— Составил несколько пунктов, — пояснил "солдат времени". — Надо же было привести в порядок эпоху после нашествия контрабандистов… Вот, например: стерта вся информация об инциденте из местных компьютерных систем… на время изолированы свидетели — это проще всего, я договорился с одним коррумпированным психиатром… И так далее, и тому подобное. В результате отчеты комиссий разнятся, как альфа Ориона и газовая горелка. А ты-то как, О'Хара? Что там твой "воин из будущего"?
— Думаешь, легко гоняться неизвестно за кем, когда этот "неизвестно кто" еще и угрожает планете?
— Да что ты, Майк! Кто, как не ты, спасет нашу Землю? О'Хара! Да у тебя же талант! Это там, в командовании, тебя не ценят, ставят Кратоса на все стоящие миссии… а я вот что скажу: если бы ты…
— Хватит, хватит. Лучше скажи, откуда взялся этот тоннель.
Над взлетной полосой дрожала белесая дымка. Человеку, не привыкшему к манипуляциям с пространством, могло показаться, что все дело в горячем летнем воздухе, но Майкл чувствовал, как слабое волнение растворяет пространство каплей полупрозрачного дегтя.
— Ах, это… Ничего хорошего. Вход в Нереальность.
— И что там, внутри?
— Уж не знаю: может, контрабандный маршрут, может, смертельная ловушка…
— Ты разве не проверял?
— Майкл, я другим занят! — почти взмолился Дэним. — Я туда заглянул, увидел кучи песка, а потом приехал наш умник из Научного Центра и…
— Тогда я проверю тоннель.
— Зачем? Им уже занимаются…
— Ничего страшного, я не помешаю.
— Я могу пойти? — спросил Джонсон.
— Нет смысла, — хмыкнул Дэним. — Это ведь Нереальность.
— Не сегодня, Джонс, — сказал Майкл, мрачнее чем следовало бы.
— Хорошо, — ответил майор, и Майкл еще долго чувствовал его пристальный взгляд.
Научные споры о природе Нереальности привели к тому, что во времена Майкла общественность потеряла к ним всякий интерес. Кто-то называл Нереальность параллельным миром; те, кому была не чужда поэзия, величали ее "воплощенным сном". В Нереальности слабо действовали привычные законы физики, здесь было возможно невозможное, но мир "снов" привлекал не только поэтов: практики ценили его за то, что "нереальные" постройки можно было "вплести" в структуру почти любого здания — а значит, установить невидимую для внешнего мира бомбу, сделать скрытый ход, спрятать оборудование… Современные Майклу объекты были хорошо защищены от таких посягательств; в прошлых эпохах диверсанты вроде Шонга часто пользовались подобными "укрытиями". Войти в Нереальность мог любой — но оплачивать билет приходилось на выходе. Майкл успел смириться с тем ужасным ощущением, что на сотую долю секунды он исчезал — исчезал совершенно, вместе с телом и сознанием, и никто в целой Галактике не поручился бы за него, если бы он поддался страху и остановился до того, как сделать последний шаг наружу.
Тоннель мягко захлопнулся за его спиной. Майкл стоял на пустынной и пыльной дороге; справа от него возвышался небольшой склон, похожий на стену из желтой глины. От склона в неизвестность был перекинут бетонный мост, державшийся, скорее, на облаках, чем на сваях. Майкла не покидало тревожное предчувствие, но дорога приглашала в путь и он не смел ей отказать.
Вычищенные до блеска туфли моментально покрылись пылью. Блеклые растения, сражавшиеся с засухой, чуть покачивались от нежного прикосновения ветерка, облака скрашивали впечатление прозрачной бесконечности небосвода. Оцепеневшая рука больше не беспокоила Майкла. В Нереальности мгновенно излечивались любые раны — загадочное свойство, похожее на сон или забытье, когда боль уходит, но набрасывается с новой силой, стоит лишь "проснуться" — вернуться обратно. Сходили с ума и стрелки часов, описывая медленные круги в противоположных направлениях. Дорога оканчивалась резким поворотом, но Майкл плюнул на осторожность и прибавил шаг.
Человек в белом халате и нелепых очках, давно вышедших из моды, радостно помахал ему рукой. Майкл невольно улыбнулся, представив, что было бы, если бы Монк, ведущий специалист Научного Центра КС, прошелся по улицам ближайшего города в таком виде.
