Страх мешал ему думать. Черт! А что бы он делал без зонных имплантов? На вскрытие люков могло уйти много времени - несколько драгоценных минут, которых у него не было. К счастью, программное ядро успокоило проблемные центры мозга. Его зрение отключилось от оптических нервов и начало воспринимать едва заметный электромагнитный узор, соответствовавший схеме контрольной панели.

Он понимал любые схемы, как слова. Они составляли язык, знакомый для его баз данных и встроенного компьютера: тонкие линии электронных потоков - такие же точные, как связи между нервными центрами. Если разрезать этот провод и шунтировать ту часть схемы, сигнал пойдет по нужному пути…

Его резак был настроен на узкий луч. Обычный человек потерпел бы неудачу в таком деле. Однако Энгус имел в своем теле кибернетическую начинку. Его внимание фокусировалось на узоре электромагнитных полей, зонные импланты гарантировали твердость руки, а мышцы двигались с машинной точностью. На поверхности панели появилась крохотная точка. Красный луч коснулся схемы, и в тот же миг ирисов створ раскрылся перед Энгусом, выплюнув в холодную тьму клуб белого пара.

Термопайл оттолкнулся от поручня и влетел в воздушный шлюз. Стены камеры были усеяны защитными устройствами и датчиками, сканировавшими пространство различными электромагнитными полями. Снаряжение Энгуса маскировало его перемещения. Он видел, как сенсоры теряли настройку, а лучи охранных систем - свою когерентность. Анализирующие блоки не выдавали сигналов тревоги. Однако амнионы могли почувствовать неладное. Их инструменты зафиксировали раскрытие внешнего люка. Диагностика схем на командном мостике рапортовала о сбое датчиков в шлюзе.

Энгус ничего не мог поделать с этим. Теперь все зависело от скорости. К сожалению, он не знал, как закрыть внешний люк шлюза. Выстрел в контрольную панель не помог бы. Поиск и коммутация проводов требуют времени. Он наугад нажал несколько клавиш в разных комбинациях. Никакого результата.

Термопайл с тоской подумал о Дэйвисе и Векторе. Живы ли они? Эти парни находились внутри слишком долго. С ними все могло случиться. Если Диосу ввели мутаген, который сделал Чатлейн послушной наемницей, а Сиро - безумным придурком, то глава полиции мог содействовать Вестабулу в захвате новых пленников.

Он настроил рацию на частоту, которой пользовались Вектор и Дэйвис. В наушниках тут же послышались крики и звуки борьбы. Проклятье! Он опоздал! Бой уже начался! Подняв резак, Термопайл пригнулся к контрольной панели. Он умолял программное ядро помочь ему в разгадке схемы…

– Энгус, черт бы тебя побрал, - раздался крик в его наушниках. - Быстрее! Сюда!

«Я работаю над этим, - молча ответил Термопайл. - Дай мне хотя бы минуту».

Прищурив глаза и отключив мозг от отвлекающих помех, он сосредоточил внимание на призрачном узоре электронной схемы.

Где же этот элемент? Ага! Нашел!

Прежде чем он успел что-то сделать, судно содрогнулось от мощного взрыва. «Затишье» накренилось, словно в него врезался космический линкор. Энгус сильно ударился о переборку, на которой находилась контрольная панель. Его лицевая пластина покрылась сетью тонких трещин, смертельно опасных при открытом внешнем люке. Однако Термопайл не видел их. Он ослеп от яркой вспышки протонного огня, который с воем пронесся мимо стыковочного порта. Шквал мощных импульсов, возникших на всех диапазонах частот, ударил по его электромагнитным протезам. Барабанные перепонки грозили лопнуть от невыносимого воя. Боль рвала нервы и кромсала мозг…

На целую вечность, которую его компьютер измерил несколькими пикосекундами, Термопайл потерял сознание. Затем зонные импланты локализовали боль, отключили измученные нервные окончания в коре головного мозга, и Энгус пришел в себя. Потея, как свинья перед убоем, дрожа и ощущая тошноту от жуткой боли, он снова осознал свое тело и скафандр, почувствовал зуд кожи и увидел индикаторы, которые мигали на внутренней панели шлема. Секунду или две он смотрел на сеть трещин, покрывавших лицевую пластину. Энгус не понимал, откуда они появились, и почему он до сих пор не умер.

