Словом, битва произошла такая, что и объяснить совсем невозможно. Шах Мансур запечатлел ее такими подвигами воительства и геройства, что заставил забыть историю Рустама, сына Дастана, но поскольку его настигла предопределенная ему смерть, этим самым закончилась страница его жизни.
Словом, все области Фарса и все сопредельные с ним районы со всеми его подданными были покорены. Большая часть сардаров и приближенных шаха Мансура либо попала в плен, либо была перебита. Принцы, родственники и эмиры Тимура все благополучно вернулись с поля битвы. Что может быть яснее указания на божественную помощь его величеству в такое время, когда с ним осталось не больше пяти человек, а против них выступил храбрый неприятель с пятьюстами бедуинами в полном вооружении, и победа и одоление тем не менее сопутствовали ему, а счастье стало его собеседником? Каким образом можно дать удовлетворительное объяснение тому, что государь, для которого благополучие мира связано с благополучием собственной бесподобной особы, выходит на столь кровопролитную арену боя, что монарх, на конце каждого волоска которого висят тысячи дорогих жизней, погружается в столь опасное место без помощников и сподвижников? Я, впрочем, ошибся, говоря так. Со всех сторон великодушные ангелы ударили на ряды неприятелей и души великих шейхов восстали на помощь и содействие его величеству, эмиру Тимуру.
Его величество изволил остановиться на несколько дней в Ширазе, чтобы прибыли к чертогу убежища мира Султан Ахмад, правитель Кермана, шах Йахиа, правитель Йезда с сыновьями Султан Мухаммадом и Султан Джахангиром, правитель Сирджана, Султан Абу Исхак, атабаки Большого Лура, наместники и сардары Исфахана. Все они вступили в ряды ближайших людей свиты его величества. По приведении в порядок государственных дел Фарса его величество направился в Исфахан. Вен группа поименованных лиц сопровождала его в окрестности селения Кумиша. Когда носимый над головою убежища мира зонт достиг высоты месяца, благо государства потребовало, чтобы правители из династии Музаффаридов и исфаханские военачальники были преданы смерти в той равнине Кумиша. Хвала тому, царство которого не перестает существовать! На ткацком станке неожиданных происшествий не соткали такого платья, которое бы не уничтожила рука превратностей судьбы, и по весне жизни никакая роза не расцвела без того, чтобы листопад бедствий не сделал ее завядшей.
После того как его величество полностью упрочил дела областей Фарса и Арабского Ирака и привел в порядок их интересы, он соизволил направиться в обитель мира, Багдад. Когда веревки, поднимающие завесы царской ставки, возвысились в этой земле до ореола Луны и до знака Рыб, Султан Ахмад, правитель Багдада, при наличии всякого военного снаряжения и войска, казны и сильных крепостей, страшно испугался царственной доблести его величества и душа в его теле затрепетала, как отражение солнечного света на воде.
Подготовив план вывоза своего имущества, домашних и семью, он со всем этим направился в Аравийскую пустыню. Багдад и его районы были завоеваны знаменами покорителя мира. Все области Ирана от Алеппо и границ Сирии, города Малой Азии и крепости тех стран, через нижайшие точки которых не проникал блеск зрения и до вершин коих не достигало самое пылкое воображение, - все они вошли в сферу власти его величества, головы же их начальников стали шарами на ристалище войны и пучками волос на копьях. Казнохранилища и драгоценности мира вручили специальному казначею. Высота его копий орошена водным потоком победы. Почему бы дереву его счастья не приносить плодов и его мирозавоевательному мечу не орошаться источником безмерно развитой распорядительности, почему бы ему самому не быть веселым, когда исполнилось осуществление его цели?
В это время поступили сведения, что Туктамыш-хан после удаления высокославного стремени его величества позволяет себе ходить по ковру возмущения и дерзкою рукою открывать двери неблагодарности за оказание ему милости.
Его хаканское величество, уподобляясь искусному наезднику звезд вложил ногу в покровительствующее миру стремя, взял в руки поводья решимости и дорогою через Ширван, Шимаху и Дарбанд направился в Дашт-и Кипчак. По существующему похвальному обычаю его величество послал Туктамышу увещательные и смешанные с любезностью вести ради необходимости отговорить его от таких опасных шагов, которыми он идет, и устранить поводы к извинению в будущем.
Однако Туктамыш имел пред собою уже проторенный путь дерзости и упрямства. То, что составляет исполнение долга - идти стопами искренности по большой дороге повиновения его величеству, он не исполнил. Он прислал известие, изложенное языком стрелы и меча. Его хаканское величество с группою своих сподвижников, которым кровь сражений доставляет такое же удовольствие, как для других луг, усеянный тюльпанами, и которые признают опьянение лишь чашей вина от вкушающего кровь меча, выстроил войска в боевой порядок.
С другой стороны и Туктамыш-хан выставил против Тимура большое войско, по численности подобное муравьям и саранче. И с обеих сторон были построены ряды, как железные горы.
Смельчаки, бросающие вызов, и храбрецы войска убежища вселенной, как копья, протянули руки к перлу жизни врага и, как стрелы, устремились ногами в дома погибели противников; подобно арканам, они закинули за плечи неприятелей руки желания; как сабли, весело сверкающие при дневном солнце, они разили и убивали; каждый их блестящий кинжал ежесекундно сбрасывал на землю по одной голове, а каждый их горящий меч все время пускал на ветер смерти по одной человеческой жизни, пока враги не обратились в бегство. Туктамыш-хан с большим трудом спас свою жизнь из этого водоворота битвы; вырвавши из его центра несчастье, он заключил его в объятия и стал побежденным и обращенным в бегство. Всякая тварь, которая выходит с дороги повиновения его хаканскому величеству, ничего не имеет своим уделом, кроме отчаяния и гибели. Жребий каждого, кто отвертывается лицом от этого средоточия счастья эмира Тимура, не что иное, как несчастье и отверженность.
Хвала всевышнему Аллаху, второй раз возвещающие победу и одоление коранские стихи соединились с августейшими знаменами. Серп луны высочайшего, касающегося купола ясного неба, пришел вместе с солнцем счастья и победы на стоянку встречи. Последовал приказ отправиться на границы Дашт-и Кипчака и в другие области Туктамыш-хана от Сарая и Астрахани до Крыма и земель франков. И вся эта беспредельная страна была очищена от сопротивления противников его величества и освобождена от смуты его недругов.
Из огромной добычи, захваченной у Туктамыша, было столько луноликих рабов и с мускусными волосами рабынь, что и счету им не было; из них несметное количество стало рабами его величества, убежища вселенной, и слугами его слуг. Каждый из них, открыв яхонтовым ключом ларчик с редкостной жемчужиной и сложив вынутые из источника наслаждения жемчужины на блюдо искренней признательности, представил на высочайшее благовоззрение освещающие ночь перлы, вынутые из жемчужной раковины.
По сути дела не нуждаются в пояснениях извещения о победе, которые были написаны в стихах и прозе сыплющими перлы перьями специальных, личных его величества секретарей и ученых века, рабом объяснений которых и слугою пальцев коих достойно было само древнее небо. Они сверлили алмазом размышления жемчужины своих мыслей, а окрашенными в черное перьями, кои суть соловьи сада красноречия, излагали красивые метафоры и изящные фразы, подобные тем, что создаются ослепительно блестящей рукой. Так что на этом основании невозможно недостаточными по своей невыразительности фразами слабых людей извлечь из источника их скудоумной природы достойный сего словесный жемчуг.
