— Очень хорошо. — Взяв Люциана под руку, Дейзи повела его к пятну света, льющемуся из открытых дверей дома ее двоюродной бабки. — Принесите мне подходящий предмет пикантного римского искусства, и я научу вас тому, что знаю о поцелуях. А сейчас нам нужно вернуться на бал. Кажется, играют сарабанду. Мне очень нравится этот танец.

Дейзи решила, что выдержит еще один тур, а потом притворится уставшей и отправится спать. Хотя знала, что полночи проведет, перечитывая записки Бланш об искусном использовании губ, зубов и языка.

Запах дыма и немытых человеческих тел обдал сэра Алистэра Фицхью с силой брайтонского прибоя. Дымоход «Единорога» снова вовсю чадил, и все запахи паба — перебродившего эля, жирного бараньего рагу, удушливого парфюма трущобных модников в углу и острый запах зрелой служанки, готовой столь же быстро раздвинуть перед мужчиной ноги, как и принести ему выпивку, — соединились в одно смрадное зловоние.

Сэр Алистэр одобрительно чихнул. Это был запах жизни, тяжелого, честного труда. За исключением модников, конечно, но паб нуждался в них, чтобы карманные воришки не охотились на местных. Он напомнил ему запах его родного паба в Эдинбурге.

Во всяком случае, ничего более близкого в раскидистой паутине Лондона найти он не мог.

Когда его глаза привыкли к дымному полумраку, он обвел помещение взглядом. В дальнем углу, присосавшись к пинте, сидел человек в шинели с поднятым воротником.

Значит, он все-таки пришел.

Сэр Алистэр проследовал к столику и, не говоря ни слова, сел напротив мужчины. К нему тотчас подбежала неряшливого вида девчонка с полной до краев кружкой в одной руке. Второй она подбоченилась. Ее груди грозили вывалиться из тесного кружевного лифа. Бросив на стол монету, он ущипнул сквозь дешевый муслин ее и без того твердый сосок. Хихикнув, она послала ему воздушный поцелуй, пообещав вернуться с хлебом и двумя мисками рагу, Колыхнув домотканой юбкой, девчонка ушла, обдав Алистэра запахом ее влажной, набухшей плоти.

— Надеюсь потом получить свою долю, — сказал его компаньон.

— На вашем месте я не стал бы этого делать, Брамли, — предостерег его Алистэр. — Если она еще не заразилась французской болезнью, то очень скоро это произойдет. Уж лучше наведаться в какой-нибудь респектабельный бордель, где мадам заботится, чтобы девочки и гости были здоровые. Наверняка у вас есть для этого средства.

— Откуда? С теми крохами, что выделяет мне жена? — с горечью произнес лорд Брамли. — В брачном контракте специально оговорено, что Уинифред сохраняет право распоряжаться своим значительным приданым. Неизменно напоминая мне, как хорошо ее отец лижет зад короля Джорди.

— Проклятый немецкий ублюдок, — выругался сэр Алистэр, имея в виду не отца леди Брамли.

— Истинная правда.

Хотя может помочь делу. Алистэр поднял кружку:

— Значит, за короля.

Не имея в виду немецкого узурпатора.

Брамли сжал губы и окинул его мрачным взглядом. Наступил решающий момент, и негодяй это знал. Лорд Брамли сделал глубокий вздох. Стоит присягнуть, и пути назад не будет.

Алистэр обрабатывал несчастного лорда уже много месяцев, соблазняя картинами того, какой станет его жизнь без тяжелого на руку короля Георга. Бедняге не придется пресмыкаться перед влиятельной женой из-за каждой ерунды. Яков Стюарт, возведенный по праву происхождения на трон, щедро вознаградит всех, кто поможет ему восстановить справедливость, и откроет лорду Брамли свободный доступ к бездонным карманам его супруги.

И тогда ее отец ничего не сможет поделать.

Брамли поднял кружку:

— За короля.

Чокнувшись, они выпили. Горький вкус эля был для Алистэра все равно что вкус материнского молока. И то, что удалось заручиться поддержкой лорда Брамли в столь славном деле, лишь усилило удовольствие.

— Что думаете насчет сделанного сегодня утром заявления лорда Ратленда?

— Насчет римского сокровища? Бесплодная затея, если хотите знать мое мнение, — ответил Брамли.

— Может, не такая уж бесплодная. — Обхватив ладонями кружку, Алистэр уставился на темную жидкость, как цыганка, гадающая на кофейной гуще. — Его античные находки выглядят убедительно.

— И что?

— А то, что могут обернуться кругленькой суммой, если все это правда, — объяснил Алистэр, — Я провел сегодня кое-какое расследование. У меня есть приятель, который преподает в Оксфорде на кафедре античности. Мы случайно встретились с ним в городе! Ученые считают, сказал он, что жалованье римского легионера составляло один серебряный динарий в день. Умножьте на триста дней в году, по календарю древних.

— Полагаете, меня вдохновят три сотни серебряных монет? Какая чушь!

— В какой-то момент число римских солдат на нашем острове достигало пятидесяти пяти тысяч, — уточнил сэр Алистэр, вскинув бровь. — Может, дать вам перо и чернила, чтобы произвести подсчеты?

По тому, как дернулся кадык Брамли, было видно, что он в уме прикинул, какая получится цифра.

— Боже праведный!

— Вот именно. Только представьте, что мы сможем сделать с миллионами в римском серебре. Обладай мы такой суммой в пятнадцатом, восстание не провалилось бы, — заметил Алистэр.

Шотландское восстание 1715 года встретило жестокое сопротивление англичан, которые предпочитали видеть королем непреклонного немецкого протестанта Георга I, а не его католическое величество Якова Стюарта. Алистэра ничуть не заботило вероисповедание его монарха, но его шотландская кровь требовала шотландского короля. И теперь, когда первый Георг умер и был забыт, второй представлялся еще менее приятным, чем его предшественник.

— Если римское сокровище существует, оно может целиком пойти на реставрацию, — произнес Алистэр. — У армии большие потребности, вы же знаете, — добавил он с сильным шотландским акцентом.

Обычно он тщательно следил за своим произношением, но когда предмет разговора его захватывал, то его шотландское происхождение вылезало наружу.

— Война — грязное дело. У кинжала убийцы — одна потребность, — сказал Брамли.

— Далеко идущее мышление. — Шотландец поднял кружку в знак одобрения. — Но для этого нужно, чтобы рука, приближенная к королю, хотела взять этот клинок. Связи вашей жены делают вас вхожим в круг короля, а значит, подходящим человеком для выполнения работы. Если вы чувствуете себя готовым к ней, мы можем сохранить львиную долю римского сокровища и заслужить благодарность истинного короля за свержение узурпатора. Но убить короля, даже фальшивого, — трудное дело. — Алистэр подался вперед, сверля Брамли взглядом. — У вас хватит решимости, старина?

Брамли опустил глаза.

— Ладно, — проговорил Алистэр. Даже слабый эль был лучше, чем его полное отсутствие. — Посмотрим, сможем ли разузнать правду о римских монетах Ратленда. Если сумеем стянуть сокровище у этого щенка, то уже многое сделаем для короля Якова Стюарта. К тому же у меня есть еще одна или даже две новых идеи.

И еще один несчастный английский лорд, которого, кроме Брамли, Алистэр считал созревшим, чтобы втянуть в свои сети.