— Не ждали, не ждали… — приветливо бросил Майкл. — А я-то думал, ты сейчас работаешь над новым "щитом" где-нибудь на Картере…
— Работал бы, если бы не наши алленские друзья с их документом… а потом еще эта разгрузка… столько дел накопилось…
— Так что это — обычная ловушка или тоннель для эвакуации груза?
— И то, и другое, как мне кажется. Они прошли по этой дороге позавчера.
— Куда?
— Вперед.
— Я понимаю, что не обратно, в наши руки… Ты проследил, где здесь второй выход в Реальность?
— Я бы не советовал никому этого делать, — серьезно сказал Монк.
— Значит, отрезали путь… А что там, впереди?
— Снятие первичного ирреального слоя вследствие деструкции когерентных актантов… то есть, пространственная ловушка.
— Ловушка, не ловушка, а посмотреть придется…
— Но зачем? Там небезопасно, да и потом, тебе ведь все равно не пройти…
— Это мой долг, — усмехнулся Майкл.
— Знал бы твой сержант в Академии, что ты так быстро дорастешь до генерала, — заметил Монк, — так он бы живо отправил тебя на марш-бросок в пару десятков миль…
— Знал бы сержант Хиггс, что за видео мы загрузили в главный проектор перед выпускной церемонией на "West Point Stellar", и я бы не дожил не то, что до чина генерала, но и до следующего дня…
— А он что, не узнал?
— В тот вечер началась война. Вместо дипломов нам раздали ключи от боевых "Гидр"… а кому и места на кладбище.
— Прости… я не подумал… — проговорил Монк.
— Забудь.
Монк виновато замолчал. Он вряд ли понимал Майкла, человек, никогда не стрелявший из лазера, не сидевший за штурвалом истребителя… На мгновение Майклу стало его жаль: он знал, что война не выбирает жертв, и каждый, кем бы он ни был, рано или поздно почувствует на себе ее холодное касание.
— Я пойду. Посмотрю, что за поворотом.
— Ты точно этого хочешь? — спросил Монк.
— Не бойся. Второй раз не умирают, — прозвучал мрачный голос, в котором Майкл с трудом узнал свой собственный. И словно в насмешку над его словами, следующий шаг привел его на небеса.
Майкл видел перед собой небо, одно лишь небо, скрашенное облаками. Он стоял на доске, такой узкой, что удержаться на ней было почти невозможно. Его пальцы сжались, но под ними был только воздух. Майкл отважился на маленький шаг, пытаясь вернуться, когда доска резко дрогнула и он едва не потерял равновесие.
— Привет, землянин, — улыбнулся Арк, прижав ногой второй конец доски.
Небо лопнуло, словно пленка. Из прорехи тут же хлынули белесые хлопья облаков. Майкл закрыл глаза, пытаясь уберечь рассудок от этой фантастической картины, когда его щека едва не утонула в раскаленном песке. Вскинув голову, Майкл встретился взглядом с пугающим холодом орионских глаз.
Эти глаза, невыносимая улыбка, ладони, лежавшие одна поверх другой, — весь облик Арка казался человеческим лишь снаружи. Каждое движение орионца, каждый вдох и выдох беспрекословно подчинялись не рефлексам, а четким расчетам разума. Слух, блуждавший среди воинов Космических Сил, подтверждал догадку Майкла: Арк был "человечным" лишь настолько, сколько требовалось для общения с людьми.
— Чего ты хотел добиться этим представлением?
— Майкл, Майкл… — вздохнул орионец. — Эта Вселенная уже не позволяет мне иметь какие-либо желания.
— Значит, и разговаривать со мной ты не хочешь?
— Совершенно не хочу.
— Так сделай одолжение: не говори.
— С радостью, — ответил орионец и действительно умолк. Это дало Майклу небольшую передышку перед следующей порцией истин.
— Я наблюдал за солнцем, — продолжил Арк. — Наблюдал… и размышлял, как это принято у вас говорить. Я думал о том, что рано или поздно вокруг него будет вращаться на одну планету меньше…
— Откуда такие мрачные мысли?
— Это не мысли, Майкл, — терпеливо исправил Арк. — Лучше назвать их "словами", а мрачность — плохим настроением. Что такое настоящие мысли, тебе слишком рано знать… или же слишком поздно… Очень многое сейчас зависит от твоего слова, которое ты уже произнес, но никогда не слышал. Вернее, от того, будешь ли ты готов его понять…
