— НУ ЭТО САМО СОБОЙ. Я ПОСЛЕЖУ ЗА НИМ. КОГДА ЧТО-НИБУДЬ УЗНАЮ, СООБЩУ.

— СДЕЛАЙ МИЛОСТЬ. СЛЫШАЛ ПРО ВОЛЛЕНКОТТА?

— ДА. ГРЯЗНАЯ РАБОТА.

— ГРУБАЯ, — поправил Чарльз, — ЕГО СБРОСИЛИ НА МЯГКИЙ ГРУНТ, И ОН ОСТАЛСЯ ЖИВ. НО ОН ВСЕ РАВНО УМРЕТ, ТОЛЬКО МЕДЛЕННО И МУЧИТЕЛЬНО. ПОЖАЛУЙ, ЭТО СУДЬБА. — Мысль Чарльза на миг сбилась, затем возникла снова: — ЗДЕШНЯЯ ОРГАНИЗАЦИЯ СО СКРИПОМ, НО РАЗВАЛИВАЕТСЯ. ВПРОЧЕМ, ПОТЕНЦИАЛ ЕЕ СОХРАНЯЕТСЯ, ТАК ЧТО В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ ЕЕ МОЖНО ВОЗРОДИТЬ. МЕНЯ ЭТО НЕ УДИВИТ…

— И Я ЗНАЮ ПОЧЕМУ.

— ПОЧЕМУ?

— ПОТОМУ ЧТО МЕЙВИС КАЖДЫЙ ДЕНЬ ТВЕРДИТ ТЕБЕ, ЧТО ТЫ СОВЕРШИЛ ОШИБКУ.

— ВЕРНО, — меланхолически признал Чарльз, — А Я ЗНАЮ, КАК ТЫ ОБ ЭТОМ ДОГАДАЛСЯ.

— КАК?

— ТО ЖЕ САМОЕ ТВЕРДИТ ТЕБЕ ЛИНА.

— ТЫ ТОЖЕ ПРАВ, — сказал Рейвен, — И МЫ ВСЕ ВРЕМЯ ОБ ЭТОМ СПОРИМ.

— У НАС ТО ЖЕ САМОЕ. ИНОГДА ОНА НА МЕНЯ СМОТРИТ ТАК, БУДТО Я МАЛОЛЕТНИЙ ПРЕСТУПНИК. НО ВЕДЬ ЗАМОК СТОИТ КРЕПКО, НИЧЕГО СТРАШНОГО СЛУЧИТЬСЯ НЕ МОЖЕТ. ПОЧЕМУ ЖЕ ЖЕНЩИНЫ НЕРВНИЧАЮТ?

— ДА ПОТОМУ, МОЙ МАЛЬЧИК, ЧТО ОНИ СМОТРЯТ НА ЭТИ МИРЫ С ЖЕНСКОЙ КОЛОКОЛЬНИ, А ЭТО ВЗГЛЯД МАТЕРИ. ИМ КАЖЕТСЯ, ЧТО МЫ С ТОБОЙ, ВЗЯВ ДИТЯ НА РУКИ, СЛИШКОМ ВЫСОКО ЕГО ПОДБРАСЫВАЕМ. ВОТ ПОЧЕМУ ОНИ НЕРВНИЧАЮТ.

— НАВЕРНОЕ, ТЫ ПРАВ. — Мысли Чарльза окрасились саркастическими нотками. — А, КСТАТИ, АНАЛОГИЯ С МЛАДЕНЦЕМ… ТЫ ПРОВЕРЯЛ НА ОПЫТЕ?

— У МЕНЯ ХОРОШЕЕ ВООБРАЖЕНИЕ, — прервал его Рейвен, — НУ, ЧАРЛЬЗ, ПОКА.

В ответ пришло телепатическое ворчание. Рейвен взглянул на Лину. Она отдыхала в кресле, закрыв глаза, подставив звездам лицо. Некоторое время он ласково разглядывал ее, проникая сквозь внешние черты. Лицо было всего лишь взятой напрокат маской, за которой он видел настоящую Лину. Обычно он вообще не обращал внимания на ее лицо, воспринимая сразу и целиком то, что пряталось за огромными черными глазами.

