– Подполковник, у меня приказ задержать этих солдат. Как государственных преступников.

– Чего же они такого еще натворили?

– Не знаю, – сухо сказал адмирал. – И знать не хочу. У меня приказ об их немедленном аресте.

Адмирал словно бы невзначай приложил руку в тонкой шелковой перчатке к отвороту белоснежного кителя, украшенного золотыми крабами. Из-за отворота торчал надорванный край бумажного пакета со сломанной сургучной печатью.

– Это приказ? – поинтересовался Винк.

– Да, это он.

– Позвольте полюбопытствовать?

В первую секунду адмирал Чак опешил. Глаза его налились яростью. «Ах ты, сукин сын, подполковник, – красноречиво говорил его взгляд, – кто ты такой, придворный лизоблюд, чтобы проверять мою переписку!?» Окружающим показалось, что сей момент на голову бедного подполковника обрушатся молния и гром. Казалось, Юпитер-Громовержец уже выглянул из-за туч и готов сожрать зарвавшегося офицерика вместе с позументами. Но уже в следующую секунду небо успокоилось – глаза адмирала непостижимым образом потеплели, он спокойно вытащил из-за пазухи пакет и с деланным равнодушием протянул его нахалу подполковнику.

Тот извлек из пакета письмо, пробежал глазами и побледнел.

– Подписано самим начальником тайной полиции? – бросил он вполголоса.

– Как видите, подполковник. Граф Жове-Бери не дремлет. Он работает.

Ни слова не говоря, Винк вернул пакет и обреченно кивнул стоящему позади Роппо. Лейтенант обернулся и выразительно посмотрел на сопровождавших его мичмана и трех матросов. Те козырнули и начали спускаться в лодку.

– Да, подполковник!

– Слушаю вас, господин адмирал.

– У вас на судне еще девушка.

Винк вздрогнул. Этот дьявол знает все.

– При чем здесь девушка? Она хоть и преступница, о ней в приказе министра полиции нет ни слова. Мы сами разберемся.

– Да, но тут дело деликатное. Это племянница моего покойного друга капитана Резотто. А я дал ему клятвенное обещание заботиться о ней и не оставлять в беде.

– Вот как? – прошептал обескураженный Винк.

– Полагаю, вы догадываетесь, подполковник, какой вес имеет обещание адмирала? – Чак перегнулся через поручень и скучающим взором окинул борт корабля, словно пересчитывал собственные пушки.

Винк понял, что спорить бесполезно. Он еще раз оглянулся на своего лейтенанта, а Роппо, в свою очередь, – на застывших у трапа матросов. Те козырнули вновь и исчезли. Спустя полчаса шлюпка вернулась. Но уже с четырьмя пленниками.

Адмирал что-то тихо сказал одному из офицеров, и тот увел девушку. А затем прямо на глазах у Винка появился экзекутор, волочивший целую связку кандалов. Подойдя к самому хрупкому из троих юношей, он внезапно ударил его тяжелой рукой по плечу. От неожиданности Галик, поддерживавший руками штаны, сел прямо на палубу. Экзекутор накинул ему небольшие, похожие на браслеты обручи, которыми заканчивались ржавые цепи, на руки и на ноги и ловко расклепал соединительные шплинты молотком. Удары молотка о железо звонко разносились над кораблем. Такую же процедуру экзекутор проделал с Ариком. Фигуру Валика он смерил одобрительным взглядом, после чего заковал его особенно тщательно.

Затем по команде старшего матроса трое парней поднялись и, гремя железом, медленно удалились. Потрясенный Винк не в силах был отвести взора от их согнутых спин.

– Можете продолжать свой путь, подполковник, – сказал адмирал.

– Благодарю, господин адмирал. – Винк побрел к своей лодке.

Адмирал Чак смотрел ему вслед с довольной усмешкой. Он не сказал этому надутому офицеру, козыряющему связями в верхах, что имя капитана Резотто он впервые услыхал лишь вчера вечером.

Трое друзей были потрясены арестом еще более подполковника Винка, а суховатого адмирала, проводившего их колючим взглядом, дико невзлюбили.

– Из огня да в полымя! – только и сказал Галик.

