Его человеческий глаз лучился от удовольствия. Похоже, амнион наслаждался столь буквальным выполнением своих обещаний.

Уорден поморщился и мрачно спросил:

– Как долго эта пилюля позволит мне оставаться человеком?

– Один час, - без колебаний ответил мутант.

«Замечательно,- подумал Уорден.- Вполне достаточно, чтобы усадить меня в командный модуль и отправить на "Каратель". Но не достаточно долго для того, чтобы Долфин успел доставить меня на станцию полиции, где я мог бы получить спасительную вакцину».

– Как много капсул вы дадите мне на прощание?

– Ни одной.

Диос свирепо усмехнулся.

– Я так и думал. Ну что же! Давайте встретим Дэйвиса и Вектора. Пусть они оценят ваше гостеприимство.

Он оттолкнулся от шершавой стены и полетел по проходу к грузовому трюму. Именно там находился стыковочный отсек, откуда он попал на борт «Затишья».

Вестабул действительно многое помнил о предательстве людей. Но он забыл о человеческих достоинствах.

Пока Долфин Юбикве выводил командный модуль на стыковочный вектор подлета к «Затишью», Энгус, словно моллюск, распластался на металлической поверхности «Трубы», располосованной солнечным светом и лучами мощных прожекторов. Все его боевое снаряжение состояло из пары лазерных резаков, цилиндра с наполнителем и запасного скафандра. Если бы не жуткий страх, он от души посмеялся бы над тем, что собирался одолеть таким жалким оружием огромное амнионское судно.

У него начиналось обезвоживание. От пота ткань внутри скафандра стала скользкой и противной. Ему казалось, что он уже несколько часов рассматривал корпус «Затишья», который закрывал половину звездного пространства. Несмотря на термическую регулировку скафандра Энгус, выходя в открытый космос, всегда потел, как жирная свинья,- автоматический рефлекс, неподконтрольный даже для зонных имплантов.

Прежде чем надеть шлем скафандра, он выпил не менее литра сока. Это было требованием его программного ядра - предосторожностью, о которой люди обычно забывали. Энгус потел от страха. Безграничность и холод пространства пробуждали в нем воспоминания о детской кроватке. Беспощадная и безликая смерть, царившая в этой бесконечности, сулила ту же вселенскую боль, которую он получал от своей любвеобильной матери.

Большую часть жизни Энгус провел в небольших, похожих на гробы кораблях, летавших в глубинах ужаса, от которых ему никогда не удавалось скрыться. Защищенный лишь страхом и тонким слоем металла, он ежеминутно убегал от смерти. В лучшие дни алчная бездна пустоты касалась его только через экраны мониторов и двоичные коды сенсоров. Но ему везло нечасто, и в основном дни были плохими.

Эпопея с сингулярной гранатой, когда он спас «Трубу» от «Завтрака налегке», стала худшим эпизодом его жизни. Только абсолютное отчаяние уберегло Термопайла от безумия и гибели. Голод черной дыры сместил суставы его бедра и отправил Энгуса в стазис. Он выжил лишь по той причине, что Морн пошла на сумасшедший риск и, несмотря на большие ускорения, осталась управлять кораблем.

И вот очередная встреча с открытым космосом. Пока Долфин буксировал скаут, Энгус внимательно изучал зловещий бок сторожевика. Его вновь ожидала детская кроватка. Он мог погибнуть или снова оказаться избитым.

Если бы не вмешательство программного ядра, его сердце взорвалось бы от напряжения. Энгусу хотелось вызвать Морн и поговорить с ней о своих страхах. В принципе, сигнал его передатчика мог дойти до «Карателя». Но расход энергии ослабил бы маскирующее поле, и амнионы без труда определили бы, что рядом с ними находится мощный источник радиоизлучения. Кроме того, он сам приказал Морн,

Мин Доннер и Долфину не выходить на связь с их группой. И все же, когда «Затишье» заслонило половину галактики, а до стыковки осталось несколько минут, он едва не нажал на кнопку вызова. Ему безумно хотелось услышать голос Морн.

«Как ты?- шептал он в черное пространство.- С тобой все в порядке? Совет выслушал твою историю? Ты рассказала им о том, что случилось с тобой?» Однако больше всего ему хотелось спросить: «Почему ты сделала это?»

