Ровно через сутки после этого разговора народ, окруживший Пентакль, сверг короля и разогнал королевский совет. Началось все с необдуманного приказа одного из офицеров, охранявших королевскую резиденцию. Мирная толпа с плакатами «Хлеба!» с утра двинулась к центру города. Возможно, все обошлось бы. Но у одного молоденького лейтенанта, выходца из аристократической семьи, окончившего привилегированную офицерскую школу и ничего не понимавшего в жизни, дрогнули нервы, и он отдал приказ стрелять «в этот сброд». Раздались выстрелы. Несколько человек упали. В ответ разъяренная толпа смела три жидкие цепи военных и ворвалась в Пентакль.

На ступенях Большого дворца их встретили бледные от страха министр двора Фиделиус и генерал Шеин.

– Слушай, народ! – кричал министр, пытаясь перекрыть гул толпы. – Важное известие! Сообщаю вам, что негодяй и предатель граф Жове-Бери, проливавший безвинную кровь подданных нашего славного государства ручьями и реками, только что расстрелян как шпион Правителя и народный враг.

Четверо гвардейцев вышли на ступени дворца и, как куль, бросили вниз тело сановника в помятом черном костюме с белыми кружевными манжетами. Кровь на манжетах запеклась алыми пятнами. Тело медленно перевалилось со ступеньки на ступеньку и застыло в нелепой позе. Мертвое лицо графа уставилось на толпу.

Толпа притихла.

– Ура! – фальшиво и хрипло закричал министр Фиделиус. – Свобода!

– Свобода! – мрачным басом повторил генерал Шеин.

– Не верю! – крикнул кто-то из толпы. – Дадут они свободу, как же! Жди!

– Не верь им! – вопили на площади. – Одна шайка! Нет! Никогда!

Министр и генерал повернулись и торопливо пошли во дворец.

– Бей их! – раздался клич. Раздался и тут же утонул в недвижимой массе.

– Ну, чего стоите, уроды? – крикнул в толпу высокий рыжеволосый парень, одетый в невероятные лохмотья. – Бить так бить! – И он решительно зашагал к ступеням дворца.

Толпа вздрогнула, зашевелилась, потянулась за рыжим и в следующее мгновение потекла неуправляемой лавой. Гвардейцы, побросав оружие, разбежались. Возбужденные люди высадили высоченные резные двери и штурмом взяли Большой дворец. В коридорах и залах дворца слышался топот ног, отдельные крики и хрипы, печальной и грозной музыкой доносился звон и треск разбиваемых зеркал. Через час-другой грабежи распространились по всему городу. Люди взламывали двери магазинов и складов, в богатых кварталах задымились дома аристократов и вельмож.

Король бежал в одну из дальних провинций. Власть перешла к временному правительству, объявившему республику. Поначалу это вызвало у толпы озноб восторга. «Республика! – вопили на всех углах. – Да здравствует республика!» Мало кто понимал значение этого слова.

Людей, составивших новое правительство, толком никто не знал. Немедленно возник спор – речь идет о единой республике или о союзе семи республик? Говорили временные правители красиво, длинно, витиевато, но действий никаких не предпринимали.

Разъехавшиеся по своим поместьям вице-короли никаких республик признавать не захотели. Начался хаос, поначалу веселый. Кругом собирались толпы народа. Всегда находился горячий говорун, влезавший на ближайшие ступени или просто на пивную или винную бочку, с которой он держал пламенную речь. Кого-то слушали, кого-то свистом сгоняли с бочки. Весело было, пока в разоренных складах еще хватало пива. Но скоро оно кончилось. Прибывающие с фронта делегации солдат и младших офицеров заставали обычно голодную и раздраженную толпу.

Войска захватчиков ненадолго оживились и начали продвигаться вперед. Их с трудом остановили. Но стране угрожал развал. Два окраинных королевства объявили о своей независимости. Еще три подумывали об этом. Столичные офицеры, получавшие неутешительные вести из провинций, потребовали от генерала Раса решительных действий.