Лина даже не замечала, что за ней наблюдают. Мысли ее были далеко, мозг вслушивался в никогда не замолкающие небесные голоса. И Рейвен вскоре последовал ее примеру.

— …ДВА ДЕСЯТКА ЧЕРНЫХ КРЕЙСЕРОВ ТИПА «РАЗРУШИТЕЛЬ» РЫЩУТ ВОКРУГ КОЛЛАПСИРУЮЩЕГО КРАСНОГО ГИГАНТА…

— …ПОВТОРНО, НО ПОЛНОЕ ОТСУТСТВИЕ ОБЩИХ ПОНЯТИЙ ДЕЛАЕТ НЕВОЗМОЖНЫМ ОБЩЕНИЕ С ЭТИМИ ПОРХАЮЩИМИ СОЗДАНИЯМИ. ОНИ ДАЖЕ НЕ ПОНИМАЮТ, ЧТО МЫ С НИМИ ВСТУПАЕМ В КОНТАКТ. КАКИЕ УЖ ТУТ ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЯ! ЕСЛИ НАГРЯНУТ ДЕНЕБИАНЕ И ВОЗНИКНЕТ КОНФЛИКТ, НАМ ПРИДЕТСЯ ВМЕШАТЬСЯ…

— …ГОЛОС С ТАИС… ВЫБРАЛ МОМЕНТ И НАНЕС УДАР, КОГДА ОН УЖЕ УДАЛЯЛСЯ. ПРАВДА, СРЕАГИРОВАТЬ ОН УСПЕЛ…

— …БЕНТЕРЫ ДОВОЛЬНО СИЛЬНЫ, ХОТЯ САМИ НЕВЕЛИКИ. НАС ОНИ ВИДЯТ ВПОЛНЕ ОТЧЕТЛИВО, НАЗЫВАЮТ СВЕТЛЯЧКАМИ И ПОЧТИ ОБОЖЕСТВЛЯЮТ. ОЧЕНЬ НЕКСТАТИ…

— …НА ПРОЛЕТЕ МИМО ДЖИЛЬДЕРДИНА ЗАМЕТИЛИ, ЧТО ДЕНЕБИАНЕ СТРОЯТ НА ПЛАНЕТЕ НЕЧТО ОГРОМНОЕ ИЗ БЫСТРОРАСТУЩИХ КРИСТАЛЛОВ. ОЧЕВИДНО, ДАЮТ ПОНЯТЬ, ЧТО УСТРАИВАЮТСЯ НАДОЛГО…

— …ЭТИ ЖАЛКИЕ ДИКАРИ СОБРАЛИСЬ ПРИНЕСТИ НАС В ЖЕРТВУ СОЛНЕЧНЫМ БЛИЗНЕЦАМ. ПРЯМО НЕВЕЗЕНИЕ КАКОЕ-ТО! НАДО ЖЕ, ИЗ ВСЕГО ПЛЕМЕНИ ВЫБОР ПАЛ ИМЕННО НА НАС ДВОИХ! ВРЕМЕНИ ОСТАЛОСЬ МАЛО, ПУСТЬ СМЕНЩИКИ ГОТОВЯТСЯ ПРИНЯТЬ У НАС ДЕЛА ПОСЛЕ ТОГО, КАК НАС СОЖГУТ

Последнее сообщение напомнило Рейвену о его собственном положении. Бедные дикари. Все наблюдаемые миры, включая и этот, были какими-то взбалмошными. Взрослым часто кажется, что дети ведут себя как дикари.

Он пошевелился и сел, ощущая смутную тревогу. Сверху на него приветливо смотрели звезды, но мир вокруг казался темным и зловещим.

Три последующие недели он внимательно следил за мировыми новостями — и по радио, и по спектровидению. Занятие донельзя однообразное, но он упорно предавался ему, словно ожидая событие, которое никак нельзя пропустить, хотя оно могло и не произойти.

В новостях не звучало никаких намеков о пресловутой антиземной активности. Это не удивляло, так как этих намеков не было даже тогда, когда эта активность переживала самый пик.

Также ничего не сообщалось ни о совершенствовании космических кораблей, ни о планах прыжка в неизведанные дали. Обычная любовь бюрократов к секретности. Автократическое мышление полагает, что новости, представляющие интерес для широких масс в интересах этих самых масс разглашать не следует.