Арик отрешенно наблюдал, как грубый человек заковывает в железо его руки и ноги, которые в этот момент казались ему вовсе не своими, а чужими и далекими. Ни боли, ни тяжести он не чувствовал.

Валик, напротив, испытывал оживление. Его занимала мысль, сможет он или нет в удобный момент разорвать эти чертовы кандалы руками.

Они ждали, что их загонят в грязный душный трюм. Но их почему-то привели в просторную сухую каюту с большим круглым окном. Не успели они усесться и поудобнее расположить свои цепи, как появился старый плешивый матрос, который взглянул на них доброжелательно и спросил:

– Ну что, соколики, проголодались?

Пленники более суток ничего не держали во рту, но у них хватило воображения лишь промычать нечто нечленораздельное. Не дожидаясь ответа, старик убежал и вскоре вернулся с большим котелком, из которого валил пар. Флотская похлебка из мяса, капусты, моркови и специй показалась им божественно вкусной. Работать ложкой с железом на руках было не слишком удобно, но оголодавшие парни не замечали этого. Плешивый матрос пристроился в уголке и с теплой ухмылкой наблюдал за едоками.

Не успели они опустошить котелок, как расторопный матрос, велевший называть себя дядькой, притащил бадейку с отваром из яблок, груш и сушеной сливы, а также три огромных ломтя сдобного хлеба.

– Покушайте, ребятки, компота с пирогами, – радостно сказал матрос, широко улыбаясь почти беззубым ртом.

– В меня уже не лезет, – пожаловался спустя минуту Галик.

– Извольте откушать вдоволь, – приказал матрос, – неизвестно, что завтра будет.

Отложив ложку и не доев вкусной корки, Арик взглянул в иллюминатор и увидел над волнами чаек.

– Неужели берег близко? – пробормотал он.

– Скоро острова пойдут, – с готовностью ответил матрос.

Валик шумно уплетал свой кусок хлеба, кося глазом на еще не до конца опустевшую бадейку.

– Интересно, за что к нам такое отношение? – негромко сказал Галик.

– Плохое? – испугался матрос. – Вы недовольны?

– Да нет, – усмехнулся Галик, – как раз наоборот. Что-то уж слишком хорошее.

– Мне объяснили, – матрос приосанился, – что вы важные государственные преступники, а к таким отношение особое. Это завсегда водилось. Даже сам адмирал сказал.

– Что сказал адмирал? – спросил Валик. Он наконец опустошил бадейку и блаженно откинулся спиной к стене, чуть громыхнув цепями.

– Да господин адмирал просто показал мне кулак и сказал: «Во! Смотри у меня!» Так я сразу все понял.

– Смотрите, смотрите! – воскликнул Галик.

Все дружно глянули в окно и увидели примерно на расстоянии в четверть мили застывший на мели полузатонувший корабль.

– На рифы наскочил, – сказал плешивый дядька-матрос.

– Давно? – спросил Галик.

– У, когда это было! – пробормотал матрос. – Тыщу лет. Здесь очень узкий и извилистый фарватер. Сейчас увидите, как осторожно мы пойдем. Тихонечко так пойдем, с нежными поворотами да загибами. Проползем совсем рядом с этим сдохшим красавчиком. Тут возьмешь маленько вправо или влево, пиши пропало. Очень трудное место. Можно сказать, заколдованное.

– Неужели?

– Да! – радостно вскричал матрос. – Раньше-то сюда многие рвались. Теперь охолонились маненько. Вот такие примеры, – он кивнул в сторону медленно приближающегося остова печального корабля, – и охолонили.

– А за чем, собственно, рвались? – спросил Арик.

– Ты чего, парень? – Матрос смотрел на него с недоверием. – И взаправду не слыхал? Самое пиратское место. Тут тайна на тайне, клад на кладе. Такие ценности зарыты, такие чудеса! Что ты! Повторяю, многие стремились. Да где они теперь? Жуткое место, пройти его ну просто невозможно.

– А мы как же? – с деланным равнодушием поинтересовался Валик.

Действительно, стрельнуло в мозгу у Арика, если их корабль сядет на мель – с шумом, треском, громом, когда от удара даже посуда летит со столов и из шкафов, как это обычно бывает, – то в обстановке хаоса ведь и сбежать можно. Молодец Валик, верно мыслит. А с кандалами как? Что-нибудь придумаем.