— Что-то случилось?

— Нет, все в порядке, — ответил генерал, избегая его взгляда.

— Тяжело терять сына, — внезапно сказал он. — Простите, что я так… Это не по вашей вине.

Слова Майкла замерли на губах.

— Простите… я… не знал… — почти прошептал он.

Майне попытался улыбнуться, но истинные чувства прорвались сквозь маску спокойствия, и он снова опустил взгляд, тяжелый, направленный в пустоту. Тишина давила на Майкла, вынуждая искать любой повод, чтобы прервать ее. Он нервно проследил за лучами солнца, падавшими на стол с десятком разбросанных бумаг. Холод коснулся его сердца: ладонь Майне лежала на документе, скрывая слова "Погиб при несении службы"…

"Эпилог", — эта мысль мгновенно вернула Майкла к недавним воспоминаниям, когда он, заброшенный в чужое тело, едва успел предотвратить самоубийство. Эти события могли быть всего лишь вариантом будущего — но что, если в них была своя доля правды?..

— Послушайте! — вырвалось у Майкла.

Генерал взглянул на него с долей усталого удивления.

— Я… — начал Майкл, подбирая слова в панической спешке. — Я понимаю… это ужасно… смерть — это всегда и чужая боль… тем более, смерть того, чья жизнь только началась… но ведь это не повод уходить… тоже уходить… из жизни… знаю, это звучит банально… но нужно быть сильнее смерти… нужно жить — и доказать, что жизнь дается не зря…

— Да… в чем-то вы правы… — ответил Майне, и прежде, чем Майкл успел продолжить, генерал улыбнулся — настолько внезапно, что сердце Майкла подпрыгнуло в груди.

— Иногда, — заметил генерал, — жизнь подводит меня к мысли, что не так уж и плохо быть холостяком.

— Вы… — проговорил Майкл, но так и не смог закончить фразу.

— Что вы так на меня смотрите? — спросил Майне. — Мою биографию вы выучили досконально, сам помню, так что удивляться вам вроде бы и нечему…

Внезапная догадка застала Майкла врасплох.

— Это был сын Эксмана? — тихо спросил он.

— Что вы, Майкл… у Эксмана две дочки… Погиб сын Фрэнкса, Стивен. Обычный тренировочный полет… а потом — взрыв двигателя… Смерть странно выбирает своих жертв: Фрэнкс-старший прошел войну и годы службы, судьба столько раз спасала его от гибели — и вот, единственный сын… Что будет после его ухода из Министерства, я даже не берусь предполагать.

— А он уйдет?

— Скорее всего. То, что Фрэнкс собирался подать в отставку, было известно и раньше, но если он уйдет сейчас, ситуация может выйти из под контроля.

— Вы о чем?

— Фрэнкс никогда не ставил свои интересы выше интересов общего дела. Он был одним из немногих, кому удавалось сдерживать карьеристские порывы своих подчиненных и сохранять мир между злейшими врагами в руководстве. Не знаю, удастся ли Эксману убедить его остаться… Хотелось бы надеяться, что да.

— Убедить? Эксману? Его ведь все пророчили на место Фрэнкса!

— Ваш начальник очень обязан Фрэнксу… Если вам так сложно поверить, что Эксман способен сделать что-то хорошее, вот вам другой пример: Фрэнкс был, пожалуй, единственным, на кого Эшли никогда не смотрел с презрением. Зная Эшли, вы поймете, что я имею в виду.

— Вы воевали вместе со Стилом?

— Да.

— Каким он был раньше?

— А вы сами взгляните, — ответил Майне, достав тяжелую папку. — Отыскал по случаю… может, и вам повезет… ага, вот она…

Генерал вытащил из папки плотные листы с прорезями, в которые были вставлены старые фотографии, и указал на один из них. Верхние прорези под длинным и замысловатым номером пустовали. Майне вытащил вторую фотографию и передал ее со словами:

— Это я. Со мной Эшли Стил.

Майкл взял фото за потрепанный уголок. Кадр был удачным и неудачным одновременно. Сам Майне оказался сбоку, Майкл видел только половину его лица, еще не рассеченную шрамом. В центре снимка, держа в руках снайперскую М-21, стоял Стил. Высокомерный, дерзкий взгляд пронизывал Майкла даже со снимка. Узнать будущего генерала не представляло труда: время почти не изменило черты его лица — разве что лишило цвета волосы.