Рейвен терпеливо вникал не только в новости, но и в нескончаемый поток всякой дребедени под видом развлекательных программ, отбирая некоторые из них для более тщательного ознакомления и просматривая затем от начала до конца бездарно-однообразные передачи. Иногда он сравнивал себя со стариком, вынужденным часами терпеть кривляния и трескотню, которой могли развлечь на минуту разве что хныкающих малышей.

В конце третьей недели по спектровидению начали показывать цветной объемный сериал. Слащавая душещипательная сказочка — одна из тех, в которых положительный герой (сейчас им был телепат) долго и страстно смотрит на прелестную героиню (совсем не мутантку) и находит, что мысли ее столь же чисты и невинны, как она сама. Низколобый, с мохнатыми бровями и кривой усмешкой злодей был насекомоязычный, он любил ласкать ядовитых сороконожек. Всего было четыре серии.

Обычная халтура, предназначенная занять мозги, которые иначе могли бы ненароком задуматься о чем-нибудь более серьезном. Тем не менее Рейвен буквально прилип к экрану. И когда наконец злодея одолели, добро восторжествовало среди мягкого света и падающих сверху розовых лепестков, а символический ботинок растоптал символическую сороконожку, он вздохнул, словно пресытившись, и направился на поиски Кэйдера.

Человек, открывший дверь, не был мутантом и больше всего напоминал проигравшего боксера. Сломанный нос, расплющенные уши, одет в серый свитер.

— Кэйдер дома?

— Не знаю, — солгал боксер. — Пойду взгляну. — Маленькие запавшие глазки внимательно разглядывали гостя. — Кто его спрашивает?

— Дэвид Рейвен.

Телохранитель потащился по коридору, постоянно повторяя про себя имя, словно сцепившись с ним в клинче. Наверное, если бы он его не повторял, оно тут же выскочило бы у него из головы. Вскоре он вернулся.

— Сказал, что примет вас.

На полусогнутых ногах, помахивая руками, болтавшимися где-то возле колен, охранник проводил гостя в глубину дома и грубым голосом объявил:

— Мистер Рейвен! — После чего вразвалку удалился.

Это была та же комната, с тем же столом, но уже без шкатулок и ларчиков. Когда Рейвен вошел, Кэйдер встал, заколебался — протягивать ли руку, и, наконец, ограничился тем, что показал на кресло.

Рейвен сел, вытянул ноги прямо перед собой и улыбнулся.

— Итак, старина Сэмми своего добился. Это был его звездный час.

— Да, дело прекратили, с оплатой судебных издержек. Это обошлось мне в сто кредиток. Дешево отделался! — Грубые черты Кэйдера дрогнули, когда он добавил: — Старый судейский шут не преминул сказать, что даже ваше показание не спасет меня, если я еще раз злоупотреблю общественным каналом связи.

— Может быть, его огорчил тот театр, что устроил Сэмми? — предположил Рейвен. — Ну да ладно. Хорошо то, что хорошо кончается.

— Да. — Подавшись вперед, Кэйдер напряженно посмотрел на него. — И теперь вы пришли получить должок?

— В общем, верно, но грубовато, — заметил Рейвен. — Скажем, я пришел повлиять на вас.

Выдвинув ящик стола, Кэйдер угрюмо спросил:

— Сколько?

— Сколько чего?

— Денег.

— Денег? — как эхо повторил Рейвен. Он взглянул на потолок, и лицо его скривилось как от боли. — Причем тут деньги?

Кэйдер резко задвинул ящик.

— Если ни при чем, тогда извольте объяснить, почему вы сперва сунули меня в дерьмо, а теперь из него вытаскиваете?

— Тогда было одно время, теперь другое.

— В чем же разница?

— Тогда был конфликт, вы представляли угрозу, ее следовало устранить. Сейчас все хлопоты позади или почти позади, и нужда держать вас на цепи отпала.

— Стало быть, вы знаете, что война закончена?

— Конечно. А у вас есть предписание на этот счет?

— Увы, да, — с кислой миной произнес Кэйдер. — И мне это не по душе. — Он бессильно развел руками. — Я с вами откровенен. Да иначе и нельзя с тем, кто читает мысли, когда захочет. Меня не тревожит этот внезапный развал, все равно я не могу ничего поделать. Все наше движение превратилось в груду обломков…