Однако Морн продолжала гнуть свою линию.

– Прошу прощения, директор Диос. Я кое-что не понимаю.

Наверное, она хотела спросить: «Какие обещания вы решили выполнить?»

– Почему вы на борту амнионского судна? Как вы можете выполнять свою работу, превратившись в заложника?

Очевидно, ее слова задели Уордена.

– Вам не обязательно понимать это, Морн, - с неожиданной страстностью ответил он. - Лучше подумайте о том, что случится, если мы не выполним требований амнионов. Они разрушат Сака-Батор, станцию полиции Концерна, ваш корабль и все то, на что смогут навести орудия. А затем люди, уцелевшие после жуткой бойни, окажутся в войне с запретным пространством. В тотальной космической резне! О Боже, Морн, мы говорим о таком количестве крови, которым можно затопить планету. Попробуйте это понять.

Она закрыла лицо руками и прошептала:

– Не передергивайте, директор. Лучше расскажите нам об их требованиях. Чтобы мы знали, с чем нам предстоит столкнуться.

– Хорошо, - мрачно согласился Уорден. - Я изложу их притязания. Амнионы считают Дэйвиса Хайленда своей законной собственностью. Они хотят вернуть его на «Затишье». Кроме того, в качестве компенсации за диверсионный акт, совершенный на Малом Танатосе, амнионы требуют Энгуса Термопайла, Вектора Шейхида и вас, Морн Хайленд. Если вы четверо не прилетите сюда и не сдадитесь добровольно, сторожевик откроет огонь из всех орудий.

Слова Уордена вернули Дэйвиса к его дилемме. «Затишье» прилетело именно за ним. Но акцент проблемы незаметно изменился. Внутренний трепет убеждения, который он почувствовал, слушая Диоса, переместил критический заряд в другую плоскость. Дэйвис уже забыл о преступлениях Уордена. Это произошло самой собой. Однако прежний страх остался. Диктат амнионов толкал его к пропасти, которую он не мог преодолеть.

Юноша неосознанно приблизился к директору подразделения спецназа, как будто ждал от нее какого-то намека - намека, который вывел бы его из тупика. Возможно, Мин знала… Нет. Она даже не взглянула на него. Естественно, она слышала каждое слово, но делала вид, что была поглощена переговорами с Центром. Ее внимание фокусировалось на ларингофоне и наушниках.

Энгус начал что-то говорить, но Морн остановила его взмахом руки. Она размышляла над собственной дилеммой: не менее трудной, но абсолютно другой.

– А что вы скажете о себе, директор Диос? - спросила она. - Что нужно вам?

Динамики затрещали.

– Вы несколько раз повторили, что не считаете себя обязанной подчиняться моим приказам.

Уорден говорил неторопливо и бесстрастно, однако за словами ощущалась огромная настоятельность.

– Если бы вы сохранили былую лояльность, я приказал бы вам выполнить требования «Затишья». Но поскольку вы не подчиняетесь мне, я постараюсь убедить вас в необходимости такого поступка.

Прочистив горло, он хрипло добавил:

– В случае вашего отказа я прикажу директору Доннер арестовать вас и отправить на амнионский корабль.

Диос вновь смягчил тон разговора.

– Я не собираюсь оплачивать свои ошибки вашими жизнями. Видит Бог, я хотел бы принять основной удар на себя. Вы знаете, что это правда. Вам известно о сокрытии иммунного лекарства «Интертеха». Вы уже слышали, что ради прохождения акта преимущественного права беднягу Энгуса ложно обвинили в преступлении. Мы продали вас Нику, чтобы вы не могли рассказать о нашем сговоре на Рудной станции. И это я виновен в том, что «Затишье» прилетело к Земле. Майлс Тэвернер отправился на Малый Танатос по моему приказу.

Уорден Диос знал о записи сообщения. Фактически, он признавался в своих преступлениях.

– Морн, мне плевать, что случится со мной. Я согласен быть заложником и готов просить вас сдаться амнионам. Но я не могу допустить уничтожение миллионов невинных людей из-за того, что мы с вами не исполнили свой служебный долг.

