Видит Бог, это была чистая правда.

«Очень жаль, что не смогу помогать Вам с раскопками, но уверена, что Вас ждет успех. Нет никого, кто заслуживал бы его больше Вас».

Она не могла перечислить все, что желала ему.

Как же закончить? Дейзи нахмурилась. Как выразить словами свои чувства к нему и в то же время пройти строгий контроль лорда Уэксфорда? Едва ли она могла упомянуть их пылкие поцелуи или его обещание наброситься на нее, если застанет ее одну. Наконец она написала:

«Надеюсь, что будете вспоминать с нежностью то время, которое мы провели вместе, когда были детьми и когда стали взрослыми.

Остаюсь искренне Ваша».

— А не хочу ли я на самом деле принадлежать ему? — спросила себя Дейзи.

Она пошла сообщить Изабелле и лорду Уэксфорду, что с первым же дилижансом хотела бы вернуться в Драгон-Кэрн. Но как только Дейзи Дрейк уедет, Бланш Латур вернется в Лондон. Дейзи имела доступ к своим средствам. Настал момент ими воспользоваться. А Бланш никто не мог указывать, с кем видеться, а с кем нет.

Дождь хлестал без устали в высокие окна библиотеки Монтфорда, как палач, отпускающий сорок плетей. Низкое небо на мгновение осветила изломанная стрела молнии, после чего день снова погрузился в угрюмую серость.

Люциан почесал в затылке. Непогода не позволяла продолжать раскопки. Да и особого смысла в этом не было. Он уже нашел последний фрагмент загадки.

Но после двух недель тщательного изучения по-прежнему не знал, как соединить все это вместе.

Может, Дейзи… Нет, сказал он себе твердо. Он не станет страдать из-за девицы, для которой ничего не значил, раз она даже не удосужилась попрощаться с ним. Получив от нее записку, он, вместо того чтобы взять коляску, тотчас оседлал лошадь и сломя голову помчался к резиденции лорда Уэксфорда, не обращая внимания на неровности дороги и еще меньше — на пешеходов, которых мог сбить с ног. Напрасно он торопился. Его даже не пустили на порог.

Дейзи уже уехала.

Все это не имело смысла.

Как и загадочное любовное стихотворение Кая Мерита.

Люциан с большим трудом сделал повторный перевод таблички, принимая во внимание точку зрения Дейзи и продолжая размышлять над документом и днем, и ночью. Но каждый раз, когда перечитывал чертов текст, доходя до влажного языка, вспоминал поцелуи Дейзи и помимо воли предавался грезам. Ее губы и рот дарили целый мир радости, влажной и теплой. В ее поцелуе можно было забыться навеки.

Потом, если ему удавалось заставить себя вернуться к документу, добравшись до момента о раздвинутых ногах, он снова впадал в забытье. Тот единственный раз, когда в образе Бланш она позволила ему залезть под юбку, он, пусть на короткий миг, коснулся рукой ее благословенного холмика. Кожа в том месте была мягкой и соблазнительной, но пока еще не покорилась ему.

Какие радости открылись бы ему, если бы удалось убедить ее раздвинуть ноги? При одной мысли об этом он становился твердым, как железо.

Ритмичный стук капель в углу вернул его к реальности. Эйвери, всегда тихий и незаметный, проскользнул в библиотеку и подставил под протечку жестяное ведро. Теперь вместо безмолвно растекающейся по старинному персидскому ковру лужи беспрестанный стук служил Люциану напоминанием, почему он должен отыскать эту римскую казну, пока строение не обрушилось им на голову.

Двойные двери библиотеки распахнулись, вошел его отец.

— Что ты здесь делаешь, мой мальчик? Почему не готовишься?

— Не готовлюсь к чему, сэр?

— К маскараду у герцога Ламмермура, конечно, — ответил отец. — Леди Брамли сказала мне, что ты собирался прийти, так что я взял напрокат для тебя костюм.

— Напрасно вы это сделали, отец, — ответил Люциан. — Я не собираюсь ни на какой дурацкий маскарад, у меня полно работы.

Граф сердито взглянул на единственный листок бумаги на письменном столе и проворно схватил его. К несчастью, он содержал текст как латинской, так и английской версии стихотворения Мерита. Его отец, хотя и не был ученым, по-английски читал достаточно хорошо.

