20.12. Выслуживаться, удушая культурную жизнь
В начале 1980-х гг. установка Коммунистической партии Китая «Пусть расцветают все цветы»[285] (13.11) в области литературы и искусства все больше ставилась под сомнение. В этой «установке» альтернатив «расцветания» и «удушения» отношения стали складываться не в сторону «удушения», к которому склонялся Мао Цзэдун в 1957 г., что видно из его разъяснений этой нормы в ту пору (см., в частности: «Die Polaritfltsnormen der Partei» («Установки в партии». Харро фон Зенгер. Введение в китайское право («Einführung in das chinesische Recht»). Мюнхен, 1994, с. 297 и след.). Во время «культурной революции» (1966–1976) преобладала альтернатива «удушения», что привело к серому однообразию культурной жизни в КНР, позже хлестко названному сообразно старинному выражению «всеобщим онемением».[286] Дэн Сяопин и его сторонники, пришедшие после «культурной революции» к власти, простодушно приступили к претворению в жизнь данной «установки». Но, как всегда, нашлись те, кому пришлось не по вкусу наступившее после «культурной революции» под знаком этой нормы многообразие. Когда, например, журнал Популярное кино Щачжун дянь-ин] в мае 1979 г. на задней обложке поместил сцену поцелуя из английского фильма-сказки, это вызвало резкую отповедь (более подробно см.: Harro von Senger. Partei, Ideologie und Gesetz in der Volksrepublik China (Партия, идеология и закон в КНР), изд. Р. Lang. Берн, 1982, с. 236 и след.). Этому спору о допущении или нет свободы в область культуры известный писатель Ван Мэн (см. введение к стратагеме 19, 1932, 26.13), сам в середине 50-х гг. ставший жертвой политики «удушения», посвятил вышедший в феврале 1980 г. очерк «Об «удушении». Он указывает на то, что политика «цветения всех цветов», естественно, побуждает литературную и художественную критику все чаще высказываться:
«Выражение различных мнений о некоторых литературных и художественных произведениях ведет к спорам. Рецензенты, авторы, даже руководящие товарищи высказывают в ходе обсуждения одобрение либо критику или даже резкое неприятие. Эти мнения быстро расходятся, после чего приходится слышать слова: «Смотрите, а не идет ли возврат к политике удушения?» Одновременно представляют дело так, словно все указывает на то, что вот-вот обрушится небо и разверзнется земля. Встречаются и такие, кто изо всех сил раздувают эти споры и критические замечания, смущая умы. Их единственно заботит то, чтобы в Поднебесной более не было беспорядков. Некоторые из них уже давно спят и видят удушение литературной и художественной жизни. Стоит подняться ветерку и потревожить траву, они тотчас приступают к охоте на ведьм, нагнетают обстановку, лишь бы половить рыбу в мутной воде и учинить грабеж при раздувании пожара».
Ван Мэн указывает сразу на две стратагемы: 20-ю и 5-ю, в своекорыстном (это может делаться ради удовлетворения амбиций, завоевания положения или устранения противника) использовании которых он упрекает приверженцев политики удушения.