Энгус знал, что она ненавидела его. Морн так часто выражала презрение к нему, что он раз десять был готов убить ее. Или себя. Термопайл не видел тут разницы. Почему же она решила избавить его от приоритетных кодов? Почему позволила ему принимать решения, которые могли погубить многих людей? Лишь закаленный инстинкт выживания удержал его от необдуманного поступка. Иначе он заговорил бы с ней.

Как скоро командный модуль коснется докового порта сторожевика? Через девять минут? Или восемь? Его компьютер мог бы рассчитать момент стыковки до секунд. Однако Энгус не давал ему такого задания. Он и без того был напуган.

Пот беспощадно жалил глаза. Чтобы избавиться от него, Термопайлу приходилось часто моргать, и от этого у него болело лицо. Он почувствовал бы себя гораздо лучше, если бы Сиро поговорил с ним немного. Вполне безопасное занятие. «Затишье» не услышало бы их на такой частоте при низком уровне сигнала. Мальчишка явно спятил: фиксация на Сорас Чатлейн увела его за грань рассудка. Но Энгус был согласен на что угодно - главное, Сиро знал свою задачу: когда, чем и как. Однако чертов сопляк молчал будто пень. Если бы не конкретные вопросы, он оставил бы Термопайла наедине с его потом и страхами. Время от времени ему приходилось отвечать что-нибудь вроде: «Люк уже открыт» или «Я не подведу тебя». Но сам он нарушил молчание только однажды. В ответ на блеянье сестры Сиро пробурчал: «Я хочу, чтобы вы все заткнулись. Мне и так есть о чем подумать». Порою он ничем не выдавал своего безумия.

Черт возьми! Их пребывание в открытом космосе затянулось. Прошло уже несколько минут или часов с тех пор, как Энгус просчитал маршрут движения и обдумал каждый непредвиденный случай, который мог с ним приключиться. Теперь ему оставалось только потеть от ужаса. Зря они так рано покинули безопасное нутро «Трубы». Он сам обрек себя на этот ад, решив, что ему удастся свыкнуться со страхом. Глупый идиот!

Обычно страх улучшал его форму: он становился быстрее, сильнее и умнее, чем при других обстоятельствах. Но теперь это правило не работало. Он превратился в странного и незнакомого человека, чьи поступки были чуждыми для Термопайла. "Затишье" очень большое, - сказал он Сиро. - Мне нужно время, чтобы изучить его». На самом деле он лгал. Энгус надеялся, что вид огромной пустоты поможет ему вернуть свой прежний образ - характер того человека, которого он помнил.

Что он здесь забыл? Какого черта он решил, что это хорошая идея? Прежний Энгус остался бы на борту «Карателя» и позволил трахнутому Диосу, Совету и полиции Концерна получить все то, что они заслужили. Он наплевал бы на их планету. Прежний капитан Термопайл вырвал бы «Трубу» из захватов командного модуля, запустил импульсный двигатель и улетел к границам запретного пространства. Но все это было не для него - не для нового слабоумного Энгуса. Вместо разумного бегства он вызвался спасать человечество. Он рискнул пойти на верную смерть.

Что же такое нашло на него? Неужели в программном ядре оказался испорченный набор инструкций? Вряд ли. Он не чувствовал принуждения зонных имплантов. Скорее всего, это было влияние Морн. После гибели «Повелителя звезд» он унижал ее, как только мог. А она спасла его жизнь, когда он попал в ловушку Ника. Затем она освободила Энгуса от приоритетных кодов, так как сочла преступлением его превращение в киборга. Несмотря на огромный риск она доверилась ему. Морн проела дыру в его сердце. И отныне он не мог забыть, чем был обязан ей.

Еще одним событием, сыгравшим фатальную роль в изменении его характера, было обещание, которое выполнил Уорден. Чертов Диос напоминал Термопайлу мать: она тоже обрекала его на невыносимые муки. Однажды Уорден сказал: «Это нужно остановить». И он выполнил данное слово. Диос убрал все запреты и ограничения, которые не позволяли Энгусу убить его.