. Он обернулся.

— Джуди, сокровище мое! Я весь вечер тосковал по тебе! — Обхватив ее рукой за талию, он отодвинул ее от себя. — Черт побери, ты выглядишь ослепительно. Я собираюсь монополизировать тебя, полностью монополизировать. — Он повел ее к длинному столу неподалеку от магнитофона. — Ты выглядишь ослепительно, — донеслось до меня снова. Затем он шепнул ей что-то на ухо, и она рассмеялась счастливым смехом. На какую-то секунду она стала казаться моложе его. Потом ее лицо снова постарело, и на нем снова проступило алчное выражение.

— Он работает в рекламном агентстве, — сказала Джин.

Я поморщился.

— Не будьте скотиной, — сказала Джин. — Это не ваш стиль, мой дорогой, совсем не ваш стиль.

— Разве это я был скотиной? — сказал я. — Кто он такой, кстати? Он меня знает, но будь я проклят, если я знаю его.

— Вы в самом деле не знаете его? — Она как будто не поверила мне.

— Если он из Уорли, я мог видеть его где-нибудь.

— Его фамилия Келстедж.

— Я где-то ее слышал. Давно.

— Неужели Сьюзен никогда не говорила вам о нем? — Она улыбнулась довольно лукаво.

— Договаривайте, — сказал я. — Выкладывайте все. Говорят, муж всегда узнает последним…

Она рассмеялась.

— Вы хотите сказать, что Джефф… Да он почти не бывает в Уорли. Нет, это старая история. Это пламя давно угасло.

Теперь что-то стало всплывать в моей памяти. Был какой-то клерк, которого мой тесть выжил из города. Но этот, скорее всего, сбежал сам.

— Вероятно, он и рассказал вам всю эту историю? — заметил я.

— Он никогда об этом не говорит.

14
{"b":"129411","o":1}