Мин замолчала и повернулась к Хайленд, чтобы взглянуть на ее реакцию. Капитан Юбикве нахмурил густые брови. Офицеры дежурной смены забыли о пультах, ожидая ответа Морн. Даже Мика подняла голову. Ее глаза потемнели от отчаяния и безмолвной тоски. Энгус прошептал проклятие. Рот Вектора уныло изогнулся. Губы генетика дрожали от боли. Сиро не понимал, что происходит. Он сидел, откинув голову назад, и что-то нашептывал себе под нос.

«Амнионы считают Дэйвиса Хайленда своей законной собственностью… Мне плевать, что случится со мной…»

Жизнь Дэйвиса снова зависела от решений, которые принимали другие люди.

Очевидно, Морн не замечала прикованных к ней взглядов. Просьба Уордена затронула ее до глубины души. На глазах появились слезы. Нахмурив лоб, она сжимала подлокотники кресла, словно боялась потерять равновесие. Возможно, в ее голове звучали голоса родителей. Она склонилась к микрофону и, задыхаясь от эмоций, произнесла:

– Мы должны обсудить эти требования. Я не могу принимать такие решения за других людей. Оставайтесь на связи, директор. Обещаю не задерживать ответ.

Она печально отключила микрофон, как будто прощалась с Диосом навсегда. Дэйвис больше не слушал ее. Взгляд юноши перешел на Мин Доннер. Он хотел задать ей вопрос, но не знал, как выразить свои чувства. Критический момент, которого он так боялся, навис над ним, и ему нужно было понять, что делать дальше. Выполнить просьбу Уордена или вышибить себе мозги из пистолета? Дэйвис считал, что из всех людей на мостике только Мин могла дать ему верный совет.

Морн сказала: «Мы должны обсудить эти требования. Я не могу принимать такие решения за других людей». Затем она отключилась, оставив Диоса наедине с Марком Вестабулом. Сердце Уордена дрожало, когда он отступил от терминала связи, выпиравшего наростом из стены небольшого помещения. Пот стекал по вискам и позвоночнику. Его человеческий глаз болезненно пульсировал от интенсивного освещения. Протез не давал никакой полезной информации.

Лейтенант Хайленд командовала «Карателем». Масштаб этой победы или неудачи ошеломил его. Морн удалось убедить - или заставить - Мин и Долфина отдать ей власть на крейсере. Более того, она настаивала, что больше не считает себя копом. Капитан Юбикве оказался не у дел. Мин получила возможность руководить полицией Концерна, но не могла влиять на решения Морн. Энгус Термопайл проявлял открытую враждебность.

Что-то произошло. Что-то замечательное или ужасное. Уорден не мог разобраться с этой неопределенностью - особенно сейчас, когда над его плечом нависал

Вестабул. Ситуация порождала рой вопросов: «Какое решение примет Морн? Что сделает Мин, если он прикажет ей доставить команду "Трубы" на борт "Затишья"? Как она стала исполнять обязанности главы полиции Концерна? Что случилось с Хэши?» Будучи пленником амнионов, Уорден не имел другого выбора, как только доверять тем людям, доверием которых он часто злоупотреблял: Мин и Энгусу, Морн и Хэши.

Вытянув руку, Вестабул отключил микрофон. Он издал несколько утробных звуков, по всей вероятности адресованных командному центру сторожевика. Уорден не понимал их значения, но догадывался, что амнион интересовался статусом связи с «Карателем». Убедившись, что канал по-прежнему активирован, он перевел внимание на Диоса.

– Ваши люди не подчиняются вам, - произнес Вестабул.

Он тоже имел лишь один человеческий глаз. Его амнионская половина лица выглядела грозной и непреклонной, в то время как человеческая сторона смущенно морщилась от огорчения.

– Вы не наделены правом принятия решений. Вы не способны удовлетворить наши требования.

О, черт! Тревога ворвалась в грудь Уордена, как едкий воздух.

– Я вынужден начать переговоры с Холтом Фэснером, - продолжил Вестабул.- Вы не оставляете мне другого выбора. Он заявил, что может получить согласие от всех властных структур в человеческом космосе.

Вцепившись в терминал, Уорден повернулся к амниону.

– Его заявление - чистая ложь!

Гнев помог ему подавить нараставшую панику. Он повысил голос, чтобы преодолеть затруднения, создаваемые дыхательной маской.