Граф тихо хмыкнул, затем расхохотался.

— Работа? Это скорее похоже на развлечение, сынок.

— Вы не понимаете. Стихотворение имеет более глубокий смысл. Это ключ к местонахождению сокровища.

— Да уж, между ног женщины действительно скрывается сокровище, — рассмеялся граф. — Даже глубже, не стану спорить. Чем глубже, тем лучше. Если хочешь раздвинуть ножки какой-нибудь потаскушки, то лучшего места, чем маскарад, не сыщешь. Но удостоверься для начала, что это Кларинда Брамли. Мы уже знаем, какое приданое она скрывает у себя под юбкой.

— Отец, ты же знаешь, я не собираюсь жениться наледи Кларинде.

Не желая расстраивать отца, Люциан долго избегал этой темы. К его удивлению, граф не пришел в бешенство.

— Тогда как ты собираешься решить проблемы поместья? С помощью этой римской чуши?

— Да.

Люциан встал, чтобы быть одного роста с отцом.

Впервые кожа отца не краснела от излишне выпитого спиртного. Его взгляд светился умом, хотя в серых глазах Люциан уловил отблески едва сдерживаемого гнева.

— Ты в этом уверен?

— Да, сэр. Здесь спрятано сокровище, — подтвердил Люциан. — И я его найду.

— Тогда держи меня в курсе твоих находок. У меня есть планы для этого сокровища, когда оно отыщется. Ты не единственный, кого волнует судьба Монтфорда. — Люциан попытался возразить, но в прищуренных глазах графа загорелись искорки безумия. Отец жестам остановил его. — Но если ты не найдешь его, я надеюсь, что согласишься на брак с крошкой Брамли. А ухаживать за ней можешь начать сегодня на балу.

— Сэр, я всегда был послушным сыном. Но то, о чем вы просите, невозможно, — процедил сквозь зубы Люциан. — Я не стану этого делать. Я люблю другую.

— Другую? — Шея отца покраснела, на лбу вздулась вена. — Только не говори мне, что питаешь нежность к этой французской проститутке.

— Нет, сэр. Леди, о которой идет речь, — не проститутка.

— Значит, куртизанка. Но это одно и то же, и, естественно, не стоит того, чтобы из-за нее терять приданое. — Отец вынул из коробочки щепотку нюхательной соли. Хотя эта роскошь дорого им стоила, Люциан не мог отказать в ней отцу, пока белый порошок успокаивал его. — Но связь на стороне не должна отвлекать мужчину от выгодной женитьбы.

— А вы имели любовницу, когда женились на моей матери?

Коробочка с нюхательной солью со стуком упала на пол. Кулак графа взмыл в воздух и, прежде чем Люциан успел отклониться, ударил его в челюсть. Он ощутил во рту медный привкус крови. Когда граф размахнулся для второго удара, Люциан перехватил его руку. Физический труд на раскопках в течение последних месяцев сделал его сильнее. Люциан сжал руку отца, и тот поморщился.

— Вы никогда больше не ударите меня, отец. — В тоне Люциана прозвучала угроза.

В комнату ворвался Эйвери и засуетился вокруг них, как крапивник, вьющийся над узким подоконником в поисках места, куда опуститься.

— Прошу прощения, милорд, молодой сэр.

Когда Люциан с отцом повернулись к нему, гневно сверкая глазами, он неловко поклонился и протянул отполированный до блеска оловянный поднос с запиской, запечатанной восковой печатью.

— Это только что принес вам специальный курьер, мастер Люциан. Простите за вмешательство, но, поскольку автор не воспользовался обычной почтой, я подумал, что, наверное, это важно. И вероятно, своевременно.

Насчет своевременности Люциан сомневался, поскольку собирался раз и навсегда расставить все точки над i. И пусть лорд Монтфорд хоть лопнет, жениться на Кларинде Брамли он не намерен. И чем скорее отец поймет эту маленькую истину, тем лучше будет для всех. Собираясь отослать Эйвери прочь, Люциан скользнул взглядом по записке. Почерк на ее внешней стороне явно принадлежал Дейзи.