— Он выглядит совсем молодым, — заметил Майкл. — Не знаете, сколько ему тогда было?

— Не представляю. Мы работали с ним совсем недолго, а человек он неразговорчивый.

— В каком смысле "работали"?

— Вы меня снова удивляете, — улыбнулся генерал. — Я, Майкл, тоже был снайпером. Мы со Стилом якобы работали в паре. На деле, он всегда держался особняком. Мне казалось, что наша компания была ему попросту не интересна. Его боялись трогать, потому что понимали: перед ними не просто один из тысяч. Он позволял себе многое, и многое сходило ему с рук, потому что стрелков, равных ему, не было.

— Стил, наверное, и приказы не выполнял?

— А ему никто особо и не приказывал. Живая сила противника уничтожалась эффективно, и мало кому было дело до того, какими он действовал способами. На выходки Эша смотрели сквозь пальцы, хотя они вполне могли стоить ему жизни. Он презирал каждое второе правило снайпинга — видимо, считал, что они для трусов. Вы замечали, сколько он курит? В те времена курил не меньше. Наш командир однажды сорвался и отчитал его за невыносимую манеру курить по ночам в тех местах, которые просматривались противником, — назло, наверное, другого объяснения не придумать. На что Стил холодно ответил, что если ему попробуют запретить курить, он каждое утро будет пробираться к позициям противника и одалживать сигареты у вражеских солдат. Командир не воспринял его слова серьезно, но когда на следующее утро Стила не оказалось на месте, он впал в панический ужас и больше никогда не приставал к Эшли с нравоучениями.

— Неужели эта выходка могла его так напугать?

— Не знаю, что его напугало больше: выходка или сам Эшли. Вокруг нашего общего друга уже тогда возник зловещий ореол.

— Я одного не пойму: как у Стила получалось быть снайпером с его-то вспыльчивостью?

— Я тоже задумывался об этом — и, честно сказать, так ни к чему и не пришел. Да, с ним было невозможно сладить, но что случалось, когда дело доходило до стрельбы, — этого я не могу объяснить. Если бы я подкрался к нему и плюнул в лицо, он бы даже не заметил. А если бы я решился на такое в мирное время, то… сами понимаете.

— Это правда, что он спас вам жизнь? — осторожно спросил Майкл.

— Святая правда, — ответил Майне, подтвердив свои слова тяжелым вздохом. — А от кого вы это слышали?

— От Хьюза, а что?

— Эту историю уже давно переврали до неузнаваемости. Если хотите, я расскажу вам, как все было, иначе когда-нибудь вы услышите ее в таком виде, что окончательно запишете меня в сумасшедшие.

— Я никогда не считал вас сумасшедшим. Ни вас, ни Хьюза.

— Ну, насчет Хьюза я мог бы поспорить, — отшутился генерал. — А история такова. Когда-то, очень много лет назад, я был молодым парнем, у которого совсем не ладилась жизнь. Школу я окончил, денег на колледж не было, жить с родителями становилось невыносимо… и я сбежал. Бросил все. Записался в добровольцы. Был у нас в семье один непогрешимый идеал — мой старший брат… Родители вечно ставили его в пример: он был блестящим учеником, поступил в престижный колледж, даже хотел стать астрофизиком… Мой братец погиб через месяц после того, как добровольно отправился на фронт. Я не мог поверить в то, что он умер, мистер Совершенство, тот, кого ждало блестящее будущее, успешная карьера, прекрасная семья… Но он был мертв — а я остался, никому не нужный человек… В тот день я вызвался добровольцем на опасную разведоперацию. Даже самые отчаянные парни, которым только дай винтовку и укажи, в кого стрелять, почуяли, чем грозит эта затея, и ни один из них не согласился идти по собственной воле. Конечно же, там был Стил — не отличиться перед остальными он просто не мог…

Мы благополучно добрались до места назначения, но оказалось, что нас давно обнаружили и заманивали как можно дальше от своих. Сам бой я так и не увидел: первая же очередь подарила мне вот этот шрам. Когда я снова пришел в сознание, от нашего отряда остались только двое: я и Стил. Я смутно осознавал, что меня ранили и что кто-то тащит меня на спине. Помню омерзительное чувство, когда по щеке текла густая кровь, а я даже не мог вытереть лицо, рука не двигалась… Было чертовски жарко, воздух был влажным и тяжелым. Мне казалось, что мы попали в ад.