Да, почему он не умер? Почему лицевую пластину не втянуло вакуумом в открытый люк воздушного шлюза? И что ограничило последствия взрыва протонной пушки? Электромагнитный шторм, вызванный детонацией излучателя, должен был длиться несколько минут.

Остаточная боль превратила его в тугодума. Прошло три секунды, прежде чем он заметил закрытый внешний ирис. Тот захлопнулся сам по себе. Очевидно, взрыв активировал систему автоматического контроля, которая, проанализировав повреждения корабля, перезапустила схему контрольной панели воздушного шлюза. Тем не менее он должен был погибнуть. Шлюз не мог наполниться воздухом мгновенно. Значит, его лицевая пластина как-то сохранила остаточную целостность. Энгус не знал, насколько он мог доверять ей. Но плексюлоза пока не ломалась, и давление в скафандре оставалось прежним.

Он услышал отдаленный шум - судя по звукам, выстрелы плазменных пушек. Казалось, что корпус корабля шипел, как масло на сковородке. Переборки дрожали от рева мощного двигателя. Энгус не мог сосредоточиться. Он должен был что-то сделать - что-то важное и не имевшее отношение к битве и тошноте. Проклятье! Если у него начнется рвота, он задохнется в ней через пару минут. Энгус не помнил, как оказался в этом месте. Его программное ядро молчало. Возможно, оно сгорело под воздействием протонного взрыва или «зависло» от внутренних сбоев.

Его ошеломление длилось недолго. Внезапно он услышал крик Дэйвиса:

– Эй, уроды! Летите ко мне! Я здесь! Попробуйте, возьмите!

Термопайл забыл о тошноте. Его зонные импланты ускорили кровообращение и напитали сердце нужным количеством адреналина. Дэйвис! Он вспомнил о Векторе и Диосе, о толстяке и Мике. И еще была разбитая лицевая пластина. Черт! Черт! Черт!

Он отказался от осторожности. Установив резаки на полную мощность, Энгус придал им силу лазерных пистолетов. Первым делом он навел два красных луча на контрольную панель внутреннего люка и, оплавив оплетку, замкнул провода сервоприводов. Внутренний створ шлюза раздвинул свои лепестки.

Воздух, с шумным хлопком ворвавшийся в камеру, швырнул Термопайла на внешний люк. Игнорируя удар и боль, он оттолкнулся ногами от переборки, включил сопла и вылетел в открывшийся проем. Грузовой трюм встретил его ослепительным зеленовато-желтым светом. Подъемные краны кренились под разными углами, как ржавые скелеты, с обвисшими сухожилиями проводов. Между ними, паря в невесомости, тянулись шлейфы густой амнионской крови. Энгус увидел двух мертвых чужаков. Один был почти полностью обезглавлен. У другого из глаза торчала рукоятка пластикового кинжала.

Электронная оснастка Термопайла зафиксировала эмиссию выстрелов импульсных ружей. Искусно управляя соплами, он быстро развернулся и оглядел помещение трюма. Трещины на лицевой пластине мешали обзору. Индикаторы внутренней панели шлема истерично требовали внимания. Усилием воли он отключился от помех. При быстром осмотре трюма Энгус насчитал десять фигур, семь из которых были амнионами. Трое сражались в одном клубке тел у одной из переборок. Другие перемещались взад и вперед среди складских конструкций и подъемных кранов. Некоторые из чужаков были вооружены импульсными ружьями.

Диос и Вектор сражались с Вестабулом. Он был много сильнее их. Но Уордену удалось зажать голову Вестабула под мышкой, и он, напрягая мышцы рук, старался придушить его. Вектор придерживал Диоса за пояс и, используя сопла скафандра, поворачивал обоих соперников так, чтобы мутант находился между ними и вооруженными амнионами. Поскольку вся троица парила в воздухе, у Вестабула не было опоры, и он не мог вырваться из хватки Диоса.

Остальные шесть амнионов метались между трюмных кранов, пытаясь поймать или убить Дэйвиса Хайленда. Оружие имелось только у четверых, но этого было достаточно. Дэйвис оставался живым и свободным лишь благодаря реактивным соплам. Он двигался быстрее противников и, изменяя направления, все время мелькал между ними. Боясь попасть друг в друга, амнионы не решались начинать стрельбу.