- То есть, тем не менее, ты ее поощряла.

- Я думала, что лучше, чтобы разочарование пришло раньше, чем позже. В конечном итоге, не удалось бы ей запретить, Сэм.

- Конечно, ты права.

- Это точно, что Линда донесла на нее этому типу? – спросила она, меняя тему.

- Все так думают, хотя, очевидно, мы не можем ничего доказать. Кто другой мог это сделать?

Рэйчел пожала плечами.

- Вот именно, кто другой? - выпустила дым, прищурив глаза. – Лесли, конечно, жаждет в настоящий момент крови Линды. Вчера накричала на нее в кабинете.

- Лоу утверждает, что Линда сохранила спокойствие, от всего отреклась и вежливо попросила Лесли, чтобы та не впадала в истерику больше, чем это возможно.

- А что на это все сказал Дерек?

- Я сказала бы, что он прижал свои уши. В последнее время редко его вижу, а ты?

- Я встретила его пару раз.

- Если Линда намеревается заставить Лесли отступить, то очень разочаруется. Лесли собирается остаться и бороться до конца, - сказала я.

- Дерек не будет в восторге, - подтвердила Рэйчел.

- Он хочет тишину и покой и ненавидит бабские разборки. Уже сейчас довольно зол на Линду из-за всей этой суматохе.

Рэйчел раздавила окурок, после чего встала, вытянув руки вперед. В черных леггинсах и короткой кофточке выглядела как гибкая пантера.

- Ты хочешь чаю? - поинтересовалась она обыденно.

- Пожалуй.

Зашла в маленькую, очаровательную кухню и включила чайник.

- Завидую тебе, – сказала подруга, перекрикивая шум закипающей воды. - Ты в любой момент можешь уйти. То есть, из тренажерного клуба. Потому что, если проводить там слишком много времени, в этом небольшом, закисшем маленьком мире... Некоторые вещи становятся тогда важнее, чем в действительности. И Линда отравляет тебе жизнь по самым мелким пустякам... – и замолчала.

- Ты также всегда можешь уйти. Без сомнения, ты найдешь работу.

- Уйти и дать ей выиграть? - спросила Рэйчел с недоверием. - Никогда!

Наполнила кувшин и принесла поднос в гостиную.

- Так, что ты в точности напялишь на встречу с этой старухой?

* * *

Думаю, что тот полдень отпечатался в моей памяти, поскольку именно тогда я услышала, что Маркс энд Спенсер прекратили производить Кровавую Мэри в серии «коктейли в банке». Очень меня это взволновало.

- Почему? - жалобно застонала я, глядя на продавщицу.

- Мы прекратили продажу, – повторила та с нудной миной.

- Но они были такими популярными! Я часто не могла их получить, когда являлась за ними.

Продавщица безразлично почесала нос.

- Они порой просто так это делают, – сказала она, словно поделившись со мной изотерическим знанием на тему реальности. - Неважно, продается ли что-то или нет.

- А джин с тоником?

- Также прекратили. Осталось только то, что на этой полке.

Это было уж слишком. Эти коктейли представляли существенный элемент моего виденья будущего. Как востребованный, богатый художник я намеревалась самолично заполнять холодильник банками с Кровавой Мэри и джином с тоником. Теперь, когда у меня отобрали эту возможность, я чувствовала, как погружаюсь в пучину бедствий и отчаяния.

Уставившись мрачно на Pinacolad и Harvey Wallbangery, я гадала, почему магазины умышленно отказываются от продажи вещей, которые я так люблю покупать. Например, бархатная красная губная помада Некст, фасолевые бургеры Холланд энд Барретт... Я могла бы перечислять без конца. Я вышла, окинув охранника горделивым взором, после чего пошла пешком на работу, вместо того, чтобы сесть в автобус. Нужно же было как-то разгрузиться.

Во вторник в полдень тренажерный клуб редко переживал наплыв гостей, но в этот день казался исключительно безлюдным. Может, губительная атмосфера среди работников оказалась заразной.

- Что-то здесь сегодня пусто, да, Лоу? - заговорила я вежливо.

- Плохая аура, - ответила та серьезно. - Я не ожидала тебя так рано увидеть, Сэм. Ты начинаешь лишь в половине шестого.

Я взглянула на часы. Они показывали лишь три тридцать.