20.13. Шестая из двенадцати военных уловок наставника Суня (Сунь-цзы)
«Луань эр цюй чжи», так звучит шестая из «двенадцати военных хитростей», которые предлагаются в Военном искусстве Сунь-цзы. Классический китайский язык весьма краток, и эти четыре знака можно передать примерно так: «Покоряй его [противника], водворяя в его стане разлад». В западных переводах Сунь-цзы данное выражение понимается зачастую следующим образом: «Feign disorder, and crash him» (Лайонел Джайлс (Giles) [переводчик]: Sun Tzu, Шанхай/Лондон, 1910, стр. 6); «Feign disorder and strike him» (Сэмюэль Б. Грифит (Griffith) [переводчик]: Sun Tzu, Лондон, 1980, с. 66); «Täusche ihm Auflösungserscheinungen im eigenen Heer vor und schlage ihn dann» (Клаус Лейбниц (Leibnitz) [переводчик]: Sun Tzu. Карлсруе, 1989, с. 14) и т. д. Вероятно, эти западные толкования покоятся на разъясненной во введении (см. § 12) узкой трактовке понятия хитрости, которую там все уравнивают с притворством. Рассматриваемая под этим утлом зрения шестая уловка оказывается принадлежностью стратагемы 27. Иное разъяснение выражению «луань эр цюй чжи» дается в Большом словаре «Военного искусства Сунъ-цзы» [ «Сунь-цзы бинфа да цыдянь». Шанхай, 1994, составитель Гу Ли], для которого я написал главу о восприятии [идей] Сунь-цзы в немецкоязычном мире, а именно в широком толковании понятия хитрости: «Когда у противника наступает разлад, его одолевают. Разлад этот может быть двоякого рода: вызванным самим противником и вызываемым в его рядах». Что касается разлада первого рода, то шанхайский словарь ссылается на комментарий к Сунь-цзы танского Ду My (803–852): «Можно воспользоваться разладом у противника, чтобы его одолеть». Что же касается второго рода разлада, то здесь шанхайский словарь ссылается на комментатора танской эпохи (618–907) Цзя Линя: «Мы поручаем своим агентам вызывать разлад в стане противника, и когда наступает разлад, мы противника одолеваем». Рассматриваемая под таким углом зрения шестая из двенадцати уловок Сунь-цзы полностью соответствует стратагеме 20.
Что же подразумевали в древнем Китае под «разладом» с позиции военного дела, мы узнаем из военного трактата Шесть наставлений [ «Лю тао»] времен Сражающихся царств (475–221): «Войско, пораженное паникой, отряд, не признающий воинского порядка, воины, которые пугают друг друга могуществом неприятеля, блуждающие в войске испуганные взгляды и смущенный шепот, пугающие слухи, которые распространяются в войсках, несмотря на все запреты, сомнения, высказываемые тысячами уст, воины, которые больше не боятся невыполнения приказов и потеряли всякое уважение к командирам» («Лю тао», гл. 29 «Отличительные признаки войска» [ «Бин чжэн»]: Тридцать шесть стратагем: китайские секреты успеха. Пер. с кит. В. Малявина. М.: Белые альвы, 2000, с. 109–110). «Такую вот «рыбу» в случае войны и нужно сцапать», — комментирует автор 36 стратагем приводимую в разделе 20-й стратагемы выдержку из «Лю тао».
20.14. Быки с подожженными хвостами
В III в. до н. э. владение Янь напало на владение Ци, заняв 70 городов. Тянь Дань удерживал город Цзимо (на юго-западе от уездного города Пинду в нынешней провинции Шаньдун), чтобы оттуда организовать сопротивление яньскому войску. «Тянь Дань тем временем собрал в городе более тысячи быков, на них надели темно-красные шелковые попоны с вышитыми разноцветными узорами в виде драконов, к рогам привязали острые лезвия мечей, к хвостам прикрепили вязанки смазанного салом тростника и подожгли их, в крепостных стенах пробили несколько десятков проходов и ночью выпустили этих быков. Когда быкам стало жечь хвосты, они рассвирепели и бросились на яньское воинство. В результате среди ночи яньские войска были охвачены паникой. Огни, горевшие на бычьих хвостах, отбрасывали ослепляющий свет, и яньским воинам [быки] казались драконами. От их рогов [яньцы] погибали или получали ранения. А 5 тысяч воинов, которые следовали за животными, держа во рту палочки [чтобы не проронить ни звука], тоже ударили по яньцам. В это время оставшееся в городе население стало стучать и греметь, и стар и млад били в медную утварь, создавая страшный шум, сотрясавший небо и землю. Яньских воинов охватила паника, и они бежали… Циские воины стали преследовать яньцев и погнали их на север… 70 с лишним городов, утраченных ранее Ци, вновь вернулись под власть его правителя» (Сыма Цянь. Исторические записки. Пер. с кит. Р. Вяткина, т. 7. М.: Наука, 1996, с. 265: гл. 82 «Жизнеописание Тянь Даня»).