Генерал ввел в столицу две военные бригады, разогнал болтунов-«временных», задержал сотню особо наглых мародеров и заколебался. Спустя сутки он предпринял жалкие попытки не то разыскать и вразумить беглого короля, не то привести к власти кого-то из вице-королей. Он наивно думал, что среди них есть хоть один порядочный. Но король исчез, а вице-короли ехать под крылышко генерала Раса опасались.

Именно в это время из южного города Блисса в столицу прибыли сержант, три его солдата и их верная подружка Сэнди. Они проделали путешествие на старой разболтанной бричке, с веселым удивлением оглядываясь вокруг и ничего не узнавая. Кругом среди куч мусора и наспех потушенных, еще дымящихся костров бродили голодные подвыпившие люди и хрипло кричали «Свобода!».

Ставка генерала в стареньком здании штаба на расстоянии ружейного выстрела от Пентакля выглядела как разбуженный улей. Сержант и трое друзей осторожно пробрались сквозь толпу снующих туда и сюда военных. Адъютант Гертик сделал им знак, и они вошли к генералу.

Рас обнял и расцеловал каждого. Выглядел он предельно озабоченным. Ни о какой Сфере он даже не упомянул. Он лишь сказал:

– Ну что, послужите мне еще, солдатушки?

– Послужим, господин генерал.

– Времена смутные, беру вас в охрану.

– Есть в охрану, господин генерал.

В столице разгорелся мятеж группы верных старым порядкам офицеров. Они выступили против главнокомандующего генерала Раса. Ночью, при свете разложенных на площадях костров, там и тут вспыхивали стычки или даже серьезные бои. Тревожные блики заплясали по стенам и окнам здания штаба.

Внезапно разбуженный генерал, вынужденный вскочить на лошадь в одном белье, укрылся в небольшом монастыре на другом берегу реки. Сержант и трое верных солдат оказались рядом с ним. Враги наседали со всех сторон. Обороняющих монастырь солдат было мало. Немного помогли монахи, вооружившиеся кто чем. Они дрались дубинами и швыряли со стен на головы нападавших чугунные горшки. Сержант послал Арика за помощью в северные казармы, а Галика – в южные, располагавшиеся примерно в двух милях от монастыря. Сам же он вместе с Валиком занял позицию у дверей в покои генерала. Но генерал не собирался отсиживаться. Накинув на нижнюю белую рубашку серую солдатскую куртку, он занял место рядом с ними с обнаженной шпагой в руках.

Галик бежал так, что готово было выскочить сердце. Добежав до казарм, он мог только хрипеть. Но там и так все мгновенно поняли. Ударили тревогу. А Галик помчался обратно. Когда он выбежал на площадь перед монастырской стеной, то обнаружил, что там орудовал против растерянной малочисленной охраны безжалостным клинком какой-то бунтовщик-офицер.

Галик не поверил глазам: подполковник Марис Винк!

Под яростным натиском офицера солдаты и монахи стали разбегаться.

Тогда Галик выхватил из ножен шпагу.

Они сошлись лицом к лицу. Винк тоже узнал солдата, некогда сидевшего у него в трюме, и лицо его на мгновение удивленно перекосилось. Но он быстро пришел в себя и теперь смотрел на противника насмешливо.

Подполковник отлично фехтовал – легко, изящно и вместе с тем напористо, не меняя иронично-скучающего выражения лица.

Галик применил прием обратной мельницы. Он заключается в быстром вращении, когда шпага стремительно описывает узкий конус. Противник, увлеченный этим вращением, тоже крутит своей шпагой, даже иной раз впадает в азарт, если у него получается вращать быстрее. Хитрость состоит в том, чтобы внезапно изменить направление вращения. Противник на долю секунды теряется, а затем тоже меняет направление вращения. В этот момент его и нужно ловить. Дело в том, что при перемене вращения внимание на миг рассеивается, и кисть руки не так сильно сжимает эфес. В сей миг нужно со всего маху ударить по его шпаге как можно ближе к эфесу. Время подсчитывать не нужно, тут все основано на чувстве ритма и азарте, как в музыке: переменил вращение и бьешь. В трех случаях из пяти оружие врага со звоном улетает шагов на пять, а то и дальше.