- Хотела сделать покупки в Камдене, но передумала, - отделалась я общей фразой, не желая нагружать Лоу моей коктейльной трагедией.

- Собираешься позаниматься? - поинтересовалась она с недоверием.

Отношение Лоу к тренировкам было двойственным. Работала она у нас больше десяти лет, сначала как ассистентка в зале ожидания для детей, потом как смотрительница, и, в конечном итоге, очутилась на должности администраторства. Тем самым никогда не принимала непосредственного участия в удивительном процессе формообразования мускулов и, хоть понимала, что ее работа заключается в пропаганде физических упражнений, сама считала это абсурдным занятием. В общем, Лоу вела себя как терпеливая мать, которая снисходительно смотрит на своих подростков детей, увлеченных какой-то странной, но проходящей модой.

Эта противоречивость приводила к определенному раздвоению индивидуальности. То упрекала всех в недостатке усердия при работе над формой, а в другой раз произносила само слово „тренинг” с таким же энтузиазмом, с которым мастер очерка „Спектейтора” (еженедельный журнал консервативного направления; освещает вопросы политики, экономики , а литературы и искусства; издаётся в Лондоне. Основан в 1828; New Statesman & Society - Прим.пер.) пишет выражение „всенощная бесовская вечеринка”.

- Не выношу тренироваться перед занятиями, – сказала я. - Чувствую себя тогда слишком довольной и вспотевшей, чтобы расставлять их по углам с соответствующим убеждением.

- Как тебе угодно. Что будешь здесь делать столько времени? Может, попьешь чаю?

- Точно. Я тебе не помешаю?

Лоу протянула мне ладонь с идеально наманикюренными ногтями, свободно помахала ею, давая понять, что ничем не занята. Через минуту величественно встала с места, подошла к шкафу в углу и включила чайник. В тот день на ней не было тюрбана, концы волос она закрутила и покрыла лаком. Выглядела при этом как Опра Уинфри, глянцевая и черная. В ушах ее сверкали искусственные рубины, а поверх красного костюма был надет мандариновый жилет. Как пиджак, так и жилет были оснащены довольно большими подплечниками, благодаря чему Лоу выглядела еще эффектней, чем обычно.

- У тебя нет случайно печенья? - поинтересовалась я с надеждой. Я сделала ошибку, съев на ланч только малокалорийный бутерброд. Комплект сыра с пикулями - это очень хорошая вещь, но понемногу я начала ощущать, что потребила только 67 калорий.

- К сожалению, нет. Я предложила бы тебе сигареты, но в настоящий момент курение - это восьмой смертный грех.

Лоу принесла кружку с чаем и поставила ее на стол. Я пододвинула себе стул, после чего мы просидели минуту в молчании. Лоу принадлежала к тем людям, которые не болтают попусту, когда нечего сказать, поэтому в ее обществе я всегда расслабляюсь.

Рабочее место Лоу занимало около одной четверти площади будки администратора. Входная дверь тренажерного клуба открывалась здесь же рядом с ее столом. Никто не мог войти, не уплатив или не показав абонемент. Напротив стола была лестница, которая вела в подвал и к доске объявлений, а по левую сторону располагались двери в зал ожидания для детей, главный гимнастический павильон и туалеты на этаже. Лоу господствовала над всем этим.

- У тебя отсюда замечательный вид, – подтвердила я. – Ты все видишь, кто приходит, кто выходит...

- Последнее время не на что смотреть, - сказала Лоу. - Это мертвый сезон. Я покурила бы. Беда, что вспомнила об этом, потому что сейчас меня тянет.

Она встала, взяв сумку, после чего направилась в сторону кабинета Линды.

- Сейчас вернусь.

Я ошеломленно уставилась на нее.

- Ведь Линда озвереет, если поймает тебя на курении в ее кабинете!

Лоу хлопнула пальцем по носу.

- Скажем так, мадам Гестапо также не свободна от изъянов. Этот как раз делит со мной. Я не доношу на нее, следовательно, она не доносит на меня.

Лоу исчезла внутри, плотно закрывая за собой дверь, так, чтобы дым не просочился ни в одну щель. Я не могла удержаться от улыбки при мысли о Линде, которая в глубокой тайне грешила у себя в кабинете. Всегда приятно узнать, что враг тоже имеет свои слабости.